"Горькая ягода" 2
– На ужин что сделала сёдни? – хмуря свои жидкие белёсые брови, начал нудить, как только ввалился в полученную когда-то умершей женой, «однушку». – И почему полы не мыты?
– Я мыла, пап. На ужин рис, мойва жареная, подливка белый соус…
– Ха-ха-ха! – тут же оживилась Наталья. – Петьк, а чо кошачьим кормом не кормят? «Мойва», надо же. У меня мамка, помню, только кошкам её и покупала.
– Тёть Наташ, ну хорошая же рыбка. С икрой даже. Папка очень удачно в прошлый раз купил, – решила польстить отцу Ирина. Лесть упала на благодатную почву, Петька довольно хмыкнул и приосанился, дочь его вроде как добытчиком назвала.
Петюня торжественно водрузил на стол тихо звякнувшие две бутылки дешёвого вина местного производства, которое среди местных выпивох носило имя «Плодово-выгодное». Выпускаемое местным пищепромом из пришедших в негодность остатков фруктов и ягод, доведённой до должной крепости обычным спиртом. А до вкуса – пищевыми добавками и красителями.
И хотя до прихода отца и этой женщины Ира поела едва-едва, буквально поклевала, как птичка, теперь у неё вообще пропал аппетит. Она навалила отцу и Наталье полные тарелки горячей ещё еды и мимоходом пожалела об одном – хоть бы поел, не пил, не закусывая. И так желудок не очень здоровый.
Она, на удивление, очень быстро научилась готовить. И готовила из того, что он приносил домой, вполне съедобные вещи. Хотя расскажи кому, из чего всё это приходилось делать – не поверили бы. Может, и есть не стали бы. Вот и он, зная ингредиенты, недовольно кривил морду. А как скажешь, какие претензии выкатишь? Вот и докапывался то до недостаточно вычищенной раковины, то до грязного, по его мнению, пола. Воспитывал.
По другому же воспитывать не умел. И очень удивился бы, что можно действовать как-то иначе. Похвалить, например. Только встречная лесть дочери и спасала её. Маленькие хитрости для выживания. Ладно, хоть не бьёт – после смерти мамы в душе трусливого по своей натуре Петьки поселился, в кои-то веки, страх перед законом.
И он требовал какого-то выхода. Или компенсации. Петька понимал, что отправь он, например, Иришку в школу в какой-нибудь рваной одежде, тут же набегут контролирующие органы в виде тёток из РОНО (этих он боялся больше всего, чувствуя шкурой, что чиновник может быть опаснее милиционера), из опеки. Да та же милиция, в конце концов. Поэтому одёжку-обувку справлять старался всегда вовремя. Совсем уж голодной дочь не оставлял. Но как же он отыгрывался на ней за эти свои страхи.
Бить не бил. Но нудил, заставляя подолгу стоять перед ним и выслушивать бесконечные, раз за разом повторяющиеся нотации. Весь смысл которых сводился к «отца надо уважать», «стой прямо и не топчись» и «никакой благодарности от тебя, малявка, не дождёсси». Так, что к концу такой часовой словесной экзекуции у Ирины сами собой начинали бежать слёзы. Только тогда он прекращал эту нудятину, полностью удовлетворённый, как он считал, раскаянием дочери.
Наталья, ещё когда впервые шумно ввалилась в эту их мамину квартиру, сразу отодвинула от стены старый платяной шкаф и отгородила им в их однушке уголок для Ирины. «Негоже девчонке быть близко к мужику, даже если это и отец,» – сразу строго заявила она.
Благо в том углу была розетка, куда подключили на следующий же день удобную настольную лампу. За этой лампой Она даже специально с Иркой ходила в магазин и выбрала ту, что понравилась девочке. Потом включили её, поставив на старую, убогую фанерную тумбочку, и получился хоть и темноватый (шкаф перегораживал солнечный свет из окна), но по своему уютный уголок.
Звуки, что по ночам раздавались из-за шкафа, на той «супружеской» половине, Ира отсекала от себя силиконовыми берушами. Купила она их по случаю, сдав однажды большую партию бутылок, собранных в городском сквере рано-рано утром, когда её конкуренты, бомжи с окрестных подвалов, ещё не выбрались из своих нор.
Собственно, сбор и сдача этих бутылок, а также сплющенных пивных банок на металлолом, и поддерживали в Ирине хоть какой-то приемлемый уровень существования. Часть выручки за стеклотару и жестянки она прятала в тайник – в нишу под днищем шкафа. И не тратила на пустяки, стойко отметая все соблазны. Так что к началу нового учебного года, сама смогла справить себе новую школьную форму, приемлемые внешне туфли и дешёвые, «на рыбьем меху», сапожки. Дай бог, их хватит хотя бы до весны. А если что, в ремонт отдаст.
Надо только не лениться, выходить на промысел пораньше и почаще. Особенно после больших праздников – в этом отношении тёплое время года было для сбора пустой тары самым благодатным. Под каждым кустиком гуляющему народу был и стол, и кров.
– Ирк! – в её закуток заглянула сытая и довольная Наталья. Было видно, что она с отцом уже как минимум ополовинила одну из винных бутылок. – Ты это… уроки-то сделала?
– Тёть Наташ, у меня в лампе лампочка перегорела. Темно…
– А! – оживилась Наталья.– Я, собсна, чё и заглянула? Иди погуляй, да и в магазин зайди, вот как раз лампочку и купишь. Да не спеши. Нам тут эта… отдохнуть и поговорить надо, – и она непонятно чему подмигнула и хихикнула.
– Как скажете, тёть Наташа, – вздохнула девочка, прошла в коридор, обулась и с облегчением выскользнула в подъезд. Всё было понятно её уже недетскому уму: папина подружка сейчас завалится с папой на кровать.