Глава 22. Рома
Я ведь пообещал. Она меня, конечно, выбесила сегодня, но я дал обещание.
Пусть передохнет хоть вся больница, сгорит синем пламенем… Я проведу эту ночь с ней. И я видел, как она застыла, чувствовал, как замерло ее дыхание, когда я направился в темный коридор, так и не выпустив из рук ценную ношу.
Телефон отображал номер сестринского поста в моем отделении. Наверное, Славин опять заболел.
Он сегодня дежурить был должен. Я напряг всю силу воли, мне действительно было невмоготу отказываться от того, что я ценю больше всего в жизни. Ни семья, ни друзья, даже ни бабки.
Именно хирургия, умение спасти человека на грани жизни и смерти или просто показать свое мастерство. Вот чем я дышу и живу. Но я обещал. Поэтому поддерживая одной рукой Аню, ощущая, как ее обнаженное тело прижимается ко мне, я взял в руку телефон.
И... отключил.
Анька тут же взвизгнула и каким-то невообразимым образом переместилась из одного положения на руках в другое.
Теперь она обхватила меня длиннющими ногами, практически скрещивая их за спиной. Стала смеяться и осыпать меня поцелуями.
— Срочно в душ, — ворча напомнил я. На самом деле внутренне я улыбался от такой не присущей ей беспечности.
Со мной она сдерживается. Отмеряет эмоции, словно шаги в танце.
А мне вдруг захотелось увидеть ее настоящую, и я знал, что смогу этого добиться, если буду видеть ее чаще, смешить и,конечно, спать с ней. Сейчас мне снова захотелось заняться последним.
Она была красивой девкой. Такой красивой, что в груди рос зверь, желающий ее отнести в свое логово и никому не показывать. Задушить и оставить там навсегда. Опасное чувство, особенно для нее.
— Так, все-таки откуда ты знаешь Афанасьева? — спросила Аня спустя десять минут, выбирая в шкафу себе рубашку.
— Ты специально заставила меня сделать это два раза, чтобы я расслабился и не наказал тебя? — спросил я, заказывая в интернете еду, краем глаза наблюдая, как нахалка улыбнулась мне через плечо и, наконец, выбрала розовую рубашку.
Эта дрянь была в моем гардеробе только потому, что шмотки я заказывал скопом в интернете на все случаи жизни. Не выкидывать же. К тому же на Ане она смотрится отлично, оставляет место для просторной фантазии.
— Мне же интересно, — напомнила она и встала прямо за моей спиной, словно стесняясь прикоснуться.
Я закатил глаза от такой наигранной скромности, увел назад руку и дернул Аню на себя, усаживая на колени.
— Тебе какой салат.
— Все тот же, — она, наверное, вспомнила наш первый совместный ужин. — Греческий.
Когда еда была заказана, а мы расположились с планшетом на кровати, то долго спорили по поводу фильма, который будем смотреть.
— Ну серьезно. Я ненавижу фильмы про танцоров. В них же нет ни капли правды. Вот этот, — она ткнула в экран. — Вспышка. Никто бы не взял ее в институт без хотя бы минимального обучения. Самоучки нужны только на телике. Давай лучше про врачей.
— Ты считаешь там есть правда? — раскатисто рассмеялся Рома. — Про Интернов я вообще молчу, а остальные. Там все такие прилизанные, что просто диву даешься, особенно это актуально после двенадцатичасовой смены, две трети которой прошли за операционным столом. Ага, рассказывай.
— Ну ладно, — вздохнула она, продолжая листать ленту с фильмами и тут мы оба одновременно воскликнули, когда увидели его.
— Неприкасаемые, — голоса слились в один, и мы рассмеялись.
— Отличный сюжет.
— А музыка, Ром... Какая там музыка. Я потом под этого Людовика, композитора, себе танец на вступительные ставила.
— Вот и решено.
В дверь позвонили и я, коротко поцеловав Аню, отправился за едой. Когда вернулся, она села в невероятно неудобную позу, скрестив ноги и при этом лежа на животе и слушала того самого композитора.
— Тебе он нравится?
— Очень, — ответил я и прошел на кухню, раскладывать еду.
Она была тут как тут, спрашивала нужно ли помочь и болтала ножками, сидя на барной стойке. Я, что удивительно, всем этим наслаждался. Работа работой, но вот такие мгновения радости и наполняют жизнь неким скрытым от нас смыслом.
Но Аня снова умудрилась вызвать раздражение, напомнив о своем вопросе:
— Ты не ответил насчет Афанасьева. Где вы познакомились?
Я молчал, раскладывая еду по тарелкам. Сочный ароматный стейк, с которого стекали капли масла и хрустящий овощной салат. Блеск.
— Ты не хочешь мне говорить?
— Я врать тебе не хочу, поэтому и молчу.
— А зачем врать? — оторвалась она от экрана.
— Аня, — вздохнул я и кивнул в сторону гостиной. — Пойдем.
— Ну серьезно, что такого?
— Давай ты мне расскажешь о своих бывших парнях, — сказал и тут же поморщился, вот чего мне точно знать не хотелось.
Она кивнула и рассмеялась. Звонко, приятно дергая меня за ниточки нервов.
— Ты встречался с одной из его актрис. Все ясно. Вообще, когда девушки говорят про бывших, то названную цифру нужно прибавить к двум, и умножить на четыре…
Я даже застыл от такого посыла.
— Это.... много.
— Конечно, но у тебя есть неоспоримое преимущество, — улыбнулась она, усаживаясь и включая фильм. — Ты первый и пока единственный.
Это «пока» резануло по живому. И ощущение желания быть с ней всегда пугало. Оно было неправильным. С ним было пора что-то делать.
Вот только как избавиться от сладкой боли в груди, когда смотришь на этот тонкий профиль и улыбку, мелькнувшую на пухлых губках, когда начался фильм, а в рот попал кусочек сыра.
Неправильно. Нехорошо. Пора было что-то с этим делать.
— Аня.
— Мм, — даже не повернулась.
— Хочу, чтобы ты переехала ко мне.
— Почему ты молчишь? — спросил я, уже несколько напряженным голосом. Не то, чтобы я с собой покончил из-за отказа, но это было бы как минимум неприятно.
— Пытаюсь понять твой мотив, — наконец, подала она голос, заканчивая поедать салат, и ожидая ответа на невысказанный вопрос: «Почему?»
Сейчас я понимал, что иду по очень тонкому стеклу, одно неверное движение, одна маленькая трещина, и пол под моими ногами превратится лишь в крошку, а сам я упаду.
— Чем чаще ты будешь в поле моего зрения, тем меньше я буду ревновать.
И ведь не соврал. Меньше ревности, больше шансов распрощаться с этой странной болезнью. Наверное, определение «птичий грипп» бы подошло. Вот только тошнота и лихорадка не приведут к моей смерти, скорее, скочевряжится карьера. Я не должен та-ак отвлекаться.
— Знаешь, — долго смотрела она мне в глаза, чуть наклонив голову, от чего я приметил открывшийся мне из-за занавеса волос тонкий почти хрустальный изгиб шеи и ушко. Ушко…
— Я верю тебе, хотя и чувствую скрытый мотив. Словно ты сам себе что-то хочешь доказать, но…
— Задержи эту мысль, — резко высказался я, прикрыв ей рот поцелуем и наскоро натянув брюки, помчался до машины. Там на заднем сидении так и лежали упакованные драгоценные серьги. И ушки Ани о них напомнили.
Когда я вернулся, она сидела на подоконнике, вглядываясь в раскинувшееся море московский ночных огней.
Я подошел сбоку, не дав повернуть её голову, и прижался губами к прохладной, чуть влажной коже на шее…
Меня торкнуло. Словно это мимолетное касание прошлось по нервным окончаниям, а сам я стоял на крыше несущегося состава под названием «желание» и ловил ртом потоки ветра.
Еще немного и просто полечу вниз, в эту бездну страсти и болезненной неправильной привязанности.
— Иногда, Анют, нужно просто сесть в поезд и не думать о том, куда он тебя везет.
— Значит, он есть. Подвох.
— Разумеется, — ухмыльнулся я своей умнице, вглядываясь в отражение лица в оконном стекле. — Я ведь обещал не врать.
— И…
— Но и не обещал, что скажу все.
С этими словами я развернул ее к себе.
— Что у тебя в руках? — игривым шепотом спросила Аня, очевидно все-таки решив сесть со мной в поезд.
— От тебя ничего не скроешь.
Я медленно отвел ее волосы назад, наслаждаясь мягкостью и естественным блеском. А затем погладил мочки ушей, снял серьги кнопочки и сам вдел новенькие блестящие капельки.
Аня внимательно следила за моими действиями насколько это возможно и почти не дышала. Такая вот привлекательная, мраморная статуэтка в моих руках.
И вроде бы хрупкая, но сильная. Она ожила, только когда я отошел назад, чтобы полюбоваться на фантазию, гревшую меня одинокими ночами. Только Аня не была обнаженной, но это поправимо. Она сама исправит недоразумение.
Но сначала она подняла руки к ушкам, нащупав шершавую поверхность украшения, и широко раскрыла глаза. К зеркалу она бросилась с таким восторженным визгом, что я и сам невольно улыбнулся. Не зря потратил полсотни тысяч рублей.
А за такой взгляд можно отдать еще пол сотни.
— Рома, они такие красивые и, наверное, дорогие.
— Дорогие, — не стал я спорить, наблюдая как она крутится у зеркала, то поднимая волосы наверх, то распуская, то убирая их за уши и все время рассматривая подарок. Мой подарок, моей женщине.
— Я ведь могла бы сейчас начать возмущаться, что ты опять пытаешься меня купить, что я в итоге так и осталась для тебя девочкой по вызову.
— Но...
— Но не буду, — кинулась она ко мне и опрокинула на кровать, целуя везде, куда только могла дотянуться. — Потому что вот прямо сейчас я очень счастлива.
Я поднял малышку на руку и прошел к стереосистеме. Там быстро нашел нужный трек того самого Людовика и уже через пару секунд мою большую студию залила приятная фортепьянная музыка.
И Аня, конечно, поняла все правильно, поэтому спрыгнула с меня, усадила на кровать, как единственного зрителя.
— Кажется, я обещала станцевать.
И она танцевала, а я понимал, что несомненно такое сокровище достойно большой сцены. Несмотря на то, что сейчас движения были плавными, манящими, я видел и то, как она бы двигалась в своем балетном жанре. На пуантах. Под бьющим по глазам светом софитов.
И я, черт возьми, наслаждался тем, как блестят бриллианты в ее ушах, и тем, как блестят бисеринки пота на ее теле. На ней больше ничего не было, кроме драгоценного украшения, мелькавшего из-за завесы темных волос.
Но самое главное глаза. Они смотрели на меня, и в них ярче любых камушков горела любовь.
Она мне не ответила. Не сказала, будет ли она со мной жить, а я хотел, чтобы она была уверена на все сто.
— Ты переедешь ко мне?
— О, господи. Да, Рома. Конечно, да, — с придыханием ответила она.
И я, конечно, выписал таблетки и перевёз пухлую сумку Ани к себе в однокомнатную студию в центре Москвы и купил птичку на брелок для еще одних ключей.
Я правда очень бы хотел познать с Аней быт и хотел бы увидеть ее в худшем свете, разочароваться, но выходило ровно наоборот.
Она не мешала, если я приходил уставший. И не говорила, если я просил помолчать. Но рассказывала все как под рентгеном, если я требовал отчета о проведенном дне: чаще всего, конечно, о приходе Афанасьева или отношениях с Веселовым.
Она не была суперхозяйкой, но на этот счет приходила три раза в неделю женщина. Они даже сдружились. Обсуждали последние музыкальные новинки и спектакли, на которые Аня с группой ходила каждые выходные.
Она все время просила пойти с ней, но я отказывался. Не хотел смотреть на этих мужиков в трико с выставленным на обозрение кармашком.
И тем более не хотел думать, представлять, как это может в будущем тереться об Аню. Мне проще было сводить её в ресторан или на концерт симфонического оркестра, где мы посмеивались над вечно спящим Димкой и его очередной, недовольной парным свиданием, пассией.
Все было хорошо, даже слишком, особенно, вставшая мне в копеечку поездка в Париж на новогодние праздники. Особенно новый пуховик, — хотя я и хотел купить шубу, — особенно ночи, которые ни на грамм не потеряли своей остроты.
Все было хорошо, ровно до того момента, пока Аня не убедила меня прийти на её репетицию в Академию и собственноручно убедиться, как она умеет танцевать. Словно я не знал, словно не я танцую ее почти каждую ночь.
Конец 22 главы. Глава 23 (скоро здесь появится ссылка)
(Предыдущие Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20, Глава 21)
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжение!