Неумеренность – (жадность, невоздержанность, прихотливость, алчность, капризность, пристрастие к чему-либо, сребролюбие).
Природу неумеренности удобней всего рассматривать через пристрастие к деньгам, потому что деньги способны реализовать почти все остальные желания. Пристрастие к деньгам — это не пристрастие к «разноцветным фантикам», это пристрастие к тому, что за них можно получить. Что же за них можно получить и от чего избавиться…
Страх перед бедностью. Покой обеспеченности.
Дискомфорт бедности. Удовольствия обеспеченности.
«Постыдность» бедности. Гордость обеспеченности.
Вот собственно и все причины любви к деньгам.
«Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк.12:15). Разве? Неужели богатые тоже плачут? На первый взгляд богатство дает человеку все необходимое для счастья, а потому неудивительно, что стремление к богатству является единственной целью жизни большинства людей. Но если человек болен или несчастен в личной жизни, если он страдает от жадности, зависти, страха или ненависти, то богатство не принесет ему облегчения.
Никакое богатство не способно удовлетворить алчного, потому что его желаниям нет предела. Алчность порождает непрестанное страдание от недостаточности бытия, и только бесстрастное отношение к мере своего благополучия способно дать чувство достатка. Счастье не в деньгах, а в их ненужности. Вот такой вот парадокс.
Каждый отдельно взятый предмет имущества необременителен, но когда их становится много, то человек попадает в пожизненное безысходное услужение к своей же собственности. Жадность превращает жизнь человека в период накопления, ограниченный смертью. Человек стяжатель живет будущим, которое никогда не наступает.
«Человек хотящий» иногда замечает безысходность жизни-накопления, и начинает страдать от бессмысленности своего существования. Но алчному больше нечем наполнить свою жизнь, он безразличен к искусному и духовному, ибо прекрасное не несет в себе ни пользы, ни выгоды. Круг интересов стяжателя сужается до проблем прибыли, накопления и экономии, поэтому корыстолюбивый примитивен, ограничен и прозаичен. Корыстолюбие приносит богатство единицам, но забирает жизнь у всех, кто подчинил ему свою волю. За деньги человек платит жизнью. Мера же достигнутого благополучия никак не соотносятся с пристрастным отношением к деньгам, например, Билл Гейтс самый богатый не потому, что он самый жадный, просто жизнь так сложилась.
«Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6:34). «Не заботьтесь» — бездельничайте, что ли? Но откроем словарь синонимов, и что мы там видим в главе «заботиться» — беспокоиться, тревожиться, переживать, волноваться, печалиться. Вот и замечательная русская пословица подтверждает «тревожное» толкование слова «забота»: «Не работа сушит, а забота».
Труд и страх за свое завтра — это два разных процесса. Наше будущее зависит не от того, как сильно мы за него волнуемся, но лишь от того, что мы для него делаем. Страх за свое будущее порождает только страдания и даже может привести к расстройствам фобического спектра. Так что в этой своей заповеди Спаситель позаботился еще и о нашем психическом состоянии.
Какой бы безобидной ни казалась естественная человеческая способность хотеть, следует помнить, что именно желания являются первопричиной всего зла — от мелких пакостей и до преступлений. Человек ничего дурного не сделает, если не будет этого хотеть. Неумеренность в желаниях способна подчинить волю и совесть человека, сделать его сварливым, завистливым, раздражительным, эгоистичным, жестоким, а порой и просто опасным. Страсть к насыщению своих потребностей неизбежно изживает в человеке доброту, поскольку всякое «да», сказанное другому, это «нет», сказанное себе.
Если упразднить закон и правоохранительные органы, то общество сразу разделится на тех, кто возьмет в руки оружие и постарается урвать себе столько, сколько позволят более слабые, на тех, кто будет досадовать на свою неспособность воспользоваться «благоприятной» ситуацией, и на тех, кто категорически отвергнет такие нравы. Мы не знаем, кто как себя поведет, а Господь знает...
«Человек хотящий» ненадежен как злая собака на тонкой цепи, и если гарантировать всем хотящим полную безнаказанность, то общество будет просто растерзано насилием и беззаконием. Но и без таких умозрительных крайностей очевидно, что господство желаний над совестью определяет меру человеческой недружественности и непорядочности.
Желания совершенно не похожи на зло, злом представляется лишь попрание интересов и чувств окружающих в стремлении эти желания удовлетворить. Но первопричиной зла неумеренности являются именно желания. Зачастую человек не совершает зла для реализации своих желаний только из страха перед осуждением и наказанием. А такой человек по сути не является честным, но лишь трусливым, слабым и лицемерным. В проявлениях человек показной, в желаниях — истинный. «Праведность страха» в традициях общественной морали истинна, но Бога-то не обманешь.
Справедливости ради следует отметить, что далеко не у всех человеков есть возможность проявить себя в «бесполезном» служении музам, в духовном и творческом, а потому и не следует строго судить человека, которому по жизни и заняться-то нечем кроме как положить свою жизнь на алтарь своего благополучия. Проблема лишь в том, а не принёс ли человек на этот алтарь в качестве жертвы свою честь, совесть и человечность.
Побуждением Бога к сотворению человека, по всей видимости, было Его желание поделиться радостью бытия. Многообразие удовольствий нашего мира не может быть случайным совпадением человеческих чувств с богатством и гармонией мироустроения. Это многообразие отрадности бытия можно объяснить только тем, что Сам Господь предусмотрел и наполнил для человека все возможные источники радости. Но человеку трудно остановиться в стремлении к преумножению удовольствий. Нравственно-аскетической задачей человека является сохранение свободы воли от пристрастия к преумножению своего благоденствия.
Суть аскетического баланса между желаниями и свободой от их диктатуры очень точно сформулировал апостол Павел: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1Кор.6:12).
Добродетель умеренности заключена не в скудном существовании, но в бесстрастном отношении к мере своего благополучия. Зло же неумеренности заключается не в благоденствии, но лишь в том, какую меру беспринципности, бесчестности, бездушности, эгоизма и даже жестокости, человек готов явить в стремлении к преизобильности своего бытия.
«Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь, блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь» (Лк.6.21). Сложно судить, воспитывает ли скудость нашего бытия умеренность в человеке. Но приведенное выше обетование Господне свидетельствует о том, что недостаточность нашего мира способна привить человеку какую-то меру аскетичности. Мера благополучия оценивается только в сравнении, поэтому пережитые лишения невольно заставляют человека соотносить свое положение с изведанным худшим. Стесненные условия нашего бытия вероятно наиболее благоприятны для того, чтобы человек мог хоть немного проникнуться навыками аскетичности.
Разумеется, несовершенства нашего бытия не способны благотворно повлиять в равной мере на всех. Иной и в избушке может быть счастлив, а иной и во дворце страдает от прихотей. Меру достаточности благ, то есть меру своей счастливости, каждый определяет сам для себя. Счастье — это удовлетворенность настоящим.
Владимир Старк из книги "Недостающие Фрагменты Картины Мира"
