"Горькая ягода" 5
Боже, как просто было в детстве. Хотя бывало и трудно, и страшно – стоило только папе Пете и «маме» Наталье в очередной раз сорваться в загул. Тогда рядом оказывалась родная душа Лизавета, маме которой можно было поплакаться в жилетку, а потом уединиться с подружкой в её комнатушке и шёпотом начать мечтать о той жизни, которая настанет у них после окончания школы. Осталось-то всего-ничего, три годика, если не считать их седьмой класс.
Поплакаться Ирине было нужно. Она после слёз странным образом становилась сильнее, будто вместе с ними изливалась переполняющая душу, обида и слабость.
Жалко, что с Лизаветой это не работало. Она, видимо, была в маму – та тоже терялась перед трудностями жизни и предпочитала тихо отступить перед ними. Вместо этого создавала свою маленькую локальную Вселенную, где все со всеми дружили, всё было красиво, тихо и благостно.
Тоже позиция, в своём роде, только Ира, когда всё это осознала, так вести себя не могла.
В восьмом классе они стали уже всерьёз размышлять, куда идти учиться после школы. Местные средние специальные или высшие учебные заведения Ирина решительно забраковала: места в общежитии она не получит, потому что прописка местная. Это означало, что готовиться к парам и к сессиям нужно будет в тесном соседстве с кроваткой Костика. С пьяными ночными, во сне, душераздирающими выкриками отца. С периодическими возвращениями из непонятных отлучек Натальи. В этих случаях до двух-трёх ночи были неизбежны визгливые выяснения отношений, заканчивающиеся всегда одинаково – бурной любовью.
В такие моменты Ира вдобавок к берушам накрывала голову подушкой и начинала громким, шелестящим шёпотом считать овец. Или баранов. Или котов… в общем, того, кто только в голову приходил.
– Куда поступать будешь, горе моё?
Они сидели в чистенькой, уютной, с ситцевыми занавесками кухне Антонины, прихлёбывая из пузатых чайных чашек зелёный чай. Очень его Ирина любила, хотя и попробовать довелось впервые только вот здесь, у этой женщины.
– Не знаю ещё. Попробую на экономический.
– Экономический… Потянешь? Это ведь, девочка, сегодня самое востребованное. Поэтому конкурс туда будет дай боже.
Тётка Антонина знала, о чём говорила. По всей стране, как грибы, вырастали кооперативы – зачатки обещанного руководством страны рынка.
Сама Антонина как-то легко и быстро влилась в коммерческую структуру, занялась утилизацией и переработкой бытовых отходов. Посадила в свой киоск другую женщину, а сама преобразилась в этакую офис-даму, с деловым стилем одежды вместо серого затрапезного халата.
Ирине это было, кстати, удивительно. Тётку Антонину она всегда воспринимала как типичную «женщину из народа», да и кто, в самом деле, будет сидеть за прилавком заведения по приёму пустой стеклотары? И лишь недавно она из их доверительных разговоров узнала, что Антонина Васильевна имеет диплом экономиста, и вне своего стеклянного ларька у неё разительно менялся лексикон. Она становилась способной поддерживать разговор на любые, самые отвлечённые темы, демонстрируя и ум и эрудицию. А почему там, за прилавком так себя вела? Да были причины. Потом, позже, она о своей жизни девушке немало поведала.
– Знаешь, как меня завистники окрестили? – усмехнулась Антонина.
Ира смутилась. Слышала она это нелицеприятное прозвище. Вот уж действительно, из зависти, хотя человек делает нужное дело, в кои-то веки очистив улицу (ту, на которую был подписан договор) от такого привычного жильцам мусора. А называли новоиспечённую «предпринимательницу», конечно же, «королевой помоек».
– Вижу, что знаешь.
– Тетя Тоня, на все слова внимания обращать…
– Да я и не обращаю, - усмехнулась собеседница. – Я даже с гордостью это звание несу. Какая-никакая, а королева, а? Ты мне вот что скажи, почему для поступления вуз в другом городе выбрала? Чёрт тебя понесёт непонятно куда. У нас же есть свой институт.
– Ну, у меня же местная прописка, а значит, общежитие мне будет не положено. Придётся распрощаться с надеждой когда-нибудь вырваться из того заколдованного круга, в котором живу. Я и так уже держусь из последних сил. Чувствую, как меня всё это засасывает.
– О, это вот да, это серьёзно, – сразу нахмурилась Антонина. – Тебе и правда, из этой семейной колеи надо выруливать. Брата вот только жалко.
– И мне жалко, – вздохнула Ира.– Но себя ещё жальче. Выбьюсь в люди, так может и ему когда смогу помочь. Иначе все пропадем. Так и увязнем в этом болоте.