Вошли Люба с бабой Надей в сени, скинули обувку и по ледяному полу прошли в саму избу. На удивление, в доме было сухо и чисто, словно тут только что убрались, правда, холод обжигал руки и ноги.
— Доброго тебе здравия, батюшка, — слегка поклонилась баба Надя.
Она положила на стол горсть конфет и пакетик с пряниками. Люба также поздоровалась с пустотой, как бабушка.
— Следит за домом, вот только топить его не может, — сказала баба Надя, — ты пока осматривайся, а я печку затоплю.
Дом оказался не таким уж и маленьким: большая кухня с двумя печками и две комнаты выходящие из нее на разные стороны.
— Вода тут есть. Яромил колодец выкопал и провел ее в дом. Имеется сливная яма, туалет только в огороде, будет желание — сделаешь в избе, здесь есть кладовка, там можно оборудовать, в общем, разберешься. Тебе в наследство когда вступать? - спросила бабушка.
— Через пару месяцев, — ответила Люба.
— Это хорошо, надеюсь, к тому времени вода схлынет и будет нормальный проезд к городу. Ты поговори с Захаром, пусть он тебе на комнату в общаге поставит защиту такую, чтобы все недоброжелатели свалили из нее, как тараканы от дихлофоса. Дается мне, что они перед получением наследства жилище испохабят так, что отмывать и ремонтировать замучаешься, — сказала задумчиво баба Надя. — А так свалят срочно и комнатку сдашь, все деньги будут, какие-никакие, да и чужие уже не заселятся.
— Да, наверно, так и надо сделать, — кивнула Люба. — Вот только у него народ пошел, ему и не до меня сейчас.
— За спрос не дают в нос. Ты его попроси, а у него как будет время, так и сделает.
— Так и вы такие вещи умеете ставить, - удивилась Люба.
— Умею, да не то. У меня просто защиты от недоброго глаза и злого человека, чтобы не вошел. А надо, чтобы чужие убежали из комнаты, а это уже не совсем мой профиль. Дом-то посмотрела?
— Да так, — пожала Люба плечами.
— Не понравился? — расстроилась бабушка.
— Я еще не знаю, дом как дом. Холодно.
— А понятно, так это сейчас печка наберет тепла, а потом отдавать его будет, изба протопится и сразу станет хорошо и уютно. Занавесочки поменяешь, покрывала, салфетки постелешь по своему вкусу. Смотри, чего тут выкинуть, чего наоборот принести.
— Я бы стены покрасила, — оглянулась Люба, — в молочный цвет, а то тут как-то серо.
— Так бревно старое, темное от времени. Жена Яромила обои все клеила, а как померла, так он все сорвал, ободрал и бревно оставил. Я тут в прошлом году конопатила стены.
Люба с удивлением посмотрела на бабушку.
— А чего ты так на меня смотришь? - усмехнулась баба Надя, - Изба заброшенная — быстро рушится, ветшает, хоть иногда надо прикладывать к ней свои руки, давать свое тепло и энергию, и тогда дольше простоит. Я каждый год все дома обхожу, где побелила печку, где крышу подлатала, где лампочку поменяла, где стену подмазала. И тут я смотрю — бревна разошлись, мышки мох весь повытаскивали и слопали, ну вот принесла солому да паклю, да все опять законопатила. Так что теперь нигде ничего не дует. А ты все делай по своему разумению, хочешь — крась, а хочешь — бели, хочешь — забей все фанерой и обои наклей, как в городе.
— Да, хорошо, — кивнула Люба.
— Я печку растопила, теперь давай пройдем по дому вдвоем.
Спальни были почти одинакового размера. В одной стояла большая железная кровать, шкаф, комод, большое трюмо и сундук. На стенах висели фотографии незнакомых людей. Баба Надя принесла табуретку и все быстро поснимала.
— Пусть у меня лежат, на память, — сказала она.
Во второй комнате имелись две железные односпальные кровати с продавленными сетками, шифоньер, книжный шкаф и сундук. На полу и там, и там лежали домотканые половики, на окнах короткие занавески-задергушки. В большой кухне все было так же просто, как и везде: деревянный стол, табуретки, лавки, старый огромный буфет, плитка на две конфорки, мойка и сушилка для посуды.
— Текстиля, по-моему, тут нет, что выкинула, что на тряпки отправила, что раздала, а что и себе забрала, - рассказывала баба Надя, - А вот посуда кое-какая имеется. Щербатые тарелки и стаканы все вынесла. В общем, посмотришь, что тебе тут нужно, а что нет. Под себя все сделаешь.
— У кроватей сетки низко висят, растянутые.
— Ну да, кровати старые, еще царя видели. Мишку или Лешего попрошу — деревянные тебе сделают. Я тебе перины свои отдам, у меня их много и подушки есть.
Пока ходили по дому, все рассматривали, со стола исчезли конфеты и пряники.
— Это хорошо, принял, значит, нас батюшка, — улыбнулась баба Надя.
— Когда переезжать? — спросила Люба.
— Ремонт будешь делать?
— Да надо бы, но вот в город теперь не проедешь, — вздохнула она.
— Ну, пока уберешься, кровать тебе и Верочке сделают, там, глядишь, и за краской и прочими штуками съездить сможешь, - сказала бабушка.
Люба снова осмотрела дом, но уже другим хозяйским взглядом. Кое-что приметила, о чем-то задумалась и кивнула.
— Печку еще надо побелить, — сказала она.
— Ну вот, тут тебе работы полно, а известку я тебе дам, - обрадовалась баба Надя, - Глаза боятся, а руки делают.
— И синюю краску куплю, распишу печки под гжель.
— Ну вот и умница. Теперь домой?
— Домой, - кивнула Люба.
— Участок по весне будешь рассматривать.
Люба с бабой Надей прошлись еще раз по дому, поблагодарили батюшку за гостеприимство, закрыли дверь и направились к себе.
Тем временем в ФАП пешком пошли Семен с Юрой.
— Вот пришли, — сказал системный администратор, останавливаясь около низенького синенького перекошенного домика.
— Это ФАП? — с удивлением спросил Семен.
— Он самый.
— Ну да, не дворец.
Юра отпер замок, и они вошли внутрь. Там было темно и сыро, по стенам что-то зашуршало, по полу пробежала пищащая крыса размером с кошку.
— Ой, мы когда с Любой сюда приходили, то тут было не так жутко, — поморщился парень.
— Ты, наверно, вокруг и не смотрел, на Любу любовался, — усмехнулся Семен.
— Да нет, у меня же девушка есть.
Семен сделал пару шагов, и у него под ногой лопнула доска, и он чуть не повалился вниз. Успел выдернуть стопу из ловушки. Рядом с ним упал огромный кусок штукатурки, а за шиворот насыпалась старая побелка вместе с чешуйками синей краски. Когда они вошли в кабинет, то там творился полнейший хаос. Женское кресло провалилось наполовину в пол, стол и стулья развалились, с грохотом оторвалась дверца шкафа. По стене довольно быстро ползла черная плесень, обрастая желто-коричневым мхом. Стекла полопались, кое-какие вывалились из рамы и побились. Весь пол был усеян осколками, штукатуркой и ободранной краской.
На печку страшно было смотреть — в ней зияли дыры. Семен стоял среди кабинета и оглядывался с ужасом во все стороны. Юра смотрел на преображение ФАПа с удивлением. Вдруг позади Семена подкатилась инвалидная коляска и пихнула его под ноги так, что он рухнул туда. Она сразу же развалилась под его весом. Он перевернулся на четвереньки и быстро рванул в сторону выхода, столкнувшись с той же огромной крысой, которая в этот раз в зубах волокла резинового пупса. Она посмотрела на него злыми красными глазами-пуговками.
— Мама, — сказал Семен и вылетел пулей из ФАПа.
За ним следом выскочил Юрка. Как только они покинули здание, так сразу всё вернулось к прежнему виду, а крыса просто исчезла.
— Кажется, с крысой я переборщил, — вздохнул дед Яромил, подбирая с пола резинового пупса. — Но получилось, как в страшной сказке. Жаль, они до второй комнаты не добрались, я им тоже разные сюрпризы приготовил.
Он был явно собой доволен.
Автор Потапова Евгения