Рассказ. Обе части
Люба шла вдоль огромных окон аэропорта и высматривала сына в окне самолёта. За ней напряжённой походкой, сцепив руки в замок перед собой, шёл муж Игорь и тихо успокаивал жену:
– Любушка, ну, что ты? Он уже на месте своём, далеко, ты не увидишь его, и он тебя тоже!
– Гошенька, я хочу попытаться, дай мне твои очки. - протянула она руку к мужу.
Он достал из внутреннего кармана очки в футляре, открыл и дал супруге. Тут же одев их, она пристально вгляделась вдаль и взмахивала руками в надежде, что сын увидит их.
– Люба, если уж тебе так хочется, попроси его сделать видео-звонок, пока можно. И увидишь, и попрощаешься ещё раз! - Игорь остановился.
– И правда, что это я? Сейчас наберу. - она вынула из сумки телефон и набрала номер сына. Он быстро ответил, а Люба громко попросила: – Егорушка, сыночка, включи видеосвязь, родной, посмотрю на тебя ещё раз. - голос её дрогнул, она сжала губы, боясь разрыдаться прямо тут и закрыла рот пальцами, пока ждала. На экране появилось лицо сына и он, широко улыбнувшись, сказал:
– Ну, что, вот он я, мам! Ты не плачь только, слышишь? Я вам звонить каждый день буду! И как приеду, сразу или позвоню или напишу. Только бы с часовыми поясами не спутаться.
– Это точно, мальчик мой! - Люба чувствовала, как щиплет в носу, а к горлу подбирается предательский комок. Сын уезжал в Америку, куда его пригласили на работу сразу после института, пообещав отличные перспективы и профессиональный рост, а Люба никак не могла смириться с этим.
– Всё, не могу больше говорить, мамуль! Нужно отключить телефон. Давайте, всё, пока! Целую вас, мам, пап! - Егор засмеялся и послал воздушный поцелуй.
Мама ответила, отец тоже крикнул: "Пока, сынок! Мы будем очень скучать!"
Молодой человек помахал рукой в камеру и отключился.
Люба не выдержала и разревелась, провожая глазами самолёт, выруливающий на полосу разгона. Высокие фонари отражались в мокром бетоне, в вечерних огнях похожем на лоснящуюся шкуру животного, неподвижно лежащего под колёсами крылатых машин. Муж обнял её за плечи, и они так стояли, пока воздушное судно не взлетело и не скрылось за облаками.
– Ну, успокойся, родная, что ты? Он же не навсегда улетел? Будет прилетать, навещать. - Игорь прижал к себе плачущую жену, а она уткнулась в его плечо лицом и содрогалась от плача, пока супруг мягко гладил её по спине. – Любаша, хватит, люди смотрят, неудобно. Давай, успокаивайся. Возьми себя в руки. Дома поплачешь, если уж тебе так хочется.
– Как ты не понимаешь?! Он улетел надолго! Его теперь если и отпустят, то только через несколько лет! - восклицала Люба, поднимая взгляд на мужа.
– Милая, есть телефон, интернет. Видеосвязь, соцсети, найдём, как увидеться! - Игорь отодвинул немного жену от себя и взглянул ей в глаза. – Слышишь? Поехали домой. Я знаю способ, как тебя отвлечь и успокоить. - он многозначительно посмотрел на жену, она в ответ всхлипнула и улыбнувшись сквозь слёзы, махнула рукой:
– Ой, да ну тебя! Полтинник разменял, а всё, как мальчишка, туда же!
– И что? Я, может, только во вкус вошёл? - он поцеловал жену в солёные от слёз губы, решительно взял за руку и повёл к выходу из здания аэропорта.
По дороге домой иногда поглядывал на Любу, нежно гладил тыльной стороной ладони её лицо и говорил:
– Всё будет хорошо, родная. Зато теперь у нас ещё одна комната есть. Там мы ещё с тобой не грешили. - он задорно засмеялся и подмигнул.
Люба снова замахала на него руками, но сама чувствовала, что не может противиться чарам любимого мужа и сожаление об отъезде единственного сына потихоньку отпускало её. Игорь и в пятьдесят был красавец - чёрные, как смоль густые волосы, с лёгкой сединой, аккуратная ухоженная бородка и искрящиеся тёмно-карие глаза, в которых она тонула, едва он прижимал к себе и прикасался к её шее губами.
В самом начале, когда они ещё только поженились, она, признаться, безумно его ревновала - за красивым преподавателем университета студентки бегали, не стесняясь ни наличия у него обручального кольца, ни почти ежедневно встречающей его с коляской у выхода очень симпатичной жены.
Дома, только они зашли внутрь, Игорь прижал жену к стене и страстно поцеловал. Люба разомлела мгновенно, и муж, почувствовав ответную страсть от любимой, взял её на руки и понёс в спальню.
Утром, прикрываясь рукой от солнца, она удовлетворённо потянулась и улыбнулась во весь рот. Прошлёпала на кухню - на столе под салфеткой стоял завтрак, заботливо приготовленный мужем, а рядом записка: "Любимая, спасибо за вечер. Доброго тебе утра!"
Она ещё раз потянулась и откусила кусочек от тоста. Вернулась в спальню - телефон пискнул сообщением: "Мам, привет! Всё хорошо, я долетел, устроился. Запиши мой номер, буду звонить теперь с него! Целую, Егор."
Люба вздохнув, прошептала:
– Мальчик мой родной... - и взглянув на часы, побежала в ванную, чтобы успеть собраться на работу. Хоть она и руководитель, опаздывать ей ни к чему.
Уже у двери, довольно глядя на своё отражение, она подмигнула себе и сказала:
– Мэм, вы отлично выглядите, не смотря на ваши 49! Так держать! - взяла под невидимый козырёк и вышла за дверь.
Вечером в пятницу, ужиная с мужем, они обсуждали, что будут делать на выходных.
– Давай, как обычно, к маме поедем? - спросил Игорь.
– Хорошо. Ты ей звонил? - Люба собрала тарелки и положила в мойку.
– Нет, сейчас. - он набрал номер и пока ждал ответа, тихонько гладил жену по спине, пока она намыливала тарелки. – Хм, не берёт что-то. Ладно, минут через пятнадцать повторю. - он встал и обнял жену, подойдя сзади и уткнувшись ей в шею, шепотом спросил: – Может, пока ждём, скоротаем время, а?
Люба развернулась с мокрыми руками, но не успела ничего сказать, как муж сгрёб её в охапку и перекинув через плечо, понёс в спальню.
– Гошка! - колотила руками по спине жена и хохотала. – Пусти меня, сумасшедший!
– Нет! - он рыкнул. – Ты - моя добыча! Аррр! Я тебя никому не отдам! Я охотник! Добытчик! - он кинул хохочущую жену на кровать и прикрыл дверь.
Через полчаса, лёжа на подушке, Игорь снова набрал матери.
– Не берёт. Да что ж такое! - он хлопнул ладонью по одеялу и сел. – Куда она делась-то?
– Набери соседу, дяде Саше, пусть проведает, мало ли. - Люба подсела к мужу и тревожно следила за его движениями.
– Алло, дядь Саш, добрый вечер! Прости, что поздно. Если не трудно, сходи, проведай маму, пожалуйста. Что? А, дозвониться не можем никак. Будь добр, посмотри. Если что звони, хорошо? Да, спасибо, жду. - муж положил телефон на одеяло и обернулся к жене, сидящей сзади. – Подождём.
Люба обняла его со спины и ткнулась носом в затылок, слегка раскачиваясь. Телефон зазвенел спустя минут семь.
– Да, алло? Да, дядь Саш, я. Что?! Где?! - он вскочил и положил ладонь на лоб. – Хорошо, мы сейчас приедем, а ты подожди скорую, пожалуйста, они, наверное, раньше нас приедут. Да, спасибо. - повернувшись к жене, серьёзно сказал:
– Одевайся. Маме плохо. - и вызвал машину неотложной помощи.
Люба вскочила с кровати, судорожно натянула бельё и распахнула дверцы шкафа. Схватив спортивный костюм, дрожащими руками встряхнула брюки и всё никак не могла попасть в штанину. Муж увидел, что она занервничала и взял одежду у неё из рук.
– Подожди. Дай помогу. - он присел перед женой и аккуратно собрав брючину в руках, надел на ногу жены. Люба всхлипнула. – Любаш, не надо. - строго сказал Игорь и взглянул в глаза. – Может, просто оступилась. Не паникуй раньше времени.
– Гош, я так волнуюсь за неё! В последнее время она как-то неважно выглядит. - Люба продела голову через отверстие и стянула капюшон, взъерошив волосы.
– Ну, а что ты хотела? Ей, всё-таки не двадцать лет. Дело к восьмидесяти идёт. Неудивительно, что ей иногда нездоровится. - Игорь встал и снял с крючка свой спортивный костюм.
– Поражаюсь твоему спокойствию! Это же мама твоя! Родная! - Люба водила по волосам щёткой и взволнованно смотрела на мужа.
– Любаш, я просто трезво смотрю на вещи, без лишней эмоциональности. Сейчас приедем и всё узнаем. - он вышел в прихожую, оттуда звякнула связка ключей и послышался его голос: – В темпе, родная. Скорая, наверное, уже на полпути.
Они быстро выбежали из подъезда и спустя пару минут машина с визгом рванула с парковки.
– Я её так люблю, Гош... - сказала мужу Люба. – Она мне, как мать, поэтому и переживаю так. Говорила, давай заберём к себе, была бы перед глазами всегда. - Люба поджала губы и бросила взгляд на мужа, сосредоточенно глядящего на тёмную дорогу.
– Если бы она согласилась, привезли бы. А так - в два голоса уламывали, а она - ни в какую. Куры тут у неё, понимаете-ли. Огород. И баба Маша в соседях. Сказала, что у нас ей и поговорить не с кем будет.
– Да ладно, вон их сколько перед домом сидит! - Люба провела рукой, словно показывая на бабушек у подъезда. – Человека три минимум, с десяток - максимум. Общайся - не хочу. - жена вздохнула. – Не знаю. Мне кажется, она просто привыкла жить одна. Сама себе хозяйка, никто над душой не стоит. Когда захотела - легла, когда захотела - вышла на огород. Перекусила, чем придётся. А тут она, сто процентов, впряжётся в пирожки-солянки и будет упахиваться до седьмого пота.
– Была такая мысль. - Игорь включил дальний свет, когда встречная машина проехала мимо. – Только напрямую я не спрашивал. - он дёрнулся: в кармане завибрировал телефон. Вывернувшись, достал аппарат и смахнул зелёную трубку со словами: – Да, дядь Саш! Скорая приехала? Хорошо! Мы будем через минут пять, скажи им. Да, до встречи. - положил смартфон в нишу под магнитолой и сказал, слегка повернув голову: – Скорая уже там, как я и предполагал.
В доме горел свет, за рулём автомобиля неотложки сидел уставший и заросший щетиной водитель. Он вяло кивнул в ответ на приветствие Игоря. Сердце Любы билось тревожно и быстро, в ушах немного шумело и боль сдавила виски. Они вошли почти одновременно.
Ногами ко входу лежала мама, Фаина Николаевна. Рядом, на коленях, сидели два врача - женщина и мужчина. Женщина слушала пульс, а мужчина стучал пальцами по шприцу. Увидев супругов, медик поднял глаза и спросил:
– Вы родственники?
– Да, - ответил Игорь. – Я - сын, а это моя жена.
– Хорошо. Я сейчас позову водителя, чтобы помог. Её надо положить на носилки и везти в стационар на анализы. Кто-то будет сопровождать?
Игорь с Любой переглянулись.
– Давай, ты, - муж взял жену за руку. – А я следом поеду, только закрою здесь всё.
– Хорошо, - кивнула Люба и провела по лицу. – А что с ней, доктор? Почему она упала?
– Надо смотреть картину в целом, сейчас не возьмусь судить, чтобы не ошибиться. - мужчина-врач встал и положил на тумбочку в прихожей использованный шприц, предварительно закрыв иглу колпачком.
В дом зашёл водитель с носилками. Разложив их на полу, мужчины в шесть рук приподняли женщину и аккуратно опустили на брезент. Люба, тревожно глядя на мужа, села в машину скорой и не двигалась, пока не захлопнулись двери. Игорь спросил, в какую больницу везут мать и доктор назвал адрес. Потом закрыл газ, щёлкнул тумблерами на счётчике, запер дверь и поехал следом.
По дороге Фаина Николаевна пришла в себя. Испуганно озираясь по сторонам, тихо спросила:
– Где я? Что случилось?
Женщина-медик, увидев, что она очнулась, принялась мерить ей давление и успокаивать:
– Всё хорошо, не волнуйтесь, мы едем в больницу.
– Мама, я с тобой, - сказала Люба и положила ладонь на руку свекрови.
– Люба, дочка, - слабым голосом спросила женщина. – Что-то мне нехорошо...
– Мам, ты потерпи, сейчас приедем, врачи тебя осмотрят, может, ещё укол сделают или лекарство дадут. - невестка гладила свекровь по бледной руке, на которой едва просматривались венки. Глаза матери мужа были приоткрыты, а бесцветные губы истончились и словно тонкие синеватые чёрточки окаймляли зубы.
Фаина Николаевна обожала невестку - с самого первого дня их знакомства. Девушка не только была скромной и сдержанной, её вежливость и аккуратность сразу покорили сердце матери. И Люба тянулась к свекрови - мама её умерла, когда девочке исполнилось всего пять, отец женился повторно и внучку воспитывала бабушка. Эта тяга сблизила их так, как порой не сближает родных родителей с детьми. Фаина так не решилась сказать Любе, что тоже потеряла младшую новорожденную дочь, и тогда врачи так исполосовали её, что иметь ещё детей она не смогла. И худенькая, застенчивая Любашка, как звал её сын, стала родной, заменила одинокой женщине погибшую дочку. Люба любила её всем сердцем, как могут любить только истосковавшиеся по маминому теплу люди. Помогала, дарила подарки, обнимала, с наслаждением вдыхая ароматы свежеиспечённого хлеба и ванили от рук и одежды свекрови. И сейчас, глядя на испещрённое морщинами осунувшееся лицо матери, невестка молила Бога, чтобы подарил ещё много лет жизни этому дорогому человеку.
В больнице их уже ждали. Строгий врач посмотрел на Любу поверх очков и, показав на кресла в коридоре, сказал строго:
– Посидите здесь.
Фаину Николаевну переложили на каталку и увезли, а Люба осталась ждать, нервно дёргая ногой и перекладывая из руки в руку телефон. Игорь приехал минут через пятнадцать. Залетел в приёмный покой и, увидев жену, остановился с вопросом:
– Ну что?
– Сказали ждать, Гош. - супруга подняла на мужа полные тревоги глаза.
Он сел рядом и взял жену за руку. Следил глазами за каждым медиком, проходящим мимо и с ожиданием смотрел на них. Но все пробегали мимо, и прошло около часа, пока к ним не присел тот врач, что сказал ждать.
– Добрый вечер. Меня зовут Юрий Сергеевич. Я сегодня - дежурный врач. Мы пока положили вашу маму в общую палату, все анализы сможем взять только завтра, как и отправить на МРТ, КТ, биопсию и так далее.
– Биопсию? - Игорь нахмурился. – Вы что-то подозреваете?
– Не буду вас обнадёживать или пугать. Нужен осмотр онколога.
– Онколога? - Люба побледнела. – Вы считаете, что у мамы может быть рак?!
– Я не утверждаю, но косвенные признаки есть. Как бы то ни было, давайте подождём всех результатов и будем действовать по ситуации. - врач встал. Следом поднялись супруги. – А пока езжайте домой. Ваши номера у нас есть, мы позвоним.
Дорога домой прошла в полной тишине. Только мерное урчание мотора и щёлканье поворотников разбавляло повисшую в воздухе салона тревогу. Люба молчала, провожая глазами фонари и пустые ночные улицы, а Игорь сосредоточенно смотрел на проезжую часть и светофоры, кусая губы.
Ночь была почти бессонной. Только под утро Люба смогла уснуть, но сон был чутким и поверхностным. Её разбудил запах кофе и яичницы из кухни. Игорь уже встал и вовсю стучал посудой, готовя завтрак.
– Как ты спал? - подошла она сзади и обняла.
– Плохо, Любаш. Ворочался всю ночь, еле уснул, когда уже светать начало. - он похлопал по руке жены и освободился, чмокнув её в щёку со словами: – А ты?
– Тоже. Всю ночь мысли в голове вертелись - как она там и что с ней. - Люба опустилась на стул, достав из ящика под столешницей ложки и вилки. – Боюсь даже думать, что нам скажут...
Муж поставил перед ней тарелку с дымящейся яичницей, из которой выглядывали кусочки обжаренного до хруста бекона и сел сам.
– Не думай о плохом. Я стараюсь гнать от себя эти мысли, иначе становится совсем невмоготу. - супруг добавил к кофе молока и подвинул бокал к жене.
Телефон матери был выключен и узнать, как у неё дела, не получилось.
До самого обеда они рассеянно смотрели в экран телевизора. Люба принималась читать, но строчки плыли перед глазами и она закрыла книгу, забыв заложить страницу.
В обед тишину разорвал звонок из клиники. Игорь поднялся, взял трубку и Люба увидела, как меняется его лицо - из мрачно-спокойного оно превратилось в бледную застывшую поначалу маску. Затем брови поползли вниз, а уголки губ задёргались и он, рухнув на диван, пробормотал:
– Это точно?.. - ему ответили, и тут рука его безвольно упала вдоль тела, телефон выпал. Он дёрнул плечами, и закрыв лицо ладонями, застонал.
– Что?! Игорь, что они сказали?! - Люба вскочила и упала перед мужем на колени.
– МРТ сделали.
– И что?
– Рак печени. Сказали срочно приехать.
Они сорвались и умчались в больницу. Там, сложив руки перед собой, Юрий Сергеевич сообщил, что они переводят маму в онкодиспансер, где в течение десяти-четырнадцати дней получат результаты всех остальных анализов и будут принимать решение о дальнейших действиях.
Однако, результаты пришли неутешительные - IV стадия цирроза.
– Это можно вылечить? - с надеждой спрашивал у лечащего врача Игорь, пристально всматриваясь в бумаги.
– Мы, конечно, можем попробовать, но вы сами понимаете, возраст и количество метастаз таково, что боюсь, все наши усилия будут бесполезны. - развёл руками онколог.
– Она знает?
– Конечно, мы не имеем права скрывать такие диагнозы. Больной должен знать, что его ждёт.
– И что же дальше? - Люба сцепила похолодевшие руки в замок.
– К сожалению, ей не так много осталось. Месяц, максимум, два. Может, меньше. Всё зависит от её душевных сил. Мы назначим паллиативную терапию, чтобы облегчить боли, но другое лечение, скорее всего, не принесёт результатов. Слишком поздно.
Люба всхлипнула и закрыв рот руками, зарыдала, отворачиваясь к двери.
Врач налил воды и поставил стакан перед ней. Трясущимися руками поднеся жидкость ко рту, она расплескала несколько капель на брюки и стуча зубами о края, попыталась сделать глоток.
– Понимаю, тяжело это слышать. - врач подвинул к Любе коробку с салфетками. – Будьте сильными и примите это, как неизбежный факт. Мы её подержим у себя, но если хотите, можете в любое время забрать маму домой, чтобы оставшееся время провести с ней вместе.
Игорь поджал губы и заморгал, глотая слёзы. Понимание близкого конца матери пришло не сразу, до визита к врачу ещё теплилась надежда, но сейчас он почувствовал себя одиноким и осиротевшим, несмотря на рыдающую жену рядом.
***
Первый месяц был очень трудным. Когда Люба поняла, что не справляется, они наняли сиделку, которая делала уколы, помогала вставать первое время, кормила и давала лекарства строго по расписанию. Позже стало понятно, что Фаине Николаевне нужен круглосуточный уход, и Люба спросила мужа:
– Может, возьмёшь отпуск? Побудешь с мамой?
– Я спрашивал, Люба. Меня не отпустили. - Игорь стоял у окна и смотрел на улицу. – Попробуй ты.
– Хорошо. Завтра же узнаю.
Небольшие накопления, которые были отложены на отпуск, быстро растаяли и сиделку отпустили. Отпуск Любе дали и она, изучив строгий распорядок дня больной свекрови, принялась ухаживать за ней с удвоенной силой.
С каждым днём силы Фаины таяли. Всё чаще она проваливалась в забытьё, с кем-то разговаривала, но больше стонала от боли, и тогда Люба гладила её по руке или делала укол, а иногда свекровь лежала совершенно неподвижно, глядя полуоткрытыми глазами в потолок или стену.
Через три недели после ухода сиделки Фаина Николаевна вдруг открыла глаза, повернула голову на невыспавшуюся Любу и твёрдо сказала:
– Обещай мне.
– Что угодно, мамочка! - Люба села на пол перед лицом свекрови.
– Не оставляй Игоря одного, что бы ни случилось!
– Клянусь, мама! - невестка схватила полупрозрачную ладонь матери и прижалась к ней щекой. – Мамочка, милая... Не уходи... Не бросай нас!
Фаина Николаевна обессиленно улыбнулась сухими тонкими губами, взглянув на невестку, по щеке сползла крупная слеза. Едва слышно прошептала: "Спасибо" и замерла, только долгий выдох с тихим шелестом вырвался из груди.
– Мама! Мамочка! Родная! Не уходи! - Люба уткнулась лбом в ладонь женщины и зарыдала.
Игорь вызвал скорую, когда приехал с работы после звонка жены. Медики подтвердили смерть, выдали заключение, и уже через час на пороге квартиры появился крупный широкоплечий мужчина в чёрном костюме. Он мрачно глянул на Игоря и вручил визитку похоронной службы, что-то монотонно говоря. Игорь ничего не запомнил, но визитку взял, удивившись только, как быстро работают эти люди.
***
После суетливых похорон и поминок в кафе, на которых Люба ничего не ела и не пила, дома было оглушающе тихо. Она обессиленно стянула чёрную кружевную полосу с головы и пошла в душ. Игорь задержался в кафе и приехал, когда она уже сидела в банном халате на диване в гостиной и не двигаясь, смотрела в одну точку.
– Хочешь чаю? - спросил он и пошёл в кухню. Там щёлкнул кнопкой на чайнике и застучал чашками. – Покормить тебя? - крикнул он оттуда.
Люба встала и вздохнув, подошла к мужу. Обняв его, дождалась, когда он обхватит её руками и снова беззвучно заплакала.
– Ну-ну, милая, перестань... - он гладил жену по спине.
– Мне будет так её не хватать, Гош...
– Мне тоже, Любаш. - он поцеловал её в висок.
– Она взяла с меня обещание...
– Какое? - муж вздёрнул брови.
– Не расставаться с тобой, несмотря ни на что...
Он изменился в лице и поджал губы. Потом встрепенулся:
– Давай я тебе что-нибудь приготовлю, а? А то ты ни к чему не притронулась в кафе. - он взял жену за руки и усадил на стул. Затем начал что-то резать, достал сковородку и повернулся спиной, помешивая содержимое и посыпая приправами.
Накормив Любу, муж вымыл посуду и ушёл, сказав, стоя на пороге:
– Я скоро вернусь.
Игоря не было около полутора часов. Дверь открылась и Люба, повернув голову, увидела, как он вошёл, ведя кого-то за руку.
– Заходи, - сказал он. За ним, скромно опустив глаза, вошла девушка лет двадцати - двадцати пяти.
Она была беременна. Срок был приличный, месяцев восемь, если не больше. Щёки её пылали и скрыть то, что ей неловко, было трудно. Люба встала.
– Здравствуйте. - сказала она и вопросительно посмотрела на мужа. Тот помог девушке снять туфли и куртку, после взял за руку и сказал:
– Это Катя. Она будет жить с нами.
– В смысле? - Люба переводила непонимающий взгляд с незнакомки на Игоря. – Кто это, Гоша?
– Это Катя, я же сказал. Она ждёт ребёнка. От меня.
Люба покачнулась и без сил рухнула на диван. Девушка прятала дрожащие руки за спиной и тоже была явно не в своей тарелке. И только Игорь был удивительно спокоен. Он завёл Катю в гостиную со словами:
– Мы будем жить здесь, в этой комнате. Ты можешь остаться в спальне. - это он уже сказал, глядя на жену.
– Как это?! - Люба побледнела и по спине пробежал холодок, спустившись до самых пяток. – Я чего-то не понимаю? Ты, вообще-то, женат. Или нет?
– Она отсюда никуда не уйдёт. А ты - как хочешь. Можем жить втроём. - муж равнодушно смотрел на Любу и ей даже показалось, что во взгляде сквозит безразличие, близкое к презрению.
Такая смена поведения супруга была настолько странной и неожиданной, что Люба начала хватать ртом воздух, не найдясь, что ответить. Она прошла в спальню, оделась и молча вышла на улицу, пытаясь разглядеть сквозь слёзы, застилающие глаза, почву под ногами.
Медленно шагая по бульвару, еле сдерживала рыдания. Мимо проносились ребята и девчонки на самокатах, между деревьев, высаженных ровными рядами, неспешно прогуливались мамочки с колясками. Июльский вечер был тёплым и безветренным, где-то звучала музыка. На парковке у торгового центра какой-то автомобиль громко "крутил колечки", выпуская густой дым из-под покрышек, а вокруг стояла группа молодёжи и сопровождала аттракцион громким свистом и аплодисментами.
Сев на свободную скамейку, Люба закрыла глаза. Жгучее желание бросить всё и уйти в никуда разрывало её на части. Сердце гулко ухало, отдаваясь в ушах, в коленях чувствовалась слабость, а под рёбрами неприятно щемило. Что же ей теперь делать? Дав клятву Фаине Николаевне, она связала себя обязательством, что ни за что на свете не оставит мужа. Но теперь? Что ей делать?
Никогда не стремящаяся к религии, Люба кинула взгляд в сторону маленького деревянного храма, дверь которого была приоткрыта. Ноги сами понесли её туда и войдя, она увидела невысокого худощавого седовласого священника в облачении. Он что-то поправлял у икон. Услышав, что кто-то вошёл, он обернулся.
– Служба уже закончилась, - сказал он тихим голосом, держа в руках огарок церковной свечи.
– Простите, я не знала. - неуверенно сказала Люба и приблизилась к батюшке.
Он внимательно посмотрел в её заплаканные глаза и спросил:
– Что случилось у тебя, дитя?
Она всхлипнула, но удержав себя в руках, рассказала о клятве, данной умирающей свекрови и о том, что, скорее всего, она его нарушит, потому что не может находиться в одном доме с мужем и его любовницей. Он слушал, качая головой, потом положил ей руку на плечо и сказал:
– Клятвопреступление, конечно, грех. Но я думаю, что в вашем случае обет матери, находящейся на пороге смерти, может быть прощён, потому что муж твой совершил неправильный поступок, сильно согрешил. Да, по закону Божьему, неисполнение тобой обещания наказывается даже после смерти, но ведь ты давала обет не Богу, но человеку. Попроси у Господа прощения, дитя. Не совершай сама таких ошибок, веди праведную жизнь, будь честной и великодушной. - он погладил Любу по голове так ласково, что она почувствовала себя маленькой девочкой, пришедшей с обидой к родному деду, которого у неё никогда не было. – Помолись, спроси совета и помощи у Всевышнего.
– Я не умею, батюшка... - Люба виновато подняла глаза.
– А ты попроси своими словами. Бог услышит, если просьба твоя искренняя и от чистого сердца. - он снова погладил её по голове и ушёл за алтарь.
Люба вздохнула, обвела взглядом лики святых, сложила руки перед собой и что-то неслышно зашептала, закрыв глаза. Когда она закончила, на улице стемнело, шум автомобилей стал тише, музыка закончилась. Она огляделась - поток людей ослаб, мамочек с колясками почти не было, только парочка запоздавших девушек сидела на скамейках, покачивая одной рукой коляску и смотря в экран смартфона.
Дверь в гостиную была заперта. В спальне на кровати вместо двух подушек осталась одна, а в шкафу не доставало нескольких вешалок с одеждой мужа. Люба прошла в ванную, вымыла руки и села на стул в кухне, поджав под себя одну ногу. В конце концов, это и её квартира тоже, и она имеет право здесь находится до тех пор, пока они её не продадут.
Наутро, проснувшись, она уже точно знала, что делать.
Через два месяца их развели. К этому времени Люба уже сняла квартиру, а Катя родила девочку. Игорь после этого не обмолвился с женой ни словом, будто и не было между ними двадцати семи лет жизни. Сын, конечно, осудил отца, но ведь он далеко, и не в силах что-то изменить.
Они разделили имущество - вместо квартиры Люба попросила отдать ей дом свекрови, в который переехала сразу же после развода. Игорь заплатил ей отступные, чтобы не претендовала на машину и дачный участок, и она купила автомобиль, а остальное вложила в ремонт дома Фаины Николаевны. К батюшке в той церкви она приходила ещё несколько раз и всегда находила утешение в его тихом голосе и мудрых словах.
Удивительно, но спустя год, перед самой годиной, свекровь пришла к ней во сне и сказала:
– Ты свободна, дочь. Я отпускаю тебя и прощаю тебе твоё обещание. Будь счастлива!