Наркотики, смерть и соперничество с Metallica – гитарист Exodus Гэри Холт оглядывается на жизнь на передовой трэша.
Если вы сегодня отправитесь в лес, то можете наткнуться на гитариста Exodus Гэри Холта. Самый старый участник культовой трэш-метал группы больше не живет в районе Залива Сан-Франциско, который десятилетиями был физическим и духовным домом как для его группы, так и для сцены, пионерами которой они стали.
«Я живу в глуши», - говорит он о своем нынешнем доме в лесах Северной Калифорнии. «Здесь нет людей, только олени, дикие индейки и койоты». Медведи? «Нет, мы живем слишком низко. Чего стоит опасаться, так это лесных пожаров».
Холт, возможно, и променял городской пейзаж, вдохновлявший его группу на протяжении последних 40 лет, на дикую природу, но свирепость, которая определила такие знаковые альбомы, как классический дебют 1985 года Bonded By Blood, Fabulous Disaster 1989 года и убийственный камбэк 2004 года Tempo Of The Damned, не утихла - 11-й альбом Exodus (и первый за семь лет), Persona Non Grata, демонстрирует упорство, которое помогло группе преодолеть многочисленные смены состава, смерть ключевого участника, потенциально губительную наркотическую зависимость и серьезную болезнь.
«Это была адская поездка», - говорит Холт, готовясь оглянуться на свою головокружительную карьеру.
Помнишь свой первый концерт с Exodus?
«Не помню год, но это был канун Нового года, в общественном центре Монтары, в Тара Хиллз, Калифорния. Это был первый концерт в моей жизни. Я никогда раньше не играл в группе. Я начал играть в 17 лет, а через полгода присоединился к Exodus. На том концерте мы сыграли наполовину каверы, наполовину свои песни. Я был на крючке. Я знал, чем хочу заниматься».
Но ты же знал Exodus до того, как присоединился?
«Ага. Они устраивали свои собственные вечеринки, эти легендарные, черт возьми, пьянки под названиями вроде «Потрошитель» и «Ночь кувшинов». Ты платил пять долларов, и там было, типа, 15 кег пива и 20 кувшинов виски. Просто легендарные вечера».
У Exodus всегда была репутация тусовщиков. Это было заложено в вас с самого начала?
«О да, с самого начала. Мы с [основателем Exodus и будущим гитаристом Metallica] Кирком Хэмметом все лето сидели на кислоте. Мы продавали какие-нибудь старые джазовые пластинки или что-то еще, что осталось от его отца, и шли покупать ящик пива и фиолетовую микрокрупинку [кислоты] или что-то в этом роде. Мы любили психоделики. Мы многому научились в гитаре на ЛСД.
Мы были той группой, которая залезла в горящие руины сгоревшего винного магазина, чтобы спасти алкоголь. Этот винный магазин-бар под названием «Повозка» сгорел дотла, и мы с Кирком и нашей свитой забрались туда и спасли все эти бутылки виски. Пластиковые крышки расплавились, поэтому мы просто накрыли их алюминиевой фольгой и закрепили резинкой. Сколько же мы выпили канцерогенов, чувак...»
Кирк Хэммет как-то сказал мне, что Exodus стали играть так быстро, потому что ваш барабанщик, Том Хантинг, продолжал ускоряться между репетициями...
«Темп Тома всегда был постоянным, но у него была способность играть это дерьмо быстро. Том всегда был лучшим барабанщиком на наших домашних вечеринках. И он еще и потрясающий певец - он лучший певец в Exodus по сей день. Он как соул-певец, он мог бы спеть песню Дэрила Холла, что-нибудь в этом роде. Угнаться за Томом всегда было проблемой. Когда мы репетировали к недавнему концерту, первому после его рака желудка, мне пришлось просить его замедлить Strike Of The Beast, потому что он был так взбудоражен возвращением».
Пол Бэлофф присоединился к группе в качестве вокалиста в 1982 году. Он был легендарной личностью. Но каким он был на самом деле?
«Он был именно таким, каким вы его себе представляете: сумасшедшим. Кирк познакомился с ним на каком-то концерте в Беркли, и он пришел посмотреть, как мы играем. Он был чертовски крут, я сразу же с ним поладил. Однажды Пол пришел к нам на репетицию, но группа ее отменила, и никто ему об этом не сказал. Так что мы с ним пошли в парк рядом с домом моих родителей. Мы зависали, употребляли наркотики, слушали металл и хорошо проводили время. Он был настоящим, в Поле не было ни капли фальши. Когда он говорил на концертах: «Позеры должны умереть!», позеры начинали нервничать, они начинали потеть. Потом они начинали медленно пятиться к двери, потому что он бы избил их до полусмерти».
Какой самый безумный концерт Exodus ты помнишь из тех далеких времен?
«Любой из сотен концертов в [легендарном клубе Беркли] Ruthie's Inn. Животное поведение, люди избивают друг друга, стейдждайвинг с акустических систем. [Фронтмен Machine Head] Робб Флинн рассказывает историю, как он видел, как кто-то бегал с этой гигантской костью, похожей на баранью ногу, и просто размахивал ею, задевая людей. Часто драки происходили на сцене, один парень с одной стороны от меня, другой - с другой, удары летят передо мной и за мной, а я уворачиваюсь и продолжаю играть».
Вопрос на 64 000 долларов: не будь Exodus, не было бы и трэш-сцены. Правда?
«Абсолютно. Мы создали эту жестокую сцену. Черт, последний раз мы играли полноценный концерт с Metallica в канун Нового года в Bill Graham's Civic, и мы растоптали их в грязь. После концерта мы напились, и Джеймс смеялся и говорил: «Ха-ха, это последний раз, когда вы, ребята, будете у нас на разогреве». И это был последний раз, когда мы разогревали Metallica».
Ты был зол, когда Кирк ушел из Exodus в Metallica?
«Да, я был зол какое-то время, как и все мы. Кирк написал все в ранние дни, но я уже начинал придумывать свои собственные риффы. Но у нас была большая вечеринка в честь этого события в доме его матери в Эль-Собранте, и это было похоже на передачу факела. Это посадило меня на место водителя, и вдруг Exodus рванули вперед [делает рукой жест ускорения]. Те темпы, которые, по словам Кирка, Том играл слишком быстро, больше не были слишком быстрыми, они были в самый раз. И, очевидно, Кирк принял ужасное деловое решение, присоединившись к Metallica, худший выбор с финансовой точки зрения. Не знаю, о чем он думал!»
Каково это было - быть частью той сцены?
«Сцена была потрясающей. Ты мог ходить в разные клубы пять вечеров в неделю и ни разу не увидеть одну и ту же группу дважды. Не было никакой конкуренции в трэше, потому что в начале были только мы и Metallica - я впервые услышал их, когда мы играли с ними, и это было похоже на взгляд в зеркало. Позже появилась некоторая конкуренция. Все группы дружили, мы тусовались вместе, но Ruthie's принадлежал Exodus. Все стремились нас превзойти, но ни у кого не получалось».
Bonded By Blood - один из величайших дебютных альбомов в истории метала, но вышел он только в 1985 году. Вы не задумывались о том, что было бы, если бы он вышел на 18 месяцев раньше?
«Да, у нас бы раньше появились серьезные проблемы с наркотиками! Нет, у нас было так много проблем с лейблом Torrid Records, который состоял из двух парней, которые только учились всему. А потом кто-то сказал, что обложка слишком экстремальная и не попадет в магазины. Задержка следовала за задержкой, потом просочились эти ужасные бутлеги, потому что мы не были так осторожны с этими вещами в то время. Это просто привело к тому, что мы немного отстали от жизни. Exodus, мы как Ромео и Джульетта в мире метала - трагедия на каждом шагу!»
Пол Бэлофф ушел после Bonded By Blood. Что случилось?
«Мы его уволили. Сильной стороной Пола никогда не была музыкальность, это была индивидуальность. На сцене бывало много раз, когда Пол сбивался с ритма, поэтому я подходил и начинал пинать его по ноге в такт музыке, чтобы вернуть его в строй: «Раз, два, три... удар, удар, удар». Он оборачивался, смотрел на меня и говорил: «Чувак, ты чего?», «Я просто пытаюсь вернуть тебя в ритм».
«Но мы работали над новыми песнями, а он был в некотором роде развалиной. У него больше не было дома, он жил в нашей репетиционной комнате, пил как не в себя. Мы все отрывались, когда выходили в свет, но к репетициям относились очень серьезно. С ним это стало проблемой».
Было ли это трудным решением - избавиться от него?
«Конечно, и в районе Залива это не было встречено с одобрением - люди швыряли в Зетро [замена Бэлоффа, Стив «Зетро» Соуза] всякую дрянь на его первом концерте. На второй вечер пришел Бэлофф и спел песню, что смягчило удар. Я исправил свое решение в 1997 году, когда мы воссоединились с Полом и снова стали друзьями. Мы снова стали лучшими друзьями до его смерти в 2002 году, хотя мы оба были по уши в наркотиках».
Приход Зетро заставил вас относиться к делу немного серьезнее, или это все еще была вечеринка на колесах?
«О, мы все еще тусовались. Но мы всегда относились к музыке супер-серьезно. Мы не выходили на сцену пьяными и разболтанными, мы постоянно репетировали, нам нравилось работать. Зетро просто обладал чувством ритма и музыкальными способностями, с которыми Пол не родился».
К началу 90-х колеса трэш-сцены начали буксовать. Вы предвидели это?
«Не сначала. Скорее, мы думали: «Черт, Metallica только что стала самой большой метал-группой всех времен, это откроет двери для всех». Но этого не произошло. Потом появился гранж, и такие группы, как Pantera, взорвали сцену. Это было странное время для тяжелой музыки. Люди хотели, чтобы она была такой, как им нравится, или никакой вообще».
Exodus распались в 1993 году. Вы ушли со взрывом или со всхлипом?
«С чертовым всхлипом. Мы были в Японии, играли потрясающие концерты, но личные конфликты в группе в то время... в общем, за кулисами было много борьбы, все жаловались друг на друга через менеджеров вместо того, чтобы поговорить напрямую.
В Японии произошел инцидент на глазах у прессы. Кто-то вошел - я не хочу называть имен, потому что это уже в прошлом - и начал разглагольствовать, не подозревая, что в комнате полно журналистов. Журналисты спросили: «Что ждет Exodus в будущем?». Я сказал: «Это наш последний тур». Я принял решение прямо там. Я был несчастлив. Я всегда говорил, что если это не доставляет удовольствия, я не хочу этим заниматься. Мой первый ребенок только что родился. Я мог либо продолжать играть в группе, от которой не получаю удовольствия, либо остаться дома, вступить в родительский комитет и водить ребенка в школу, поэтому я выбрал второе».
То есть ты какое-то время был обычным папой?
«Я был обычным папой. Я был единственным мужчиной в родительско-учительской ассоциации местной школы. Когда я пришел, мои волосы были уложены в маленькие шипы, как у Сида Вишеса, на мне были огромные хромированные солнцезащитные очки. Они, наверное, подумали, что их сейчас ограбят! Но мы водили детей в боулинг, просто тусовались. Я был как все остальные домохозяйки. Я почти не брал в руки гитару».
Что заставило тебя вернуться?
«Люди говорили: «Тебе нужно позвонить Бэлоффу, собрать группу заново». Это было как в том фильме «Все еще безумны» - я работал в магазине автофургонов, разыскивал старых участников группы: «Хотите собраться снова?». Я не мог дозвониться до Бэлоффа, потом он сам мне позвонил. Он жил в Монтерее, строил замки из песка для туристов. Я сразу же начинаю говорить о воссоединении, а он как-то странно реагирует. Я не понял, заинтересован ли он. Он кладет трубку, а через пять минут перезванивает и говорит: «Ты серьезно? Я звонил тебе просто так, узнать, как дела!». Он не знал, что я пытаюсь с ним связаться. Это было как в каком-то чертовом фильме о рок-группе со счастливым концом».
То воссоединение казалось очень волнующим. Вы выпустили концертный альбом Another Lesson In Violence в 1997 году, а потом все снова развалилось. Почему?
«Потому что у нас у всех появились очень серьезные проблемы с наркотиками. На самом деле, многие истории о ранних проблемах Exodus с наркотиками сильно преувеличены. Только в 1997 году, когда мы воссоединились с Полом, наркотики стали по-настоящему ужасными. До этого мы просто любили повеселиться. Иногда нам нравилось нюхать какую-нибудь дрянь, чтобы дольше и сильнее пить. Как только ты начинаешь курить мет, у тебя начинаются настоящие проблемы. То количество мета, которое группа употребляла за ночь, когда мы пили и тусовались в Ruthie's, к тому времени я выкуривал в одиночку за час».
Но ты же пять лет был просто папой из пригорода...
«Когда мы собрались для записи концертника, я употреблял больше наркотиков, чем за все эти годы, потому что, будучи папой из пригорода, я этого не делал. Да, но я вернулся в металл и взялся за старое. Я воспринял это как полноценный кризис среднего возраста. Я отвык от вечеринок, как раньше, и мет поймал меня и всех остальных ребят, кроме Джека [Гибсона, басиста]. Мы поехали в трехмесячный тур по США в поддержку этого альбома, и вот тогда все стало совсем плохо. Мы не расстались, мы просто разбежались. Это было ужасно».
Насколько все было плохо у тебя? Тебе когда-нибудь угрожала опасность стать жертвой наркотиков?
«Мне никогда не приходилось вызывать скорую или обращаться к врачу, но я видел, как умирают другие люди. У Пола случился инсульт [в феврале 2002 года; певец умер от сердечной недостаточности, находясь на аппарате жизнеобеспечения]».
Его смерть сильно ударила по тебе?
«Да, это было ужасно. Мы с Полом никогда не ссорились. Я скучаю по нему. Но в то же время, те, кто знал Пола, согласятся, что ему не суждено было дожить до 60 лет. У некоторых людей пламя горит слишком ярко, огонь слишком силен, и он сжигает себя гораздо быстрее, чем медленное горение. Он был одним из таких людей. Жаль, что его больше нет с нами, но некоторым людям не суждено стареть. Но одна его смерть не разбудила меня. Мне потребовалось еще несколько месяцев после его смерти, чтобы завязать».
Что побудило тебя очиститься?
«Мы поехали в турне по Европе и, конечно же, провезли с собой кучу наркотиков. К тому времени, как мы приехали в Грецию, чтобы отыграть наш первый концерт, у нас не осталось ни грамма наркотиков - мы все употребили. У нас началась ломка. Мы спали на своих чемоданах в гримерке перед концертом, не в силах проснуться. Это была борьба, но с каждым днем без наркотиков я начинал спать, чувствовать себя немного лучше, чувствовать себя намного лучше, чувствовать себя чертовски охренительно...
Удивительно то, что я оставил огромный кусок мета в нашей репетиционной. Его было много, поэтому я не стал его провозить. Я оставил машину на стоянке перед отъездом в Европу, поэтому, когда мы вернулись, у меня не было возможности добраться до дома. Поэтому я пошел к одному из торчков, у которого была машина, вытащил этот чертов кусок и сказал: «Я дам тебе это за поездку». И меня подвезли до дома. Это была последняя хорошая вещь, которую мет для меня сделал».
Трудно было быть в Exodus в нулевых?
«Временами было трудно. Но это моя жизнь, это то, чем я занимаюсь. Гэри Холт, Exodus - эти два понятия синонимичны».
Ты так говоришь, но какое-то время это были Гэри Холт, Exodus и Slayer. Где ты был, когда тебе позвонили с просьбой помочь им после того, как у Джеффа Ханнемана начались проблемы с рукой?
«Я был на корабле во время первого круиза 70,000 Tons Of Metal. Керри [Кинг] написал нашему общему другу и сказал: «Пусть Гэри позвонит мне, когда сойдет с корабля». Предполагалось, что это будет небольшое обязательство [перед Slayer], а не почти 10 лет! В то время Exodus так усердно работали на протяжении многих лет. Мне просто хотелось немного отдохнуть, писать музыку и творить дома. Но все пошло не так. В итоге это затянулось на 10 лет».
Чем игра в Slayer отличалась от игры в Exodus?
«В Slayer у меня была одна обязанность - просто выходить на сцену, играть и отжигать. Мне не нужно было принимать никаких решений, мне не нужно было ничего писать, мне не нужно было иметь дело со сменой состава. Самым большим сюрпризом для меня стало количество соло, которые мне приходилось играть. В некоторых песнях я играл по три соло. Они позволили мне делать то, что я хочу - я просто выходил и играл роль гитарного героя».
Ты пропустил несколько туров Exodus, пока играл со Slayer. Ты никогда не думал о том, чтобы уйти из Exodus и присоединиться к Slayer на постоянной основе?
«По-своему я это сделал, хотя фактически этого не произошло. Я испытывал сильное чувство вины за то, что не мог присутствовать на каждом туре. Я никогда не препятствовал тому, чтобы группа использовала [гастролирующего гитариста] Крагена Лама, чтобы он заменял меня на гастролях, и продолжала работать. Это было хорошо для Exodus. Для группы никогда не бывает хорошо исчезать навсегда. Exodus сделали это в 90-е, в то время как другие известные нам группы продолжали выпускать альбомы. Нам пришлось наверстывать упущенное, и я не хотел повторять это снова».
Керри Кинг сказал, что, по его мнению, Slayer закончили слишком рано. Что ты думаешь?
«Я должен согласиться. Мы все еще были на вершине, мы были просто потрясающими. У группы было еще много лет в запасе, но, видимо, всему свое время. Когда ты решаешь уйти, уходи. Я не могу сказать, что кто-то принял неправильное решение. Лучше уйти на пике, чем уйти не в состоянии играть свои собственные песни, а это, черт возьми, нелегко. Играть Angel Of Death в 70 лет было бы чертовски сложно. Но для меня пришло время вернуться, скажем так. Я очень скучал по своей первой семье».
Это третий приход Зетро в группу. Кажется, у вас с ним были бурные отношения. Как у вас сейчас дела?
«Я бы сказал, что это первый раз за все время наших отношений, когда я называю его своим дорогим другом. Мы преодолели старые распри. Старые раны залечены. Если нас что-то беспокоит, мы обсуждаем это сами, мы не бежим к кому-то жаловаться. Мы на 100% преданы друг другу и Exodus. Он мой друг. Это безумие. Мне 57 лет, а я говорю такое».
Пол Бэлофф, Джефф Ханнеман, Клифф Бертон - ты потерял много друзей и коллег за эти годы. Ты никогда не задумывался о том, стоила ли музыка таких жертв?
«Конечно. Лично я похож на машину с новым двигателем, но хреновой подвеской. У меня болят колени, ступни, тендинит ахиллова сухожилия, руки не слушаются, я прохожу терапию для локтей. Ничто из этого меня не убьет, просто по утрам я очень медленно поднимаюсь и спускаюсь по лестнице. Но я принимаю ибупрофен и продолжаю жить».
У Тома Хантинга были проблемы со здоровьем после того, как у него диагностировали рак желудка. Как он себя чувствует?
«Он чувствует себя потрясающе. Концерт [Хантинг вернулся в Exodus во время их выступления на фестивале Aftershock в октябре 2021 года] стал триумфом, поистине грандиозным событием. Я был совершенно разбит, когда он впервые сказал мне об этом. Я был в отчаянии. Но у него все хорошо. Он вернется, когда мы возобновим гастроли, сильнее, чем когда-либо. Но группа внесла некоторые коррективы в то, как мы заботимся о себе. Я не пью с 16 лет».
Как проходит твоя трезвость?
«Это было легко. Я был тем парнем в туре, который был трезвенником, насколько это возможно для металлиста - если у нас и был Jägermeister, то только для того, чтобы оставить церемониальное пятно на дне. Но потом, во время пандемии, я оказался сидящим здесь, в горах, в одиночестве, без дела, и просто напивался, выпивал по 12 бутылок пива, а потом искал любой [алкогольный сельтер] White Claw, который люди оставляли после себя. Мне становилось тошно. Моя жена не пьет уже много лет, и она сказала мне: «Хватит». Я чувствую себя прекрасно».
Были ли Exodus своими злейшими врагами временами?
«О, конечно. Мы умудрялись выстрелить себе в ногу снова и снова. Но знаете что? У меня две ноги. Я прострелю себе ногу, я буду скакать на другой. Мы голодны, нам все еще нравится этим заниматься, мы не собираемся сбавлять обороты».
Если бы ты мог щелкнуть пальцами и стереть с лица земли одну из Большой Четверки, чтобы Exodus могли занять их место, кто бы это был?
«Мы бы стерли их всех с лица земли. Если бы Slayer все еще существовали, они были бы единственными, кто смог бы устоять. Послушайте, с каталогом песен всех этих ребят не поспоришь. Но именно поэтому мы бьемся головой о стену в тысячу раз сильнее, у нас нелегкая битва, но мы не любим проигрывать».