— Мам, ты не видела мои сережки с бирюзой? — спросила Ксения.
— Так ты их позавчера надевала, тогда и видела!
— Ну да, вечером сняла и вот сюда, в сервант, положила, когда с папой разговаривала, а теперь их нет!
— В своей комнате поищи! — нахмурилась Надежда Сергеевна, которой очень не нравились такие вопросы...
И не зря: в последнее время они возникали в их доме то и дело! И это уже начинало раздражать. Дело в том, что с недавних пор в доме начали пропадать деньги и мелкие вещи. Нет, суммы незначительные, да и вещи такие, которые могут просто затеряться. Мелочи, конечно, но неприятно! И непонятно... Людей в квартире живет четверо: родители и двое детей, дочь ― студентка, сын ― старшеклассник. Есть еще старший сын, уже женатый, живет отдельно, но к родителям заходит часто, и ключ от их квартиры у него есть. Конечно, когда пропадала какая-то мелочь, никто поначалу особенно не парился, просто то и дело звучало: «Мам, ты не видела... Ксюша, ты не брала... Коля, а куда ты положил... Надя, опять ты забыла!».
Да, в этом ничего не было странного, но в результате в семье начали вспыхивать обиды. Обижалась в первую очередь Надежда Сергеевна, так как деньгами заведовала она, как мать семейства, и все эти вопросы касались в первую очередь ее. И тут вдруг ― сыну на обед не оставила, дочке на проезд, мужу тоже... Она обижалась:
— Как ― не оставила? Я вот здесь вчера утром ещё положила, а куда потом вы дели — я не знаю!
— Что значит «мы дели»? — возмущались муж и дети. — Мы ничего не брали, и не было здесь ничего!
— Вы хотите сказать, что у меня уже маразм, я все забываю? Я прекрасно помню, куда я что клала, и с деньгами я всегда обращаюсь аккуратно, вам ли не знать!
Они, в общем-то, знали, но ведь действительно не брали, а денег-то нет! А это уже обиднее, чем пропажа, допустим, перчаток или какого-нибудь шарфика.
— Барабашка у нас завёлся, не иначе, — высказал предположение Николай Андреевич, но жена с ним не согласилась:
— Зачем барабашкам деньги? Они ничего не крадут, а ломают и разбрасывают!
— А может, он их крадёт и куда-то прячет, и однажды мы найдем клад в каком-нибудь укромном уголке! — веселилась Ксюша.
Но это все было, когда пропадала всякая мелочь, а тут вдруг сережки, золотые с бирюзой, подарок родителей на окончание школы... И Ксюша прекрасно помнила, как она их сняла и положила в сервант, и Николай Андреевич это помнил! А теперь где они? Нету! Ксюша на всякий случай обыскала и свою комнату, и другие места, и в результате расплакалась — жалко было сережек, красивые же, да и памятный подарок... Тут уже на проделки всяких барабашек не спишешь, явно кто-то свой, кто таким образом «греет руки».
Вечером, когда дети уже разошлись по комнатам, родители начали совещаться:
— Нет, Коля, это, в конце концов, не дело! Меня уже беспокоит не пропажа всякой ерунды, а сам факт. Вот нас в квартире четверо, представить, что кто-то чужой проникает в дом и тащит все ― довольно странно. Но куда же тогда пропадают и деньги, и теперь вот вещи? И вещи довольно дорогие. Золотые серьги можно продать! Я боюсь, честное слово!
— Да, ситуация неприятная…
— Тут не в приятности дело... Я вот недавно слушала одну передачу про наркоманию, там говорят, что первый признак — это когда из дома начинают пропадать вещи. По-моему, это как раз наш случай!
— Извини, ты что же думаешь, что кто-то из наших детей...
— Не думаю я так, конечно, по ним незаметно, чтобы они что-то там употребляли, но ведь молодежь же, кто их знает... Мы же понятия не имеем, как всё это выглядит!
— Надя, успокойся, пожалуйста! В конце концов ничего страшного пока не произошло.
— И что, спокойно сидеть и ждать, пока произойдет? Нет, мне это не нравится! Как знаешь, а мне ужасно не хочется думать, что это кто-то из детей творит, но ничего другое в голову не приходит... Замки у нас надежные, в них никто не ковырялся, и что же тогда получается?
— А я тут подумал... Может, это Димка к нам заходит, когда никого дома нет? У него же ключи есть, вот и заскакивает, и берет, что хочет. Ты, конечно, с деньгами-то аккуратно обращаешься, но это в магазине, а вот дома они у тебя вечно разложены на самом видном месте ― что бы и не взять? А у него вечно материальные проблемы, то одно, то другое надо, а, между прочим, жить они любят на широкую ногу! Так что соблазн слишком велик.
— Не знаю, не хочется и на него думать, ведь никогда же ни за кем из наших детей такое не водилось, я никогда не замечала…
— А всегда ни за кем не замечаешь, а потом получается то, что получается, — вздохнул муж.
— А с младшими не могло так получиться, думаешь?
— Не знаю... Максим вон после школы дома сидит безвылазно, ему кроме компьютера ничего не нужно. Ничего нового у него не появляется, никаких незапланированных трат... Про Ксюшу я вообще не говорю. А вот Димка да... Смотри сама: говорил, что работает где-то за копейки, а тратит-то столько, сколько и нам не потратить. То телефон у него какой-то супер-пупер, то Галине своей пальто, сапоги, и уж точно не такие, как у тебя!
— А ведь и сама Галина могла тайком от Дмитрия! — почти обрадовалась своей догадке Надежда Сергеевна. — А что? Вытащила у него ключи, и пока он на работе ― ходи и хозяйничай в чужой квартире!..
— Нет, ну это невозможно, мы скоро друг друга подозревать начнём! — с досадой воскликнул Николай Андреевич. ― Ведь никогда у нас не было ссор из-за денег! Надо его вызвать и поговорить обо всем этом. Вот прямо всем сесть и поговорить!
— Ну, Коля, сам подумай, ведь обидим же, если он не брал!
— Но прекратить это надо? Ведь ни у денег, ни у украшений ног нету, сами они убежать не могли. Теорию с барабашками я отметаю. И что получается? Вот нас пять человек, пропадают деньги, взял кто-то один... Не будем же мы думать, что наши дети сбились в банду и потихоньку нас грабят!
— С тобой я согласна, но и обижать никого не хочется...
Так ничего и не решив, супруги легли спать.
* * *
На некоторое время воцарилась затишье: ничего не пропадало, никто ни о чем не спрашивал. Зашел Дмитрий, как обычно — просто поболтать. Сообщил, что всё у него хорошо, никаких проблем, в том числе и материальных, выпил чай и ушел. А еще через пару дней пропали деньги, которые Надежда Сергеевна приготовила на оплату квартиры и покупку продуктов... Сумма довольно существенная для их семьи! Вот тут-то Надежда и Николай и решили, что пора-таки ставить камеру!
— Я так больше не могу, Коля! Давай никому не говорить, а просто сделаем это! Договоримся так — друг друга мы не подозреваем, но кто-то же наверняка это делает! Живёт нас четверо, ключи от квартиры у пятерых, и шестой человек тоже спокойно может их взять, Галочка то есть Димкина. И ты знаешь, я уже надеюсь, что это она, а не кто-то из наших!
— Или она, или Димка, красть у самих себя нам резона нет, — согласился Николай Андреевич. — Только вот что мы будем делать, когда узнаем? Не в полицию же заявлять на своих детей!
— Нет, конечно! И вообще, если это один из них, то остальным говорить не будем. Просто потребуем, чтобы вернул все, и...
— Вот именно — и... И что потом? Отнять ключи?
― Но ведь это значит вовсе отказаться от него! ― нервно сжала руки Надежда. ― Это наш сын, мы любим его...
— Если он так делает, то, значит, любим без взаимности. И я думаю, что отнимать ключи не понадобится: он будет знать, что мы все знаем, и больше так делать не будет. Я надеюсь, что не будет!
— А ведь плохи у него дела, если до такого уже дошел, — вздохнула мать.
— У нас плохи дела, если собственных детей приходится вот так выслеживать! — отрезал отец. — И после того, как мы узнаем правду, жизнь наша уже не будет прежней...
— Не драматизируй, Коля. Да, мы узнаем, посердимся, поругаемся, а потом забудется. Я уверена, что у того, кто это сделал, были причины...
— Ах он бедненький! Зачем тогда камеры, шмамеры? Дверь настежь — и приходите все нуждающиеся, вам же надо! — рассердился Коля, которого ситуация и правда коробила не меньше, чем Надежду.
— Ладно, Коля, хоть ты-то не злись. Где там эти камеры покупают?
Камера была куплена, установлена — втайне от детей. Ничего не пропадало, все было тихо... А потом Николай Андреевич получил зарплату. Максим с Ксюшей об этом знали: сын начал канючить, что ему нужна новая компьютерная игра или программа, дочка — напоминать, что у нее пропали сережки. Но главное было — Диме намекнуть, что в доме имеются деньги. Надежда Сергеевна в телефонном разговоре сказала:
— Папа-то зарплату получил, и с премией, так младшие, сам понимаешь, запели свою песню — одному то, другому се... Макс вот какую-то ерунду компьютерную просит, сумму назвал — ой... Ты не знаешь, что это такое и можно ли подешевле купить? Дима, ты бы позвонил, посоветовал ему...
— Хорошо, я позвоню, узнаю. А ты-то как, в порядке? Что-то такая расстроенная, голос дрожит...
— В порядке, просто ты же знаешь, как я не люблю вам отказывать! У тебя-то как с деньгами?
— Порядок, меня на полную ставку взяли, так что теперь все хорошо!
И все же через день деньги, положенные на обычное место в комод, пропали... Не все, половина, совесть проснулась, значит... Вечером супруги решили посмотреть, что записала камера. Надежда Сергеевна мысленно молила: «Пусть это будет Галина, пусть не Дима! Я не хочу им зла, просто покажу Диме запись, а дальше уже как хочет!».
Это оказалась не Галина... Домашним вором была доченька Ксюша! Их Ксения — розовые щечки, ясные глазки — подошла к комоду, выдвинула ящик... Родители, просмотрев видео, сидели, не глядя друг на друга, не обмениваясь ни словом — они просто были в шоке.
— Как же это может быть? — прошептала мать.
— Ксения! — гаркнул отец. — Сейчас обсудим...
— Чего? — вошла в комнату встревоженная голосом отца дочь.
— А вот посмотри, дочка, какое видео мы с мамой нашли!...
Потом были слезы, оправдания, объяснения, а потом и обвинения дочери в адрес родителей:
— А я виновата, что у меня денег ни на что нет? А мне надо! А у вас не допросишься! Да верну я все, верну!
— Тебе скоро восемнадцать, работать бы могла, хоть листовки раздавать! А не воровать у родителей!
— Как тебе такое в голову-то пришло? — плакала Надежда.
Деньги Ксюша, конечно, вернула, — те, что еще остались. Серьги, как оказалось, просто припрятала в надежде, что родители купят еще одни. Клятвенно пообещала, что больше никогда, ни за что, нет-нет-нет... И жизнь, как ни удивительно, стала такой же, как прежде! Ничего в доме больше не пропадало, никто Ксюшу не попрекал прошлым... И все же осадочек остался. И грустная привычка ― держать деньги и ценности на замке от родных детей.
---
Автор: Филомена
***
Забыться
- Руки бы вырвала за такую работу! – недобрые слова вырвались у Наташи случайно.
Она не хотела. Правда, не хотела. Глаза Сашки на мгновение вспыхнули недобрым огнем обиды, но тому удалось его подавить.
Наталья еще раз потрогала плашки, прибитые к низенькому потолку бабушкиной избы и нашла в себе силы исправить положение:
- Хотя, если знать, когда папа их прибивал… Ни инструментов толковых, ни материала. И все-таки, папа… Сашка, спасибо, что сохранил.
Сашка улыбнулся. Он ведь хотел похвастаться, мол, смотри, Наташа, отцовская работа. Я специально ничего не делал… Наташа все испортила кривой своей гримасой. Она не сумела скрыть ее, как только переступила порог бабушкиного дома.
Ей было стыдно потом. Зачем? Ну правда, зачем? Что за поведение такое? Ишь ты, королева, явилась через тридцать пять лет в деревню детства и еще морду кривит! Могла бы стерпеть. Родимое гнездо не превратилось в руины, ухожено и удолено, что еще надо?
Держать язык за зубами не сложно. Просто не очень и хотелось. Показать свое превосходство, свою удачливость и практическую метку понадобилось. Что ж, показала. Довольна? Брат не видел сестру столько лет, и теперь столько же не увидит. Глаза не глядят. Пусть такая успешная Наташенька катится в свой Новгород. Полотном дорога. Успешная…
Все случилось просто. Росла девочка Наташка в этой самой деревеньке. У бабушки. Потом – школа-интернат, техникум в Новгороде, где зацепила девушка себе жениха. Жених стал мужем, родился сын, а потом случился ожидаемый развод.
Наташка вцепилась в город зубами, в выживание себя и Илюшки вцепилась. Не брезговала ничем – алименты копеечные, «детские» на Илью – обнять и плакать. Крутилась ужом, вертелась юлой, карабкалась, ревела и клялась себе, как Скарлетт, что «никогда не будет голодать». Борьба ожесточила ее сердце, на лбу пробороздило первую морщину. Борьба вообще часто лишает женщину прелестной слабости и беззащитности, что так нравится сильным мужчинам.
Потому и не везло Наташке с мужчинами. Жесткие, независимые, характерные мужики ее выбраковывали. Они сами капитаны, нафиг им домашний «Наполеон» в юбке? А слабаков Наталья не терпела – на муженька насмотрелась. Слюнтяй, мамочкин нытик, рохля. Этих любителей пожаловаться на жизнь Наталья к себе за версту не подпускала. И поэтому осталась одна.
Карьеру Наталья начинала с самых низов, и теперь услугами ее фирмы пользовалась почти вся область. Качество – на первом месте. Жалоб и нареканий после ремонта, выполненного фирмой, практически не было. Каждый шовчик, каждый стык, все до мелочей, не подкопаться. Было время, Наташа сама, лично, проверяла работу. Что не так – заставит переделывать. За счет личного времени и премий. Да, Горгона, стерва и змея. Как там ее полоскали за глаза? Гадиной? Ерунда – были прозвища похлеще. За глаза, разумеется. В глаза высказываться боялись. Чревато. Наталья увольняла нерадивых рабочих, не глядя на их «трудное семейное положение»
Почему старые церкви веками стоят? За качество кирпичей дельцы болели душой. На «авось» не надеялись. Почему хлеб Филлипова «гремел» на всю Россию? Душа потому что! И в свое дело Наталья душу вкладывала. У нее не забалуешь, водочки не выпьешь и в домино не сыграешь в свободную минутку. Не было этих минуток. Ибо – делу время, потехе – час! . . . ДОЧИТАТЬ>