Начало. Глава 1
- Чего-то я не могу понять, кто это? Не тот ли этот человек, который клялся, что без куска хлеба с голоду помирать будет, а сюда не вернется? А? Эх, ты! не зря я тебя всю жизнь шпыняла, было за что. Думаешь, я тебя приму?
Плохо Халиде. Болит не только душа, все тело неродное, будто цепами били. Тошнит, желудок пищу не принимает. Ничего не хочется делать. Была бы одна, лежала бы целыми днями, не отрывая голову от подушки, не ела бы и не пила.
Но приходится вставать и двигаться. Муж и дочка не должны из-за ее хандры оставаться голодными. Стирать и гладить тоже нужно, не может ее Шайдулла пойти на работу в несвежей рубашке. Убираться просто необходимо, не дышать же ребенку пылью. Гулять с дочкой приходится в любую погоду, иначе Саниюшка так раскапризничается, что не рада будешь.
А погода стоит пасмурная. Низкое серое небо с пузатыми облаками, то и дело обрызгивает землю мелкими каплями влаги. Не поймешь, то ли изморозь, то ли дождь. Скорее бы снег пошел!
Шайдуллу беспокоит состояние жены. Она выглядит совершенно больной. Старается улыбаться ему, разговаривать, но часто отвечает невпопад и глаза ее не на него смотрят, а куда-то в глубь себя
- Халида, милая, ты как себя чувствуешь, у тебя что-нибудь болит?
- Нет, Шайдулла, я не больна, это просто осенняя хандра. Пройдет
- Почему ты тогда стала плохо есть, спишь плохо, сегодня ночью опять плакала во сне.
- Наверно, дурное что-то приснилось, это же во сне, так-то мне не о чем плакать, все хорошо, родной, все хорошо!
- Знаешь, что дорогая моя женушка! Не верю я тебе, я все вижу, не слепой. Рассказывай, в чем дело? Ты из-за дяди Володи так переживаешь?
- Вот еще! Нужда была из-за какого-то чужого дядьки переживать. Он просто ненормальный, больной человек, не стоит брать во внимание его слова. Зря мать с ним связалась, она еще наплачется с ним.
- Хорошо, не из-за него, тогда, о чем ты все время думаешь?
- Шайдулла, милый, не думаю я ни о чем? Осень, сыро, холодно. Хочется лечь под одеяло и ничего не делать, говорю же, хандра.
- Дорогая моя, хорошая, так нельзя, надо искать какой-то выход из этого состояния. Ты посмотри на себя, одни глазищи остались, а бледная какая! Все, я беру отгул, и пойдем в поликлинику.
- Не можем, дорогой мой! С кем Саниюшку оставим, не можем мы ее таскать с собой по больницам.
- Халида, мы с тобой поссоримся! Ты должна показаться врачу, я не отстану от тебя. Я посижу пару дней с дочкой, а ты пойдешь в больницу. Я все сказал, Халида! Пойдешь!
Халида уже изучила характер мужа. Если он заговорил таким тоном, спорить с ним невозможно, он все равно настоит на своем. Пришлось идти на прием к терапевту.
Никаких отклонений в здоровье женщины врач не нашел, направил к гинекологу. Ну и вот, диагноз, беременность, недель шесть. Халида в недоумении
- Доктор, мы с мужем предохранялись. Я веду календарь, отмечаю все свои дни, у меня все в порядке, Вы не ошибаетесь?
Врач, румяная упитанная женщина средних лет, похлопала Халиду по руке, улыбнулась снисходительно
- Ох, уж эти женщины. Предохранялись, не предохранялись, суждено человечку родиться, он дорогу к своей маме найдет. А про календарь, ну и такое бывает, мы же женщины, загадочные существа, с нами все может быть. Вы не рады ребенку?
- Не знаю, не поняла еще, мы с мужем планировали позже рожать, у нас первой девочке всего полтора года.
- Ну, и? Самое время рожать, вместе и вырастут. Вы еще радоваться будете, что вовремя забеременели.
Халида была уверена, что муж обрадуется, но не предполагала, насколько! Что с ним было! Он плакал от счастья, он был как будто не в себе.
- Халида, любимая моя! Ты осчастливила меня! У нас будет еще один ребенок! У нас родится сын!
- Началось! Почему именно сын? Может я снова девочку рожу?
- Не сердись, милая, это я так. Согласен, пусть дочка будет, подружка нашей Сание. Вместе вырастут, весте играть будут. Мы-то с тобой единственные дети в семье, мы-то с тобой знаем, как не хватает сестры или брата.
Шайдулла без того внимательный муж, тут совсем уж вышел из берегов. Он знал все о беременности, чем женщина должна питаться, сколько гулять, сколько спать. Сокрушался, что не может контролировать Халиду круглосуточно, считая, что она легкомысленно относится к своей беременности.
На второй прием Халида уже пришла в отличном настроении. Та же доктор, что и в первый раз, встретила ее приветливой улыбкой
- Ну, вот! Теперь я вижу перед собой настоящую женщину! Как себя чувствуем, жалобы есть? Токсикоз?
- Спасибо, чувствую себя нормально, будто бы и не в положении. С первым ребенком было не так.
- Ничего удивительного, будете пятерых рожать и каждый раз могут быть другие ощущения. Ну, ложитесь в кресло, будем смотреть, как там поживает наш малыш?
Замечательно он поживал, рос не по дням, а по часам, на радость родителям. Беременность явилась спасением для Халиды. Она отодвинула за занавес мысли о матери, об отчиме, было у них там что-то, Бог с ними. Думает Владимир, что Халида его дочь, пусть думает. Пусть они живут себе, как хотят. У них, кроме Халиды, есть еще две дочери, не обделены они детьми и внуками.
Шайдулла наоборот все чаще стал вспоминать маму. Скучал. На поздравление с Новым годом мать не ответила. Шайдулла хотел написать о том, что у нее к лету родится внук, но Халида уговорила не говорить никому, она сама даже Айше-апа не написала, нужно сначала доходить и родить.
Они с Айша-апа переписывались часто. Писали обо всем, будто разговаривали, сидя за самоваром, попивай чай. В последнем письме она как-то мимоходом написала, что отец Шайдуллы, Саид вернулся в село. Надо полагать, помирились родители ее мужа. Вот и славно! Халида не преминула сообщить об этом Шайдулле
- Дорогой! Твой отец одумался и вернулся домой! Айша-апа написала.
- Не может быть! Я знаю свою маму и знаю отца. Во-первых, мать не умеет прощать, ты это уже поняла. Во-вторых, отец обратно в кабалу не захочет.
- Как же? Вот, читай сам! Черным по белому написано, Саид вернулся в село.
- Вижу, Халида, но тут не написано, что он вернулся к Амине.
- Но это, само собой разумеется, куда еще он вернется?
- Не представляю! В селе одиноких женщин много, моего отца любая из них примет.
Ошибается Шайдулла, все обстоит совсем не так. Радостно уходил из села Саид, весело! И Серафима его сразу приняла, и на работу он устроился на Хлебозавод, все замечательно!
Только не любит Серафима готовить. Сварит кастрюлю борща с маленьким кусочком мяса дня на три и этим кормит. Саид привык с утра есть мясо и в обед, и на ужин. А борщ, разве это еда? Это же трава.
Вот Амина варила суп с лапшой, ой, какой жирный, наваристый, бульон прозрачный, лапшинки тоненькие, одна к одной. Вкуснотище, чем больше ешь, тем больше хочется. А как она картошку на гусином жире жарит?
Поставит, бывало, перед ним сковороду, скажет сердито: «Ешь, давай, люди, наверно, думают, не кормлю я тебя. Да тебя хоть закормись, не в коня овес. Ешь, сказала! Вон, сметану на хлеб намазывай! Уй, безрукий, давай, я сама! Что бы ты без меня делал?»
Серафима поспать любит. Саиду на смену рано, к пяти часам. Она не встанет, чайник не поставит, так и сказала, не маленький, сам себе можешь приготовить.
Может, конечно, может. Но Амина так не делала. Чтобы она не встала, да самовар не поставила? Ворчать будет, ругаться, но без горячего завтрака мужа из дома не выпустит.
Да, дело не только в Амине и Серафиме. Скучает Саид по селу, по соседям. Здесь даже не с кем поговорить. Выйдешь на улицу, все чужие, незнакомые. Тоска!
Стал он замечать, и Серафима вроде, как не совсем ему уже рада. Борщ и тот перестала варить, уже не гладит ему рубахи и все чаще у нее болит голова. Последней каплей стало то, что он попросил пришить пуговицу к брюкам. Что тут было!
- Ты с чего решил, что я обязана пришивать пуговицы к твоим вонючим штанам? Я тебе жена что ли?
- Нет, Серафима, ты мне не жена, ты мне никто.
Собрал свой баул Саид и ушел на Хлебозавод. Поночевал несколько дней в сторожке, но кто-то донес директору об этом. Тот вызвал Саида и сказал, нечего тут бомжатник устраивать, негде жить, ищи работу, где дают квартиры.
Подумал Саид, подумал и пошел на большую дорогу, голосовать. Да никто его не подвез, пришлось шагать пешком. Уходил из села по снегу, обратно по снегу возвращается. Так же снегири сидят на ветках берез, дятел стучит, но не так уже весело барабанит, как в тот раз.
Пришел в село уже в сумерках, подошел к своим воротам, постоял, не решаясь войти. Собравшись с духом, вошел во двор, поднялся на крыльцо, снова постоял и зашел в дом. Темно и тихо, даже радио молчит.
- Амина, ты дома?
В ответ молчание. Где она может быть, дверь была не заперта. Саид снял полушубок, повесил на гвоздь, который сам когда-то вбивал, шапку снял, тоже пристроил на привычное место. Пройти в комнату не решился, включил свет и сел у входа на табурет.
Амина всегда знала, что они вернутся, и сын, и муж. Придут прощения просить, а она еще подумает, прощать или нет.
Они думали, пропадет без их Амина? Да, она из вредности выживет, она не будет сопли на кулак мотать, радовать своих врагов. Она всем докажет, кто она такая, Амина Ахметова!
Смеялись над ней в селе, брошенка на старости лет, злорадствовали, мол не сможет она без Саида управляться с хозяйством. Управилась! Еще как! И сено накошено, и картошка выкопана. Не перевелись еще мужики в деревне. Горлышко бутылки покажи, все сделают.
На это дело у Амины есть деньги. Бычка по осени продала, двух баранов тоже, на что ей столько мяса одной? Гусей, уток, да одного барана достаточно вполне.
Жила с Саидом, некогда было по соседям ходить, да семечки лузгать. Мужика кормить надо, стирать на него, убирать за ним. А сейчас, вольная птица! Сегодня к Саре зашла, думала на минутку, даже дом не заперла, засиделась до темна.
Зато узнала, ее сын жив-здоров. Айша Саре хвалилась, как хорошо живет ее Халида, как любит ее Шайдулла, на руках прямо носит.
То, что сын расписался с этой, Амина и до этого знала, сам писал. И про то, что сын квартиру получил, тоже знала из его письма. Хранит она письма сына, перечитывает, начнет писать ответ, а там одни упреки и укоры. Зачем ему такое читать. Не отправляет.
Не удивилась Амина, увидев свет в своих окнах. Вернулся, паразит. Ждали его тут! Нажился с молодушкой!
Вошла, размотала шаль, расстегнула жакетку
- Чего-то я не могу понять, кто это? Не тот ли этот человек, который клялся, что без куска хлеба с голоду помирать будет, а сюда не вернется? А? Эх, ты! не зря я тебя всю жизнь шпыняла, было за что. Думаешь, я тебя приму? Приму.
Но спать ты у меня будешь за печкой, а не на моих пуховых перинах, как раньше. Приму из вредности, чтобы заткнуть рты моим врагам. Кормить буду, стирать на тебя буду, но женой твоей не стану, хотя я ею и не была никогда.
- Амина! Я не стану просить у тебя прощения. Согласен жить просто рядом. Оказывается, я не понимал, какая ты на самом деле. Я виноват. Надо было вести тебя в Сельсовет, расписаться. Я сына записал на себя, а тебе и тогда не предложил стать моей законной женой.
Амина, может еще не поздно все исправить? Может сделаем никях и распишемся?
- Поздно! Я пол жизни прождала, когда ты мне это предложишь, но ты не сделал этого. Теперь, когда ты уходил к другой и вернулся, я не хочу. Небось и ей ты тоже не предложил пойти с тобой в Загс? Понятно! Не предложил. Думаешь, женщине приятно ухаживать за мужчиной, который не считает ее достойной стать ему законной женой?
- Амина, я ничего такого не думал. Мне неважно было записаны мы, или нет, жена и жена, живем и живем.
- Потому что ты тупой баран! Чего сидишь, небось есть хочешь? У-у-у, скелетина, отощал-то как! Притащило его, откармливай теперь, Амина! Наказал меня Аллах, опять я, несчастная должна с ним мучиться, у-у-у, глаза бы мои на тебя не смотрели!
Продолжение Глава 15