— Брычкына Ырына Ыванова, – представилась допрашиваемая номер пятьдесят четыре, произнося слова с непонятной любовью к букве «Ы». Измайлов, протяжно зевая, так и вывел Ырына с заглавной буквы, расправил затёкшие от длительного писания пальцы, вновь взглянул на текст, понял, что в нём что-то не так, сверил написанное с представленным пачпортом, и только тогда сообразил, что буквы «Ы» нужно переправить на «И».
Это десятая глава ретро-детектива "Одна жизнь на двоих". Загадочные преступления, семейные тайны и красивая история любви на фоне патриархальной Москвы конца XIX века.
Роман публикуется по главам, но уже написан полностью, так что можно читать не опасаясь, что финал истории так и не будет написан)
Все главы можно увидеть в подборке.
Между тем Можжевелов продолжал в пятьдесят четвёртый раз задавать одни и те же вопросы и получал практически одни и те же ответы.
— Служу кухаркой… выстрела не слыхала, оттого, как была в кухне… был только какой-то звук, будто бы что-то упало, на выстрел не похоже… после ещё что-то стукнуло… не обратыла вныманыя, думала на улыце… соваться страшно, когда что-то взрывается, вот ы не стала лезть… накануне госты былы… сама ых не выдала, я ж кухарка, готовыла кушанье.
— Ладно, можешь идти. Следующий!
— Подожди! Сообрази нам, пожалуйста, чаю с чем-нибудь сытненьким. Хорошо?
— Сей момент ызготовым, господын полыцейскый.
— Зачем нам? – укорил Измайлова Можжевелов. В отличие от коллеги он стеснялся находить стол где только можно и не можно.
— С утра маковой росинки во рту не держал! И потом, нам ещё долго. Передохнём, я думаю. Вы же не против?
Перед подачей чая они успели допросить ещё двух человек, правда с тем же результатом, то есть с отсутствием оного.
— Михаил Алексеевич… они все… одно и то же говорят, – Измайлов говорил с перерывами, в которых старался прожевать хлеб с ветчиной.
— В общем, да. Меня только один сторож порадовал: оказывается, с утра всё же приходил Боровицкий. Замечательный сторож, сразу без всяких заминок словесный портрет составил.
— А если это был не Боровицкий?
— Как же? Я после ещё раз опросил Елисеева и он его точно так же описывал, прочти, как там? – Измайлов быстро отыскал нужный протокол.
— Роста высокого, волосы русые, так же светлые усы. Одет по военной форме. Запомнил я особенно-с, что сей господин был весьма на гуся похож. Мундир на них был серого цвету-с, и тулупчик на левое плечо накинут, как по-ихнему называется не знаю, тоже серого-с, а порты на них были красные, ей-богу красные, ну точь-в-точь гусьи лапы.
— Вот, в показаниях Елисеева точно так же: светловолос, одет по форме, ментик и доломан серые, чикчиры - красные. Разве что про гуся нет. Ещё военные Ермаков и Плескалин, только, по словам Елисеева, о первом никак не сказать, что роста высокого, а второй с тёмными волосами. И потом ни Ермаков, ни Плескалин к драгунам не относятся, а судя по описанию, тот, кто приходил утром, носит форму Сумского полка.
— Михаил Алексеевич, помните в «Сводке» было сказано, что графа Тибелова обнаружил князь Боровицкий? Там как раз было написано, что он поручик 3-го драгунского Сумского полка. Я точно помню, да и проверить не сложно, стало быть, это одно лицо.
— Да, всё сходится. Выходит, Боровицкий зачем-то с утра навещал Елисеевых.
— Полагаю, приходил за перчатками.
— Больше не зачем. Зато, как нам рекомендовали, всезнающая Марфа, оказывается, ничего не видела и не слышала. И про то, что перчатки забрали, она не знала. А должна бы знать.
— Что ж, всё как обычно. Случись что, люди мгновенно глохнут и слепнут, а когда не нужно, чудесным образом прозревают.
— Это точно. Что ж, толку мало, но дознание окончить нужно, так что, Измайлов, бери своё орудие труда и вперёд. Чем быстрее закончим, тем лучше. Завтра нам всех гостей проверять.
— Мишель, ты уже дома? – спросила Оля, войдя в переднюю, – На улице такой холод, мы с Лизой совершенно замёрзли!
— Да, холодает, – равнодушно заметил Михаил, продолжая рассматривать какие-то разложенные рядом с ним бумаги. Ему было неудобно работать в кабинете, за недостатком помещений исполнявшим и роль спальни. Это была очень тёмная, узкая комната, где помещался только широкий кожаный диван и небольшой письменный стол, приткнутый под подслеповатое окно, упиравшееся в глухой высокий забор соседнего здания. Стол использовался им только для хранения бумаг и редко для написания чего-либо, а работал он всегда в гостиной.
— Я сегодня у графини Собольской была, такую великолепную новость узнала! – Оля вошла в комнату и села рядом в кресло.
— И что же поведала всезнающая пифия?
— Она знает убийцу Нины! – заговорщическим тоном сообщила Ольга.
— Потрясающе! Может, мне и расследования проводить не нужно? Да и Сыскное давно пора расформировывать. Графиня и так уже всю полицию без работы оставила.
— Я сама прекрасно понимаю, это только домыслы, но всё же.
— Знаешь, Оля, у Елисеевых накануне был званый обед. Многие из гостей в тот же вечер или утро покинули Москву, прямо-таки прощальный обед получился. Зарецкий подписал с Елисеевым какое-то деловое соглашение и уехал на Урал. Сомов отправился в своё поместье, Ермаков и Плескалин ночью отбыли к местам службы. А графиня с семейством никуда не уезжала. Я, конечно, понимаю, их подозревать глупо, никаких мотивов, но со страху люди могут себе ненужные алиби придумывать.
— Я знаю, Елизавета Фёдоровна – женщина со странностями. Но она совершенно в своём уме, причём ум её не самый худший.
— Хорошо, убедила. И как сегодня зрит третий глаз нашей достопочтенной чуднóй или чỳдной Елизаветы Фёдоровны?
— Зрит в корень. Она подозревает супруга Нины.
— Елисеева?! Вот невидаль! Насмешила! Этого увальня что ли?
— Это кто ещё увалень, поспорить можно.
— Ты совершеннейшая язва. Но боюсь тебя разочаровать. У Елисеева не только нет мотивов, но даже имеется прекрасное алиби: из всех семидесяти восьми человек домашней прислуги, примерно шестьдесят в тот момент драили до блеска все комнаты, у них знаешь, каждый Божий день начинается с уборки, так что пройти незамеченным сложно.
— Слуги — народ ненадёжный. Особое недоверие у меня вызывает то, что никто не слышал выстрела, что весьма удивительно. Мудрено не услышать выстрел дуэльного пистолета!
— Оля, ты хоть раз в этом доме была?
— Нет. Но какое это имеет значение?
— Вот именно! Во-первых, там стены не тоньше Кремлёвских, как будто кто из пушек палить по ним собирался. Во-вторых, часть дома, где находиться гостиная, сильно вынесена относительно остального здания и, принимая во внимание габариты особняка, можно смело утверждать, что выстрел легко приняли за какой-то шум на улице. А вот о хлопке на улице говорили все. Потом у нас есть кандидатура получше Елисеева: князь Боровицкий.
— А кто это?
— Один из гостей Елисеевых. С утра возвращался за забытыми перчатками. Я пока мотивов не знаю, но мне кажется, он здесь замешан.
Не забудьте подписаться на канал, чтобы не пропустить новую главу!
Продолжение:
Начало:
