Глава 98
Полина
Один из лучших способов не сойти с ума, когда оторван от любимой работы, – это заняться чем-нибудь активным. Сегодня вечером я пошла в спортзал. Прыгала, бегала, – словом, тренировалась. До тех пор, пока не отвлёк телефонный звонок. На экране высветилось: «Жильцов».
– Что делаете? Хотя нет, сейчас угадаю. Тренируетесь? – спросил он.
– Да.
– Есть разговор. Давайте встретимся. Я приеду. Куда ехать?
– Не нужно никуда ехать. Я скоро приеду в больницу навестить Антона.
– Ладно.
***
Алексей Петрович
Вместе с Парфёновым идём проведать Милосердова.
– Антон, привет. Как дела? – спрашиваю его.
– Голова болит, но не сильно.
– Дай краткую сводку, – шутливо приказываю ему.
– Есть. Мужчина, 27 лет, в сознании. Операционная поле болит. Но рефлексы и скорость реакции в конечностях в норме. Хотя моторика правой руки не такая чёткая, – произносит ординатор.
– Ну-ка, подними руку. Опускаем. Ещё раз. Хватит. Теперь другую руку. Вверх. Вниз. И опять. Ладно. Ну-ка, глаза. Ты в полном порядке, – заключаю после проверки.
– Я смогу стать хирургом? – с надеждой во взгляде спрашивает Антон.
– Сможешь, – говорю ему.
– Спасибо.
– Ты прямо засиял, – улыбается Костя.
– Но не сейчас. Посмотрим, как отреагируешь на противосудорожные, – предупреждаю Милосердова. – Если сработает, отдохнёшь и снова в строй.
– Отдохну?
– Да. Переведите его в палату, – говорю Парфёнову. – Ещё день поддерживайте на антибиотиках, – и добавляю названия препаратов и дозировку.
– Отдыхай, – говорю Антону.
– Позже увидимся, – подмигивает Парфёнов. – Пока.
Когда идём по коридору, старший ординатор останавливает меня:
– Насчёт Антона…
– Что?
– Ему некуда идти. Он сказал, что ему не нужен дом. Его брат в армии, поэтому жильё было не нужно. Снимал комнату в квартире, а перед операцией от неё отказался. Думал, что уже не вернётся.
– Какой торопливый, – замечаю на это. – Ладно, придумаем что-нибудь.
Иду к Артамонову, нахожу его около двери своего кабинета и улыбаюсь:
– Мы просто телепаты, я как раз к тебе шёл.
– Я узнал, кто рассказал прессе об акциях твоего отца, – говорит Олег Павлович.
Чтобы никто не слышал наш разговор, приглашаю его к себе в кабинет.
– Я подозревал, но не верил в это. Как можно ставить больницу под угрозу ради собственной выгоды?
– Ради себя Кирилл Максимович на что угодно пойдёт. Журналист, с которым я встретился, сказал, что Новосельцев-старший, очевидно, хотел, чтобы пресса написала всё в негативном ключе.
– Думаю, между отцом и ним что-то произошло перед тем, как отец умер. У меня было нехорошее предчувствие, и я решил разузнать. Взгляни на это, – вставляю флешку в ноутбук и включаю запись. Артамонов всматривается. На экране видно, как Новосельцев-старший заходит в VIP-палату.
– Судя по записи, он был внутри 20 минут, – поясняю.
– И что?
– Если сопоставить со временем, когда мой отец остался один, выходит, он умер сразу после ухода Кирилла Максимовича.
– Главврач тогда сказал, что увольняется. Он добросовестно не ушёл бы с поста, – замечает Олег Павлович. – Думаю, твой отец узнал что-то о них обоих.
– Что же?
– У них полно уязвимых мест. По какому будет больнее всего ударить?
– У тебя есть предложение, что это может быть?
– Прилегающие к больнице учреждения управляются компанией от имени главврача.
– Ты это к чему?
– Вся ли прибыль поступает в больницу? – задаётся Артамонов вопросом. – Наверняка Виктор Кириллович себе что-то присвоил. Это растрата!
– Ну, это для меня не новость, – пожимаю плечами. – Разве это их самое слабое место?
– Для начала я разузнаю об этом.
– Ладно. И насчёт Антона Милосердова.
– Что с ним?
– Ему негде жить.
– Вот же… – недовольно произносит Артамонов. Берёт чашку и отпивает с задумчивым лицом.
***
Антон
Когда он входит в комнату для посетителей, со стула вскакивает и несётся к нему младший брат в военной форме.
– Антоха! Брата! – собирается обнять, но старший брат морщится шутливо:
– Ну не надо! Противно же.
– Обними меня, – требует младший.
Братья всё-таки тискают друг друга немного.
– Ты слишком симпатичный для военного, – хмыкает Антон.
– Я думал, от тоски прибью тебя. В реанимацию посетителей пускают только два раза в день, и то на полчаса.
– Вот как, – улыбается старший брат. – Ты поел?
– Нет, тебя ждал. Хочу украсть свою еду.
– Хорошо. Ешь, что захочешь.
Оба идут в палату, и Антон просит санитарку принести немного побольше.
– Вот, братан мой из армии на побывку пришёл, – показывает на младшего с гордостью.
Пожилая медработник подмигивает ребятам и уходит. Вскоре те сидят и уплетают обед. Поскольку оба голодны, пища кажется им очень вкусной.
***
Полина
Поход к главврачу в моём нынешнем положении и после всего, что случилось между мной и Виктором Кирилловичем напоминает прогулку по минному полю. Но постараюсь это пережить.
– Садись. Я тебя внимательно слушаю, – говорит он, когда оказываюсь внутри.
– Я продолжила поиски после разговора с вами. Искала способ заставить вас ответить за смерть моей бабушки по закону.
– И нашла?
– Его нет. Но я нашла альтернативу. Я уничтожу вас. Я замучаю вас до смерти, если не смогу уничтожить. Буду рядом с вами, несмотря ни на что. И стану наблюдать, что с вами случится.
– Вперёд, – усмехается Виктор Кириллович. – Этим ты себя ещё больше разозлишь.
– Я буду мучить вас при любой возможности. Зачем я вам это говорю? Я не скрытная. Предпочитаю действовать открыто.
– Я могу тебя просто уволить.
– Увольняйте, и тогда я пойду в суд. Я подам на вас за необоснованное увольнение. Благодаря вам я стала известной. СМИ считают, что мы хорошо ладим. Разве не думаете, что моё увольнение отразится на вас? После отстранения я вернусь на работу и буду работать здесь до последнего. Останусь, чтобы понаблюдать, как вы идёте ко дну.
– Это угроза? – всё так же спокойно спрашивает Новосельцев.
– Да.
– Мне страшно, – произносит он с иронией.
– Вот и хорошо. Я хочу, чтобы вы ещё больше испугались. Жду не дождусь.
Встаю и ухожу. Виктор Кириллович после моих слов как-то… побледнел и даже осунулся. Видимо, поначалу ему показалось, что нечего бояться эту юную особу, но после того, как высказала ему свои намерения, призадумался.
***
Маша
– Почему все шишки летят на доктора Озерову? – рассуждает медсестра, когда идёт в туалет. Рядом шагает Светлана. – Это же доктор Новосельцева не взяла трубку.
– Она дочь главврача, – замечает коллега.
– Вот именно! Жаль, что мы не родились с серебряной ложкой во рту… Здравствуйте, доктор Новосельцева.
– Здравствуйте, – невозмутимо отвечает Екатерина Викторовна и молча выходит.
– Она нас не слышала, – шепчет Света.
– Конечно, а то бы наорала на меня.
***
Катерина
Иду по коридору. Киваю коллегам, и те делают то же в ответ. Только… почему лица такие загадочные становятся при моём появлении? Заметила, как некоторые даже обернулись и посмотрели в след. Только сделали это как-то… странно.
– Олег, привет, – встречаю Расторгуева.
– Привет, – отвечает он с улыбкой. Но видит моё серьёзное лицо и спрашивает, тут же став серьёзным. – Что такое?
– Хотела спросить. Про меня злословят?
– А что? Что-то слышала?
– Нет.
– Они просто не в духе из-за наказания. А ты дочь главврача. Но разве ему не нравится доктор Озерова? Почему он с ней так строг?
У меня нет ответа на этот вопрос. Но знаю, кто его даст. Иду к отцу.
– Чем обязан? Я же тебя даже не звал, – спрашивает иронично.
– Мне кое-что интересно.
– Что же?
– За что ты наказал Полину? Она же тебе нравилась.
– Я следую уставу. Нужно же устанавливать границы.
– Ты хотел, чтобы я занялась управлением больницей. Если не можешь рассказать даже о такой мелочи, то и о важных вещах будешь умалчивать.
– Это очень важно. Очень, – произносит отец.
– Я не понимаю.
– Но… я рад, что ты стала проявлять интерес. Это хорошее начало.
Звонит телефон, беру его.
– Это мама, – говорю отцу. – Привет, мам.
– Я организовала для тебя свидание вслепую в эту субботу.
– Ну, мама!
– Не кричи. Без меня ты бы уже давно пропала.
– С чего бы это?
– А кто сделал тебя такой, какая ты есть? Я! Если бы не я, ты бы до сорока лет в девках сидела.
Прерываю этот глупый разговор.
– Отправляет на свидание вслепую? Ей надо было раньше начинать. Наконец-то опомнилась, – хихикает отец, услышав мой разговор.
Тяжко вздыхаю. Как же эти двое меня достали! Всё пытаются, каждый по-своему, решить за меня, как жить. После такого не хочу больше говорить с отцом. Возвращаюсь в кабинет, а там Полина.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю её.
– Зашла после встречи с главврачом.
– Ты встречалась с папой? Зачем?
– Надо было поговорить.
– О чём?
– Я не в настроении делиться с тобой деталями.
Полина накинула сумочку на плечо и вышла. Понимаю: что-то вокруг Озеровой происходит. Странное. Неприятное. Надо бы разобраться.
***
Дмитрий
– Ты перевёл Антона? – спрашиваю Парфёнова.
– Да.
– Пойдём.
Шагаем по отделению, и Костя радостно приветствует:
– Доктор Озерова! Вы здесь?
– Да.
– Я скучал, – говорит Парфёнов.
– Не думала, что ты будешь мне рад. Это впервые.
Костя улыбается.
– Вы к Антону? – к нам присоединяется Расторгуев.
– Да.
– Мы тоже к нему. Идём вместе, – говорю Полине, и она соглашается.
Заходим. Милосердов лежит с закрытыми глазами.
– Уснул? – задаюсь вопросом.
– Видимо, – пожимает Полина плечами.
Внезапно Антон резко раскрывает глаза и рычит. Мы в страхе дёргаемся.
– Напугал! – прикрикиваю на него. Но без злости. Позабавился парень, скучно ему валяться просто так. Понимаю.
– Я не сплю, – улыбается.
– Ты всё слышал? – спрашивает его Полина.
– Ну, конечно.
– Ты как? – интересуюсь. – Ты принял меня за доктора Макарова.
– Простите. Я должен перед вами извиниться, доктор Озерова. Вас отстранили из-за меня.
– Ты в порядке?
– Болею, как и все пациенты.
– Хоть язык не болит, – улыбается Полина.
– К счастью, не болит. Теперь я безработный. Ни на что сил нет. Может, стать преподавателем? Говорить я умею.
– Поправляешься, – замечает Парфёнов.
– Думаешь? – лукаво улыбается ему Антон.
Мы все радостно смеёмся. Парню правда стало лучше.
После посещения Полина уходит. Догоняю её возле лифта.
– Доктор Озерова! У вас есть время?
Приглашаю её в кафе неподалёку.
– О чём вы хотели поговорить? – интересуется она.
Когда приносят заказ, говорю, что разговаривал с главврачом.
– Он предложил мне войти в совет директоров, и я согласился.
– Почему?
– Чтобы помочь вам.
– В каком смысле помочь?
– Я узнал, почему вы отказались от хорошей работы и пришли в эту больницу.
– Думаете, я поступаю неразумно? Я просто веду себя неприлично.
– Это в вас и притягивает: доброта ваших дел, – признаюсь ей. – Ешьте, мне ещё пациентов принимать.
Полина улыбается и берёт большущий сэндвич.