Начало. Глава 1
Рожала Халида свою девочку в районной больнице. Местная фельдшерица, она же акушерка, Фирая-апа, увезла ее в Роддом заранее. Кто его знает, когда начнутся схватки, первые роды, будущая мама не из крепких, лучше ей быть под надзором врачей.
Сколько душевных мук перенесла в этом Роддоме Халида! Роженицы очень быстро узнали, что эта молоденькая девушка рожает без мужа. Прямо ее никто не обзывал, но женщины не стеснялись ругать современные нравы и распущенную молодежь. Из других палат приходили на нее посмотреть, как на какого-то диковинного зверя.
Халиде было стыдно выйти в коридор, сходить в туалет, умыться. Она вставала часов в пять, умывалась, причесывалась и вновь ложилась в кровать, отвернувшись к стене. Она не ела почти ничего, пила только компот или кисель, потихоньку слабела.
Разумеется, Халиде не хотелось рассказывать, что она рожает от насильника. Другая на ее месте рассказала бы душещипательную историю о том, как подло была обманута, брошена, как ей тяжело одной. Ее бы пожалели, посочувствовали бы. Женщины народ жалостливый, готовый кинуться на защиту сирых и обиженных.
Но, Халида молчала. На всякие попытки разговорить, она отвечала односложно, не собираясь раскрывать душу перед первыми встречными. Она немного ожила, когда ее навестила Айша-апа. Радовалась ей прямо, как ребенок.
- Апа, как тебя отпустили? На чем приехала?
- Как на чем, на молоковозке. Как ты, почему ты такая бледная? Ай-вай, Халида! Ты совсем худая стала, не ешь что ли ничего?
- Ем немного. Айша-апа, забери меня, ради Аллаха! Я буду дома рожать, рожают же некоторые.
- Ты что? Даже не думай! Вдруг с тобой что случиться, хочешь круглым сиротой ребенка оставить?
- Хотя бы и так. Государство его воспитает, зачем мне такой на этом свете жить?
- Чтобы ветер унес эти слова из твоего рта. Посмей только еще раз мне такое сказать. Я тебе передачу принесла. Творог и сметану бабушка Асият передала, желает тебе здорового ребенка родить.
Фатьма сама не может приехать, тоже на сносях. Они ош(совместная молитва с последующим угощением) проводили, прислали тебе балэш и чак-чак. А я пирожков с картошкой нажарила. Тут еще молоко, Фирая велела передать. Сказала на словах, чтобы ты питалась хорошо, а то сил не будет рожать.
Сердце и душа Халиды переполнились горячей благодарностью. Не все люди презирают ее, в селе не все считают падшей женщиной, заботятся о ней, как о родной, гостинцы прислали. Не плакала она, когда видела ехидные улыбки и слышала колкости в свой адрес, а тут не удержалась и слезы хлынули из ее глаз.
Айша испугалась
- Халида! Почему ты плачешь? Тебе так сильно плохо?
- Апа, это от счастья, от благодарности. Тебе спасибо, Асият-апа, Фатьме и Фирая-апа передай мое большое спасибо. Я ввек не забуду их доброту.
- Вот еще, разве из-за этого плачут?
- Оказывается, да! Не могу, слезы сами собой бегут. Апа! От мамы письма не было
- От матери не приходило, а отец написал. Держи конверт.
Халида положила конверт в карман халата, несколько раз глубоко вздохнула, прекращая плач.
- Спасибо, апа, что приехала. Больше уж не приезжай, думаю не сегодня, так завтра мне срок рожать. Я попрошу, чтобы в Сельсовет позвонили, когда будет все.
- Ладно, наверно и Фирае сообщат, тебя ведь без нее не выпишут. Все, кызым, я пойду. Ты не переживай и не бойся. Родишь, Аллах велит.
- Я не боюсь, апа, скорее бы уж, домой хочется. До свидания, апа.
Выйдя из здания Роддома, Айше оглянулась. Халида смотрела на нее из окна огромными карими глазами беззащитного ребенка. Сердце защемило, милая, милая, судьбой обиженная девочка! Да защитит тебя Всевышний.
Халида пришла в палату, выложила на стол продукты и не обращаясь ни к кому сказала
- Мне передачу принесли. Балеш тут есть и чак-чак, угощайтесь.
Самая молоденькая из соседок по палате, лежавшая на сохранении с первым ребенком, обернулась, презрительно оглядела Халиду с ног до головы
- Не нуждаемся, мы не голодные
Халида хотела было сказать, за что вы со мной так? Что я вам плохого сделала, но не успела. Соседка, которую все называли Рамзия, сказала вместо нее
- Ты, Василя, за всех не говори. Человек от всего сердца угощает. Ей первый раз передачу принесли, и она выложила все на стол. А мы даже ни разу ее к чаю не позвали. Прости, Халида, не нам тебя судить и осуждать. Ты взяла на себя тяжелый груз, не каждая решится одна родить. Девки, садитесь за стол. Сейчас я чайник из кухни принесу, чаю попьем с гостинцами.
Василя так и не села со всеми за стол, Халида с Рамзией и Лидой, так звали четвертую в их палате, с удовольствием поели стряпни, чаю напились. Халида все время чувствовала папино письмо в кармане. Ей хотелось прочитать его и было страшно. Что там? Сказала ему мама, что его любимая дочь ждет ребенка или нет? Проклятье в этом письме или прощение?
Только к вечеру Халида решилась вскрыть письмо. Папа писал
- Кызым, твоя мама только сегодня мне сказала, что я скоро стану дедом. Я очень рассердился на нее за то, что она так долго скрывала, тебя заставила столько времени переживать. Но потом простил. Она ведь это жалеючи меня делала, боится за мое сердце.
Кызым, не волнуйся, ничего страшного не случилось, вырастим внука, воспитаем. Главное, чтобы ты жива и здорова была.
Несколько раз перечитала Халида письмо отца. Плакала. В этот же вечер у Халиды начались роды. Сутки прошли, одна смена акушерок и медсестер сменила другую, а Халида все еще мучилась схватками. То ложилась на кровать, то вставала, и стояла, держась за спинку железной кровати, то на четвереньки вставала. Боль утихала, она без сил валилась на кровать.
Иногда в дородовую заходила какая-нибудь медсестра, спрашивала, как дела, через сколько минут схватки, и уходила. Сил терпеть оставалось все меньше. Одно спасало, Халида повторяла, как молитву: «Это должно кончиться. Когда-нибудь это кончится, все равно, как. Или он родится, или меня не станет, но это кончится»
Кончились мучения, акушерка приняла в свои руки девочку, передала детской медсестре. Обмывая и пеленая ребенка, добрая медсестра приговаривала,
- Быть тебе, девочка, умницей и красавицей, на радость мамочке. Хорошая какая, девочка, волосики густые будут, глазки темные. Мамочка, хочешь посмотреть на свою дочку, смотри, какая хорошенькая, вся в тебя.
Халида повернула голову, ну, если надо, она посмотрит. Дочка узнала ее. Неправда, что новорожденные видят плохо. Девочка смотрела в глаза маме, словно спрашивая, мама, ты принимаешь меня? Ты сможешь меня любить?
Халида смогла только сказать: «Доченька моя» и заплакала. Она рыдала, не в силах остановиться, сотрясаясь всем телом.
Акушерка вынуждена была прикрикнуть
- Хватит истерить! Хочешь, чтобы кровотечение открылось? Таня, ну-ка вколи ей!
Девочку унесли, после всех процедур Халиду оставили в покое, и она уснула. Так появилась на свет Сания, мамино счастье, радость Айши-апа.
Однако, радость и беда не далеко друг от друга живут. В тот день, когда Халиду выписали из больницы, пришло известие, что папа ее скончался. Халида не смогла даже поехать на похороны. Горе горем, жить все равно надо. Все село готовится к Сабан-тую, и Айша с Халидой не могут остаться в стороне.
Айша приготовила угощение и позвала соседок дом мыть. Никто не отказался, отмыли потолок и стены до янтарного блеска, окна помыли, полы отдраили, печь побелили. Воздух в доме стал совсем другой, дышится, словно на берегу Камы
Халиде не давали ничего делать, не положено женщине сорок дней после родов мыть полы и стирать. Она готовила, стол на дворе накрыла. Довольные женщины со смехом и прибаутками ополоснулись в бане, сели за стол.
Суп с лапшой из жирной курицы, зеленый лук, первые огурчики, которые в это время бывают только у Айше. К чаю ватрушки с творогом, хворост, сухофрукты. Довольны остались женщины, долго чай пили, пришлось самовар второй раз ставить. Разговор, конечно в основном о детях. Мать Фатьмы переживает, тяжело ходит дочь, а Салиху лишь бы в гармошку играть, плевать, что жена беременная.
Мать Шайдуллы, Амина, злорадствует, хвалится сыном, мол, институт заканчивает, мосты большие строить будет. Приехал на Сабан-туй только на неделю, не может задерживаться. Невеста у Шайдуллы городская, скучает она больно без него. Насчет невесты Амина приврала. Пусть не думают, что ее сын никому не нужен. Браковала его Фатьма, за Салихом своим бегала, пусть теперь локти кусает.
Разошлись женщины только к вечеру, когда пришло время стадо встречать. Халида перемыла посуду, покормила дочку, села на лавке у ворот, держа ее на руках.
Мимо проходят ее ровесницы, в легких светлых платьях в белых носочках с голубой каемкой, в новых тапочках. Красивые, молодые, счастливые. Парни веселой гурьбой шагают за ними, штиблеты блестят, пиджаки нараспашку. Пошли на гулянье у реки.
Будут хороводы водить, песни, да частушки петь, плясать, да танцевать, пару себе выглядывать. Счастливые, Халида бы тоже могла быть с ними, но у каждого своя судьба. Зато у нее дочка, тетушка есть, мама тоже, работа интересная.
Уложив дочку, Халида снова вышла во двор. Душно, наверно гроза будет. Куда это Айша-апа подевалась? У соседей на лавочке что ли сидит? Скучно одной, муторно на душе, тоскливо. А на берегу веселье. Гармошка играет, заливается. Тошно-то как!
Еще хуже было в канун Сабан туя. Подвыпившие парни, сидя в телеге, в которую впряжена самая красивая лошадь колхоза, разукрашенная лентами, собирали с односельчан призы на Сабан туй.
Останавливаясь возле домов, в которых живет девушка на выданье, парни устраивали целое представление. Требовали с девушки вышитый носовой платок. Она будто бы пряталась, но так, чтобы парень, который ей нравится, смог ее найти. Получив заветный платок, молодец устраивал пляски возле ворот девушки.
И процессия двигалась дальше. Парням выносили кто, что мог. Приезжие даже рубашки давали, а местные, чаще всего, головные платки, да отрезы тканей. Все это завтра получат победители различных конкурсов.
Возле ворот Айше парни не задержались, проехали дальше. Халида вышла за ворота. Телега, на котором закреплен шест с разноцветными отрезами, уже поворачивала в переулок. Толпы ребятишек бежала за ней, поднимая тучи пыли. Звук играющей гармошки, гвалт и гомон детей удалялись, оседая вместе с пылью.
Халида стояла в одиночестве, прислонившись к воротам, глядя в никуда. Возле нее остановился голубоглазый молодой человек в голубой рубашке с закатанными рукавами
- Вы плачете, потому что некому подарить вышитый платок? Подарите его мне, я буду его бережно хранить.
- Нет у меня никакого платка и дарить бы все равно было некому.
- Вы потеряли любимого, поэтому у Вас слезы на глазах?
- Нет, не теряла, не было его никогда, и не плачу я вовсе, Вам показалось.
- Если у Вас нет любимого, может Вы согласитесь пойти со мной на гулянье.
- Пошла бы я с Вами, да не могу, ребенок у меня грудной. Дочка. Прощайте.
Шайдулла посмотрел вслед девушке. Странная какая-то. Выглядывал он черноглазку на гулянье и на Сабан-туе, но ее нигде не было. Решился спросить у матери
- Мама, что это за такая девушка, она не местная, к Айше-апа в гости приехала?
- Теперь уж местная, племянница это ее, Халида, библиотекаршей работает. Ты на нее, сынок не заглядывайся, темная она.
- Как темная?
- Вот так. Ребенка она нагуляла. Только шепчется народ, не нагуляла, снасильничал над ней урод этот, Фаяз, ты помнишь его. Халида его за это в Каме утопила.
- Как это, утопила?
- Никто не знает, как. Следователь приезжал, допрашивали всех, и меня тоже. Только я ничего плохого про Халиду сказать не могу. На всякий случай, держись от нее подальше. Говорят, у нее дурной глаз.
Хотелось Шайдулле еще раз заглянуть в глаза Халиды, но она из дома не выходила. Проходил несколько раз по улице, но так и не увидел ее. Уехал. Дела.
Вскоре село приехала мама Халиды. Слез было море. Разговоров на всю ночь.
- Халида, дочь, я приехала за тобой. Я не могу жить одна в новой квартире, я не знаю, что мне делать? Мы в нее только въехали, наш старый дом за вокзалом снесли. Я не знаю никого из соседей, кругом чужие люди, огромные дома, магазины. Доченька, я теряюсь там.
- Мама, я не знаю, как мы втроем выживем на одну зарплату в Казани. Я собиралась на днях выйти на работу. Мне можно брать Санию с собой в библиотеку. В Казани придется сидеть с ней, в ясли я не хочу ее отдавать. Здесь легче прожить, у нас огород, картошка, овощи свои.
- Не думала я, дочь, услышать от тебя такие слова. Мне казалось, тебе в Казани будет легче, там мало кто тебя знает, а здесь ты у всех на виду.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, мама. Думаешь, что я опозорила себя и мне должно быть стыдно перед односельчанами. По началу было такое, но, когда я родила, все успокоились. Моей доченьке подарков надарили! Вон, целый чемодан. И люльку принесли и арбу из луба. Народ здесь добрый.
Это, конечно, не совсем так. Некоторые подарки принесли, а иные отворачивались при виде ее с ребенком
- Бесстыжая, ходит, грудь выпятила! Другая постеснялась бы нос из дома высунуть, а она катит ребенка в арбе, словно там не приб…, а королева какая лежит.
Халида старается не слышать эти слова, хотя задевает так, что ответить хочется, да как следует. Но она сдерживается, ей скандалы не нужны. Однако, маме совсем необязательно об этом знать.
Понятно матери, правильно рассуждает ее Халида, тяжело придется. Но обидно, дочь чужая стала, будто матерью ей приходится Айше, а не она, Такия. Они все время вместе. Халида покормит девочку, Айша заберет пеленать. Девочка заплачет, Айша ее скорее на руки берет.
Изображать из себя любящую бабушку Такия не хочет, да и не может. Ничего, кроме брезгливости и неприязни к ребенку, она не чувствует. Из-за этого существа со слюнявым ртом ее дочь стала несчастной.
Погостив всего три дня, не слушая уговоров остаться хотя бы на неделю, Такия уехала обратно в Казань. Халида со своей тетей и с дочкой остались выживать в селе.
Продолжение Глава 4