Начало. Глава 1
Зря ты поделился со мной рассказом о своих похождениях. Думал, наверно, как в дурном спектакле брошусь тебе на шею плача и смеясь от радости. Ты ошибся. Я никогда, слышишь меня, никогда не признаю тебя отцом и никогда не прощу мать. Вы, оба ногтя моего папы не стоите.
Семья потихоньку обживалась в новой квартире. Появилась кухонная мебель, после, кровать, диван и кресла. Халида нарадоваться не может на свою квартиру. Какое счастье, не надо стоять в очередь в душ, купать на кухне в тазике дочку, стирать по ночам.
Шайдулла счастлив! Жена встречает его с работы в прихожей, дочка кидается ему на шею
- Мой папочка пришел!
Сердце мужчины млеет и тает. Он садится за стол, держа на коленях дочь, Халида их кормит. На столе у нее разносолов полно. Каждую субботу приезжают родители и привозят овощи, яблоки из своего сада, варенья, соленья. Правда, надолго не задерживаются, иногда даже и чаю не попьют. Такие не терпится домой уехать, у нее дел полно.
В очередной раз, собираясь к детям, Владимир заикнулся
- Такия, может ты сегодня не поедешь? Чего тебе взад-вперед мотаться? Я бы задержался немного, с внучкой хочется поводиться. Она такая интересная становится, дедулей меня называет и так в глаза мне ласково заглядывает, аж плакать хочется.
- Надо же, так ты и рвешься к ним. Я уж начинаю думать, что ты и женился на мне, чтобы ближе к Халиде быть.
- Такия, ты несправедлива. Разве нельзя понять мое желание чаще видеть свою дочь. Я и так был лишен этого счастья всю жизнь.
- Ты был лишен счастья? Это я была несчастна. Столько лет жила под страхом, что Хамат узнает правду о рождении своей любимой дочери, а ты приходил, выпивал с ним, в шахматы играл. Каково мне тогда было, ты представляешь? Почему ты не сознался, почему не сказал, что любишь его жену, что дочка не его, а твоя?
- Такия, как можно было? Он и так был весь больной. Да, ты страдала, я, не меньше, зато он ушел на тот свет счастливый, думая, у него есть дочь и внучка. Ты уж меня прости, конечно, я поклялся никогда не признаваться дочери, что я ее отец, но я нарушу свою клятву. Я расскажу Халиде всю правду
- Только попробуй! Только посмей! Думаешь, Халиду обрадуют твои признания? У нее был отец, которого она обожала, теперь его не стало, и нечего девке голову морочить.
- Я бы не стал, Такия, но у Халиды должен быть кто-то родной. Душа моя разрывается, видя, как дочка старается, заслужить твое прощение, а ты становишься все черствей с каждым днем. Скажи мне, Такия, в чем ее вина? Ты же казнишь ее за свои грехи, она - напоминание о том, что ты изменяла любимому мужу с лучшим его другом. Вот голая правда!
- Сво лочь! Мой муж был тебе лучшим другом, а не мне. Это ты предатель! Ты соблазнял меня, не я за тобой бегала, ты во всем виноват. Я была молода, а Хамат мой хилый и больной. Не знаешь ты, как проводить ночи рядом с любимым мужем, тлея огнем от неутоленного желания! Мне тоже хотелось женского счастья, я не сдержалась, уступила тебе, а теперь ты говоришь о моем грехе?
- И это правда! Никогда не прощу себе, что так поступил с другом, но я любил тебя, только это меня в какой-то мере оправдывает. А ты любила мужа, меня использовала, чтобы похоть свою утишить. Поэтому ты ненавидишь Халиду, считаешь, она такая же, как ты. Себя ты не любишь еще больше, простить не можешь, что родила не от мужа, а от меня, нелюбимого. Но дочь тут при чем?
Ты, Такия, всегда меня использовала, хотела, приближала к себе, расхотела, прогоняла. Это не моя Лариса виновата в нашем разводе, это ты все сделала. После тебя я не мог с ней ложиться в одну постель. Она много лет терпела, а сейчас встретила нормального мужчину и живет.
Я злился на нее, обвинял в неверности. Но за это лето я многое передумал, многое осознал. Ты, Такия, разрушительница. И меня ты приняла, не потому, что захотела помочь, нужно чтобы рядом был человек, на котором можно отрываться. Ты не можешь быть одна.
Хамат, которого ты любила, был самой удобной жертвой. Ты лечила его, таблетки по часам давала, но надо было видеть с каким чувством самоотречения ты это исполняла. Будто такое одолжение делаешь, что нужно благодарить тебя, падая в ноги. Как ты себя жалела, кто бы знал.
Мужа не стало, ты захотела, чтобы рядом с тобой была дочь, которую можно унижать, девочкой незаконнорожденной попрекать. Жалеть себя, что вынуждена терпеть дочь и ее ребенка.
Ничего у тебя не вышло. Тогда ты решила, я должен жить с тобой. Я бы никогда не узнал об измене Ларисы, если бы не ты. Ты мне рассказала и доказала, что моя Лариса загуляла.
- Заткнись! Я не желаю выслушивать весь этот бред. Нашелся тут психолог, разложил мою жизнь по полочкам. Это не я захотела, чтобы ты бросил жену и женился на мне, это было твое решение. Можешь подавать на развод, мне твое одолжение не нужно.
- Нет, Такия, разводиться мы с тобой не станем. Я не такой уж молодой, чтобы заново начинать жить. Ты меня во всем устраиваешь, кроме одного, не даешь свободно общаться с дочерью. Но я это дело улажу. Сегодня же расскажу все Халиде. Она умная, душевная девочка, она все поймет. Не бойся, я всю вину возьму на себя. Могу сказать, что ты не хотела быть со мной, но не выдержала моего натиска и сдалась.
Нам всем станет намного легче. Ты перестанешь бояться, я буду больше времени бывать с дочерью и внучкой. Твои мигрени уйдут, ты станешь спокойнее, перестанешь по делу и не по делу ворчать на меня.
- Делай, что хочешь! Только оставь меня в покое. Поезжай к своей Халиде, облей меня грязью, чего хочешь делай. Я устала и не хочу видеть тебя и слышать тебя не хочу. Уезжай, можешь насовсем остаться у них.
Осенний яркий день. Суббота. Может быть это последний ясный день осени. Небо еще синее, но на горизонте уже сереют холодные облака. Шайдулла одел потеплее дочку. Под синее демисезонное пальтишко поддел жилетку из козьего пуха
- Халида! Послушай, наверно, в этой шапке Сание будет холодно, где-то я видел новую шапку с помпошкой. Найди, пожалуйста!
- Шайдулла, ты как маленький. Что-то новое увидел, тут же на ребенка надо надевать. Это зимняя шапка, ей будет жарко. Лучше я ей под шапку платочек завяжу.
- Ладно, уж. Только не как в тот раз. Некрасиво, когда из-под шапки платок торчит.
- Ну, какая разница? Шайдулла, ты чего привязываешься к мелочам? Ребенок еще не понимает, торчит платок или нет. Лишь бы тепло было.
- Ты, Халида, неправильно говоришь, и вообще, ты не внимательно относишься к дочери. То у нее платье из-под пальто видно, то носки шерстяные из сапог высовываются. Вырастет неряхой наша Сания при такой матери.
- Не нравится, одевай ее сам, а мне некогда. Родители должны прийти, я манты собралась лепить.
Голос Халиды раздраженный, недовольный, будто Шайдулла виноват в том, что каждую субботу к ним является ее мать с мужем. Будто Шайдулле приятно видеть, как теща поджимает губки, разглядывая игрушки их дочери, как брезгливо отпивает чай из чашки.
Мало приятного видеть тоже, как дядя Володя этот пожирает глазами его Халиду, его дочку с рук не спускает. Наверно, Такия это тоже замечает, поэтому таскается к ним.
Не надо от них никаких морковок, на рынке можно купить все. Лишь бы не досаждали каждую неделю. Сегодня Шайдулла нарочно подольше погуляет с дочкой. Может не дождутся, уйдут. Может поймут, догадаются, не рад им Шайдулла?
Одев дочку, взяв с собой ее любимую куклу, Шайдулла взял на руки дочь, не сказав обычное: «Милая, мы ушли, скоро будем, не скучай!», хлопнул дверью.
Халида мелко порезала лук, баранину, сложила в блюдо, посолила, поперчила. Постояла, глядя в окно на бегающих во дворе ребятишек. Шайдуллы с Санией нет во дворе. В соседний двор, наверно, ушли, на качели. Ох, не нравится мужу встречать каждую субботу гостей. Но не может же она сказать, мол, мама, не приходите к нам.
Ссориться с Шайдуллой тоже не хочется. Родители придут и уйдут, а он целый день дуется на нее. Вместо того, чтобы радоваться выходному дню, у них выходит наоборот.
Сделала тесто, дала отдохнуть, раскатала, налепила манты и поставила вариться на пару. Время много прошло, должны муж с дочкой вернуться. Родители запаздывают, даст Бог, сегодня не придут.
Только подумала, звонок в дверь, родители. У Шайдуллы свои ключи. Открыла. Надо же, дядя Вова один пришел, как это его мать отпустила?
- Здравствуй, дядя Володя! Проходи! Ты сегодня один, надеюсь мама не больна.
- Здравствуй, дочка! Можно сказать, не больна, обычная мигрень.
Сняв куртку, Владимир прошел на кухню, поставил сумку на подоконник.
- Халида! Мне нужно с тобой кое-что обсудить.
- Хорошо, пойдем в комнату, на кухне парно, я манты затеяла.
Владимир сел на диван, похлопал по нему рукой, приглашая Халиду сесть рядом с собой
- Садись, дочка! Разговор будет долгим.
Владимир начал издалека, с того, как они дружили с Хаматом, как влюбились в Такию. Она выбрала Хамата, но Володя не переставал ее любить. Как случилось, что они с Такией стали близки.
Халида не могла это слушать.
- Дядя Володя, я не хочу ничего про это знать, зачем ты мне рассказываешь про ваши отношения с матерью. Не надо, не говори больше ничего. У меня манты сварились. Надо достать.
Халида ушла на кухню, выключила газ и села на табуретку. Она надеялась, что дядя Володя уйдет не прощаясь. Но не тут-то было. Он пришел на кухню, сел напротив нее
- Дочка, я долго молчал, потому что поклялся твоей матери никогда не говорить тебе об этом.
- И молчал бы дальше. Зачем мне знать такие гадости про свою маму? У нас с ней и без этого отношения неважные.
- Дочка, ты не дослушала меня. Прошу, выслушай до конца.
- Не называй меня дочкой больше никогда! Вы с мамой обманывали моего папу! Как не стыдно? Мой папа любил маму и тебя любил, а вы? Вы оба предали его, вы с матерью друг друга стоите.
- Халида, но получилось так, что Такия родила тебя не от Хамата, а от меня. Я твой родной отец.
Халида рассмеялась
- Индийский фильм. Осталось тебе запеть, таки-таки-дуния, а мне сплясать, моргая толами и виляя задом. Только не говори, что Шайдулла мой родной брат, а твоя дочь, есть моя бабушка! Уф!
- Дочь, можешь смеяться, но так вышло, и я хочу, чтобы ты знала, я твой отец, ты моя дочь, Сания моя родная внучка.
- Сказано, не называй меня дочерью. Возможно, ты переспал с моей матерью и не раз, но она и с моим отцом спала. Поэтому, пятьдесят на пятьдесят. Я знаю, кто мой отец, это точно не ты.
Зря ты поделился со мной рассказом о своих похождениях. Думал, наверно, как в дурном спектакле брошусь тебе на шею плача и смеясь от радости. Ты ошибся. Я никогда, слышишь меня, никогда не признаю тебя отцом и никогда не прощу мать. Вы, оба ногтя моего папы не стоите.
Уходи! Я больше никогда не хочу тебя видеть. Ты мне отвратителен, как и твоя Такия. Не смейте оба появляться в моем доме, не отравляйте воздух, от вас воняет подлостью. Чего стоишь? Дверь вон там. Сумку свою забери!
Владимир вышел из подъезда, еле волоча ноги. Открылось окно на втором этаже и в него полетела черная матерчатая сумка. Не попала, упала под ноги, послышался лязг разбитых банок. Владимир перешагнул через сумку и, сгорбившись как восьмидесятилетний старик, побрел в сторону остановки.
Обидно, не поняла его дочь. Видимо, не такими словами нужно было говорить. Не смог достучаться до ее сердца. Все испортил, все! Такия оказалась умнее его, она лучше знает дочь. Все пропало, не простит его Халида.
Возвращаясь домой, Шайдулла заметил знакомую сумку, но не стал ее подбирать. Пусть валяется, значит, так надо. Халида не встретила их в прихожей, как делала обычно. В доме тишина, неужели его женушка ушла их искать?
Заглянул на кухню, в детскую, в их комнату. Халида лежала, свернувшись клубком, укрывшись с головой зеленым покрывалом. Неужели спит, или заболела, может обиделась, что долго гуляли?
Раздев дочь и аккуратно сложив ее вещи на стул, Шайдулла высыпал на пол игрушки из коробки
- Играй, доченька, я сейчас приду, только с мамой поговорю.
Сания посмотрела сердито на отца, покачала головой
- Ай-яй! Нельзя так делать!
- Да, милая, так нельзя, ты поиграешь и приберешь, ладно?
Сев на край кровати, Шайдулла с осторожностью потянул покрывало. Халида не спала, лицо ее опухло от слез, нос покраснел, выглядела она ужасно.
- Шайдулла! Ох, как мне плохо, обними меня, пожалуйста!
Обнял, жена вся дрожит, трясется вся.
- Халида, родная, что с тобой? Родители приходили?
- Нет, один Володя был
- Он приставал к тебе? Что он с тобой сделал?
- Ничего, сказал, что он мой родной отец.
- Что он сказал? Отец? С ума на старости лет сошел? Как он может быть твоим отцом?
- Не спрашивай меня, Шайдулла, я не могу это пересказать. Как жаль, что он не утонул.
- Почему он должен утонуть?
- Потому что тогда бы я ничего этого не знала. Счастье, что я утопила гада, от которого родилась моя дочь. Он никогда не придет и не заявит, что он отец нашей дочери.
- Халида, милая моя, ты бредишь, как ты могла утопить здорового мужика? Не надо, не наговаривай на себя.
- Могла. Он думал, я мертвая, собрался выбросить меня в реку, я прочитала это в его глазах. Мы только мгновение смотрели друг на друга, но я подумала, ты сдохнешь, ты не человек. Я представила себе, что он большой камень и мысленно толкнула его в воду. Он упал и пошел ко дну. Вот так все было.
- Бедная моя девочка! Сколько ты пережила! Еще этот добрый дяденька Володя со своим отцовством.
- Все проходит, все стирается. Забудется и это. Помнить и любить буду лишь своего незабвенного папу, он у меня один.
Продолжение Глава 14