Глава 21. Аня
Когда репетиция подошла к концу, Артур, сегодня совсем распоясавшийся, конечно же ушел, со мной не попрощавшись. Ну, еще бы, в какой-то момент я просто столкнула его со сцены под громкий хохот остальных, когда он в который раз цапанул меня за грудь.
Впрочем, меня больше волновал молчавший телефон, с которого сидя на остановке, я не сводила глаз. Сама позвонить Роме я не решалась, даже включить приложение была не в силах.
В моем теле поселилась удушающая тяжесть, оно словно стало весить килограмм на десять больше. Руки просто крепко сжимали гаджет, впиваясь пальцами, наблюдая, как на него стекают слезы, почти мгновенно превращаясь в ледяные шарики. Они скатывались вниз, теряясь в грязном снегу, что так часто сменял кристально белый, утренний.
Вот так бы и сидела на холоде, с отмерзшей задницей, и лицом уже полностью залитым слезами, если бы не гудок автомобиля и знакомый, высокий голос.
— Синицына, ты нам здоровой нужна. Поехали подвезу.
Мне он не нравился. Этот Олег Вениаминович.
Ни его сальный взгляд, ни вечно искривленные в усмешке губы, ни волосы, которые он постоянно откидывал назад, словно припадочный. Но я замерзла, а у него наверняка работал обогреватель, и он наверняка мне ничего не сделает, боясь расправы ректора вуза. Но самое главное, он подвезет меня к Роме, потому что сама я не решусь сесть в такси.
Да, я поеду именно к нему. И буду сидеть в подъезде или возле, и ждать. Ждать, когда он, скорее всего пьяный, вернется домой. И буду оправдываться, и буду целовать, потому что не могу жить без надежды, пусть на редкую, но встречу.
Как бы я ни хотела от него освободиться, собственные чувства давно загнали меня в капкан и теперь острые края не давали мне уйти, нанося кровавые раны. На сердце и душе.
— Синицына, ты еще с нами? — насмешливо поинтересовался Афанасьев, уже успев приблизиться и помахать перед моим лицом рукой.
— Конечно, — улыбнулась я, стирая последние слезы и чувствуя, насколько затекли ноги. Все-таки движение — жизнь. — Вам будет удобно меня довезти до дома?
Уточнять до какого я не собиралась.
— А ты из какого района? А, неважно, — махнул он ладонью и очень по-джентельменски открыл мне дверь своей чистенькой, синей мазды.
— С такой девушкой хоть на край света.
Это была настолько избитая фраза, настолько вялый подкат, что мне жуть, как захотелось закатить глаза. Но вместо этого я мило и ненатурально улыбнулась, почти что копируя его выражение лица, и залезла в машину. На улице и так было темно, а через тонированные окна почти не проглядывалась улица, и даже городское освещение.
— Нравится? — любовно погладил он приборную панель, на которой мигало сотни цифр, в которых я никогда не разбиралась.
— Очень, — все таким же болванчиком ответила я, но меня уже потряхивало от нетерпения. Когда мы поедем?
Я назвала адрес, и мы тронулись с места. И если Рома водил машину мягко, также, как ласкал руками, то у Афанасьева были явные неполадки в нервной системе.
Он все делал рывками. Говорил, танцевал, и вел машину. К середине пути у меня уже не было уверенности, что я увижусь с любимым, скорее с отцом. Вот так и попадают в аварии, гоняя на желтый свет и стартуя раньше, чем загорится зеленый.
— А знаешь, сколько она стоит? — вернулся к разговору о собственных достоинствах Афанасьев. Не удивилась бы, если он прямо сейчас достанет член, чтобы продемонстрировать размер. Немного покопавшись в интернете, я знала, что у Ромы все равно будет больше.
— Мне как-то неинтересно, — вежливо ответила и взглянула на проносившийся за окном ночной город. На то, как мелькали уличные фонари, яркие вывески магазинов и уже новогодняя иллюминация. Где-то там злился Рома, и мне не терпелось увидеть его, даже раздраженного, даже в гневе. Любого. Моего.
— Очень дорого. Я ждал три месяца, пока ее привезут. У нее полная комплектация и новый комплект…
У него не затыкался рот, отчего меня стало клонить в сон. Ну, сколько можно говорить о машинах. Достал! Лучше бы его последний спектакль обсудили, провальный, надо сказать. И я могу даже назвать причину такого результата. Расхлябанность. Как движений, так и поведения актерского состава. А кто виноват? Разумеется, руководство, переспавшее с половиной актеров. Причем была некая уверенность, что не только женского пола.
— Ты какие машины любишь?
Серьезно? Спрашивать про машины у балерины? Это как спросить у боксера, какие лыжи он предпочитает. Впрочем, была одна машина, которая мне очень нравилась. Очень удобная, как оказалось.
— Ситроены.
— Французы, — фыркнул он, скривив лицо, сворачивая на нужную улицу. — В них, конечно, есть свой класс, но двигатели слабые, лошадок мало, а скорость они набирают, как черепахи из Тодеса.
Он рассмеялся своей шутке, а я лишь улыбнулась. Вежливо. Натянуто.
— Зато Ситроены надежные, особенно, если в них в аварию попадаешь.
— Здесь не спорю. Каталась, значит, на французах?
— Меня катали… — я резко умолкла, вспоминая те самые карусели, на которых меня прокатил Рома в своем ситроене.
Мы добрались до нужного дома и уже подъехали к подъезду, когда вдруг Афанасьев спросил:
— Так Веселов с тобой спит или с Губановой?
Такой резкий переход темы заставил застыть гипсом внутренности, и я чуть пододвинулась к выходу. Нащупав ручку, я потянула, но она так и не открылась. Блин.
— С Губановой.
— Как хорошо, а то я думал ты занята, — отстегнул он ремень и буквально вжал меня в дверь, потянувшись к моим губам. Вот это поворот.
— Что вы собрались делать? Я не хочу.
Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но рефлексы сработали быстрее и по лицу Афанасьева стало растекаться красное пятно. Пощечина не помогла, он только рассмеялся и снова наклонился ко мне.
— Ну давай же, я знаю, когда девочки меня хотят.
— Олег Вениаминович, но я занята, — толкнула я его сильнее, отворачивая лицо от его губ.
— И кем же позволь спросить?
— Мною! — прозвучал знакомый, грубый голос в приоткрытое окно, а в следующий момент голова Афанасьева столкнулась с рулем.
— Ай! Сладенький?! Ты какого лешего здесь забыл? — крякнул Афанасьев, потирая затылок. Рома ничего не ответил, а только разблокировал двери и обошел машину с другой стороны.
Меня терзали два чувства. Бесконечное счастье от того, что я вижу любимого и страх. Рома застал меня в машине с другим. И вот теперь попробуй объясни этому безэмоциональному роботу, что скользкий режиссер просто меня подвозил.
Так, стоп?
— А откуда ты знаешь Олега Вениаминовича? — спросила я, пока Рома буквально вытаскивал меня из чужой машины и вел в сторону подъезда.
— Эй, эй! Рома, — в след нам бежал недомачо. — Я же не знал, что Синицына с тобой.
— Как же здорово, что теперь ты об этом знаешь. Исчезни, Афанасьев.
Тот только взглянул на меня и улыбнулся. Очевидно, эта драматическая зарисовка его позабавила.
— До встречи на репетиции, Синицына. Извини, если обидел.
Ответить Рома мне не дал, буквально впихнув в дверь подъезда, а затем столь же неделикатно в лифт.
— Ай, Рома! Мне же больно, — стала потирать я плечо, которым ушиблась.
— Тебе ли не знать, Аня, что боль ведет к удовольствию.
— Это не…
— Закрой рот! — вдруг рявкнул он, от чего я обиженно насупилась.
Опять злится. И что он злится? Я же приехала. И он, вон, вроде и не выпивший. Несмотря на легкую тень ссоры, что пролегла между нами, я не могла на него насмотреться.
Впитывала образ, которым жила последнюю неделю, то и дело опуская взгляд к атрибуту, с помощью которого мне предстоит сегодня извиняться за сорванные планы.
Когда мы вошли в квартиру, вокруг нас сгустилась напряженная тишина. Никто не произносил ни слова, в темноте снимая куртки и скидывая обувь с сумками.
Рома потянулся к выключателю, но передумал и медленно повернулся ко мне. Нависая, подавляя, заглядывая в глаза своими черными от темноты.
Вот прямо сейчас страх захватил меня целиком, легкой дрожью отдаваясь в руках, которые вмиг оказались в тисках его пальцев. В таком состоянии я его еще не видела и мне вдруг захотелось спрятаться, убежать.
— Рома, объясни мне…
— Нет, Аня. Это ты объясни мне, — прошипел, хватая меня за лицо.
— Тебе мало меня? Ты решила еще хахалей себе завести?
— Что? — мое удивление было искренним, но Рома ни на грамм не поверил.
— Веселов. Афанасьев. Сколько еще поклонников ты мне покажешь, чтобы доказать, насколько ты дорого стоишь?
— Каких поклонников? Рома, ты несешь ерунду. Афанасьев просто подвез меня. Он просто…
— А ты просто дала себя полапать.
— Лапаешь меня сейчас ты, — попыталась я вырвать руку, но проще было вырвать с корнем дерево. — Он ничего не успел, и, если ты помнишь, я влепила ему пощечину.
— Несильную, раз он только развеселился, — грубо напомнил Рома.
— Нужно было действовать как ты, и заставить целоваться с рулем?
— Все лучше, чем наблюдать, как целуется с ним моя… — он резко замолчал и вот тут меня понесло. Я даже мысленно не могла как-то назвать себя по отношению к нему. Я просто не знала. Не знала, как бы он представил бы меня свои коллегам и друзьям.
— Отлично, Рома, ты даже не знаешь, кто я тебе. А я скажу! Отпусти меня! — все-таки вывернулась я и отошла к двери. Я не хотела уходить, но готова была это сделать, если прямо сейчас ничего не изменится.
Нельзя обращаться с человеком, как с вещью, а потом уповать на судьбу, что она потерялась.
— Я скажу кто. Девочка по вызову. Любовница. Шл....! — ткнула я в него пальцем.
Он дышал тяжело, в полумраке это ощущалось сильнее. Особенно сильно, когда он резким взмахом руки прижал меня к входной двери, больно ударив затылком.
— А кто спорит, малыш? Тебе с самого начала были известны правила этой недетской игры. Или я ошибаюсь?
Он приблизил свое лицо ко мне, вглядываясь и ожидая ответа. Признавать было больно, хотелось кричать и требовать уважения. Но против правды не пойдешь.
— Нет, не ошибаешься, — покаянно ответила я, но тут же воспарила духом. — Но это не дает тебе права…
— Это дает мне право знать, что ты танцуешь только на мне.
— Не груби. — отвернулась я и напоролась взглядом на зеркальную поверхность шкафа, в котором так хорошо были видны наши силуэты. Мой маленький, изящный и его высокий сгорбленный, чтобы лица были на одном уровне. Он повернул к себе мое лицо и спросил:
— И почему, скажи на милость, я мучаюсь всю неделю, избегая на все готовых баб, а ты крутишь…
— Я ни перед кем ничем не крутила, — моему возмущению не было предела. За кого он меня принимает?
— А ты считаешь, Афанасьев по доброте душевной юных девочек в машину сажает? Тебе рассказать, кто он?
— Я – не глупая. Я все знаю. Рома, ты делаешь мне больно, — напомнила я, когда его рука с лица переместилась на шею и чуть сжала. — Он бы ничего не сделал… Не посмел бы.
— Зато Веселов, я смотрю, сильно смелый, — рявкнул он и потянулся к куртке, а затем достал телефон и открыл ватсап.
Я зачаровано смотрела на изящные па, запечатленные в стоп-кадре и не понимала… А что такого нашел здесь Рома?
— Захотела показать мне, как хорошо…
— Рома, не смеши меня, это просто балет! Просто танец. И если в стоп-кадре и выглядит, как…
— Пор..ха.
— Да нет же, — вскричала я, топнув ногой. — Посмотри, вот это – гранд жэтэ, вот это...
— И знать не хочу. И видеть этого тоже не хочу, — отошел он, проведя дрожащей рукой по волосам. — Ты меня до дурки доведешь. Зачем было это присылать?
— Это не я. Как бы я тебе послала. Я ж на сцене весь вечер была. Это…
Рома смотрел, выгнув бровь, ему явно было наплевать, как получилось это недоразумение. Губанова, овца!
— Ну, послушай, — улыбнулась я и, отложив телефон, приблизилась к этому сгустку обиды и злости. От него исходил гнев, который можно было буквально растереть между пальцами. Я, рискуя всем и вся, вошла в его личное густое пространство, словно в некий сумрак, не отрывая взгляда от потемневшего в гневе лица.
— Аня, я зол. Думаю, тебе лучше…
— Я уйду, если ты скажешь, — подошла я ближе. — Просто я хотела сказать, что когда танцую, то…
— Что? — спросил он, наклоняя голову, когда я прижала ладони к его твердой, накачанной груди. Меня пробрало от собственной смелости, а Рома вздрогнул и прищурился.
— Когда танцую, я думаю о тебе.
— Продолжай, — наконец, оттаял он, и рукой коснулся моих влажных от снега волос.
— О том, как ты меня целуешь. О том, как сжимаешь в объятиях.
Наши губы находились на таком мизерном расстоянии, что дыхание от моих слов уже смешивалось с его, а мужские руки все крепче стискивали затылок.
— О том, как...
Рома больше не хотел слушать. Он просто понес меня в комнату, включив лишь приглушенный свет. А затем, заставив взвизгнуть, бросил на застеленную темным покрывалом кровать.
— Я давно не испытывал такого желания убивать, — грубо и хрипловато говорил он.
— Ты был бы великолепным ревнивым Отелло, — улыбнулась я и поманила его пальчиком.
— Хм, — хохотнул он. — Сомневаюсь, что Шекспир имел ввиду эротику, когда писал об удушении Дездемоны. Но если хочешь, можем попробовать.
— Я бы не дала себя убить, — хрипло прошептала я, уже чувствуя неприятное давление на горло.
— Ты моя женщина. Я сделал тебя своей и хочу, чтобы ты моей и оставалась. И не смей думать о себе как-то иначе.
Эти слова вызвали такое болезненное защемление в груди, что из глаз брызнули слезы, а губы сами самой произнесли:
— Я люблю тебя и не хочу этого скрывать.
— И не скрывай, — сказал он, рукой уже найдя самое чувствительное местечко. — Про любовь я врать не буду, просто скажу, что схожу от тебя с ума.
— Ревнуешь, — уже на грани шепота говорила я.
— Впервые в жизни, так что есть чем гордиться, — улыбнулся он, захватывая в плен своих рук мое лицо и целуя.
Больше мы не говорили.
***
— Люблю.. — снова и снова шептала я.
А он на это только вытер со лба пот, целуя меня нежно и романтично, а затем совершенно не романтично выдал:
— Придется тебе выписать таблетки. Противозачаточные.
Мы устало засмеялись.
Рома остановился, держа меня на руках, и долго смотрел в темный коридор, в котором мелькал голубой экран смартфона, высвечивая наверняка номер больницы.
Он смотрел туда, как загипнотизированный, а я думала, что если вот прямо сейчас он снова сорвется на работу, то как бы мне не было больно, я просто уйду. Я просто проревусь, подумаю о смерти, но оставлю короткий период жизни с именем «Рома» позади. Наверное. Я постараюсь.
— Надо посмотреть, кто, — шепотом, прижимаясь к нему, напомнила я, радуясь, что можно еще хоть немного побыть с любимым. Побыть его женщиной.
— Надо.
Конец 21 главы. Глава 22 (скоро здесь появится ссылка)
(Предыдущие Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20)
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжение!