По сырому осеннему лесу пробираться было тяжело. Мокрая листва скользила под ногами, с ветвей деревьев срывались крупные дождевые капли, то и дело попадающие за шиворот. Там же, где на пути встречался ельник, листьев на земле не было, зато ноги неприятно утопали в вязком зеленом мху.
Похолодало, воздух был чистым и жгучим, а сырость пробирала до костей. Легкие будто застывали в груди при каждом вдохе. Впрочем, что деревенским мужикам, что Мечиславу к таким условиям было не привыкать. Люди простые, суровые, чего там говорить.
Покуда шли в направлении Дальней тропы, не разговаривали. Каждый о своем думал – о том, что оставил дома. Горазд о семье кручинился, Молчан вспоминал Вятко, у Ждана была своя неизбывная боль: сын, сидящий в сырой яме и закованный в цепи. Хоть и живой, а все равно, что мертвый. Последнее обращение, сделавшее из Тихомира получеловека, его пугало. А потеря Найдой оберега, который должен был стать залогом освобождения Тишки, вообще убивало всякую надежду. Но Ждан, конечно, надеялся. Он вообще резко переменился с того дня, как Тишка покалеченным из лесу вернулся. Хмельного в рот не брал, ходил притихший и замученный, точно печаль его изнутри грызла. А может быть, и совесть за то, что «испоганил» всю жизнь своим домочадцам, как говорили на деревне.
Что таилось в голове у Радима, понять было непросто. Мечислав то и дело ловил на себе его цепкий взгляд и не мог не заметить злорадной ухмылки. То ли Радим чуял свое превосходство в делах сердечных и радовался предстоящей свадьбе, то ли замышлял что-то.
Когда перевалило за середину дня, подошли к Заячьему ручью. Почему он так назывался, никто из местных не ведал. Может быть, потому, что шириной был аккурат в прыжок зайца, которых водилось тут достаточно.
Возле ручья скинули с плеч поклажу, присели передохнуть. Погода снова переменилась: растеплело, небо стало светлее, а сквозь верхушки старых елей даже пробивалось солнце. При этом пошел грибной дождь. Дождевые капли, точно драгоценные камушки, сверкали в солнечных лучах.
- Эка как погоду сегодня крутит! – воскликнул Горазд. – То ливень, то солнце, а то и все разом!
- Дождь-то, конечно, нам не на руку, - отозвался Молчан, - с другой стороны, следы наши смоет, зверье не учует.
- Ну, в лесу нам бояться нечего, - усмехнулся Радим, - главный зверь в деревне остался, в яме сидит! Чай, закован на совесть.
Ждан вздрогнул. Притихший и жалкий, он сидел, не поднимая глаз.
- Я бы с тобой поспорил насчет того, что здесь безопасно!
Мечислав пристально глянул на Радима, но взгляд его скользнул куда-то мимо, в заросли на другом берегу ручья.
- Так… пока тихо, кажись, - сказал Горазд.
- Никак, струхнул дружинный? – оскалился Радим, доставая из котомки садовое яблоко и с хрустом его откусывая.
Мечислав ничего не ответил ему, лишь проводил взглядом большого бурого волка, нырнувшего обратно в чащу на том берегу. Горазд заметил зверя и вскочил на ноги:
- Волк! Волк, глядите!
Все тоже повскакивали на ноги:
- Где? Один? Вот, напасть!
- Тихо, - сказал Мечислав, - где был он, там уж нет его. Не шумите, да делайте свое дело, и вас никто не тронет.
- Как же, не тронет! – возмутился Молчан. – Тут начеку надо быть! Лес, как-никак. Чащоба.
- В лесу есть свои хозяева. Мы здесь в гостях. Потому вести себя надлежит спокойно и враждебности не проявлять.
- Спокойно?! – ухмыльнулся Радим. – Так себя трусы ведут, а мы таковыми не являемся! Всю жизнь по лесам ходим и берем то, что нам нужно. Ничего, живы до сей поры. И дичи довольно с отцом добываем, и мед собираем. Лес для того, чтоб кормить нас. И человек тут главный покамест.
- Я свое слово сказал, остальное – дело твое. Но помни, что ты не за себя одного отвечаешь: вместе мы идем. И нас пятеро. Потому следует думать, прежде чем за топор браться. Нарываться нам сейчас не след.
Дружинный говорил спокойно, но сквозь зубы. Видно было, что поведение Радима не по душе ему. Тот в долгу не остался:
- Да коли мы думать будем…
Его слова прервал протяжный волчий вой, донесшийся откуда-то из глубины леса. Невольно вздрогнули все, но показал свой страх только Ждан. Он как-то съежился, поник, втянув голову в плечи.
- Надобно идти, - сказал Мечислав, - скоро темнеть начнет, и до Дальней тропы хорошо бы добраться засветло.
Мужики с готовностью повскакивали на ноги – все, кроме Радима. Тот не спеша доел яблоко, выкинул огрызок в кусты и только тогда поднялся. Проходя мимо дружинного, он нарочно грубо задел его плечом, выказывая свое пренебрежение.
- Держимся вместе, смотрим во все глаза! – напутствовал Горазд и себя, и остальных. – В самом деле, осень уж, стемнеет скоро. Не заплутать бы, до тропы вовремя добраться. Еще и лес сырой. Эх… огонь не запалить будет…
Радим пошел теперь первым. В этих местах они с отцом бывали чаще других, однако по мере необходимости. Остальной народ мелкими промыслами занимался в ближнем лесу, что до Заячьего ручья. Далее же многие ходить просто боялись. Тем более, никто из деревенских не отваживался в лесу ночевать.
Мечислав спросил у Горазда:
- Отчего ж в лесах ваших не встретишь избушки какой или охотничьей хижины, где бы заночевать можно было? Ведь всякое случается…
Горазд глянул на него хмуро:
- Была избушка… то давно, я еще молодой ее помню. Да потом перестали люди в лесу на ночь оставаться. Сам понимаешь, отчего. А избенка развалилась, чай…
Мечислав перебил его, глядя куда-то вверх:
- Немудрено, что народ ваш леса избегает…
Он остановился, и Горазд, проследив за направлением его взгляда, крякнул:
- Ах ты! Что это?! Матерь Божья…, - и спешно перекрестился.
Все запрокинули головы и увидали страшную картину: на старом сухом дереве, живущем без листьев явно много лет, висело несколько заячьих трупов.
- Вот тебе на! – поразился Молчан. - Ни разу такой пакости не видали! А висят-то давно уж…
- Более мне интересно, кто ж развесил их там? – сказал Радим.
- Уж явно не человек, - ответил Горазд.
Радим поднял с земли камень и бросил вверх, пытаясь сбить одного из болтающихся зайцев.
- На твоем месте я бы не стал этого делать, - мрачно заметил Мечислав.
- Отчего же? – Радим усмехнулся как-то кровожадно. - Коли нас кто пугать вздумал, так это затея бесполезная!
Осознав, что сбить зайца не получится, Радим, недолго думая, выхватил из-за пояса топор и с рычанием принялся рубить у основания сухой сук дерева, на котором висели страшные останки.
- Уймись, - Мечислав остановил его, - пойдем дальше. Это лишь предупреждение для нас, что здесь обитает сила гораздо большая, чем мы предполагаем.
- Что бы здесь ни обитало, мы свой страх выказывать не должны!
Радим с рычанием дорубил несчастный сук и тот с треском грохнулся на землю. Вместе с ним упали и заячьи трупы. Увидав их вблизи, Горазд поморщился. Крепкий он мужик был, но сердце доброе имел и животину всегда жалел. Даже скотину свою резать не мог: соседей обыкновенно просил.
Если б не длинные уши, понять, что это зайцы, было бы невозможно. Передние лапки у всех них были отрублены, но кровь давно запеклась и стала черной, отчего было ясно, что висят они здесь не первый день. Да и вообще весь вид мертвых зверьков вызывал неприятную дрожь.
- Жалко, стухли уже зайцы, а то бы готовый ужин у нас был! – изрек Радим, пнув ногой один из трупов.
Ждан отвернулся в сторону, не выдержав вида искалеченных животных, Молчан же сказал:
- Идти надобно. Оставь их. Теперь, от греха подальше, надобно еще наверх глядеть: мало ли что там на деревьях висит-то.
Мелкий дождь давно кончился, и солнце кинуло последние лучи на лес, точно обратив свой прощальный взгляд.
- Сейчас старый ельник начнется, - сказал Горазд, - а за ним, помнится, и Дальняя тропа.
- Верно, - отозвался Молчан, - солнце садится, нам бы поскорее выйти к ней.
Продравшись сквозь густой темный ельник, все остановились в нерешительности. Следов тропы нигде не было видно. Меж тем, спутать ее с чем-либо было сложно. Тропа пролегала по каменистому руслу небольшой высохшей речки, что делало ее довольно заметной. Горазд помнил с молодости, что начинается она там, где некогда был исток лесной речки, и ведет на север, к другим селениям, в чужие места. Создала эту тропу сама природа. Мало кто ходил по ней, но все знали о ее существовании. Тропа служила своеобразным ориентиром для жителей деревни: бывать в том углу леса считалось делом опасным или даже гибельным. Почему – об этом история умалчивала. Но теперь все начинали потихоньку догадываться...
- Помнится, где-то недалече она, тропа-то, - приговаривал Горазд, с трудом пробираясь через сырой бурелом.
- Дак давайте разделимся и поищем, - предложил Молчан.
Радим нырнул в ельник и через пару минут раздался его резкий крик.
- Да чтоб тебя! Полено поганое…
Мечислав последовал за ним и увидал Радима, лежащего на дне небольшого каменистого оврага.
- Жив?
- Да что со мной будет… поскользнулся на какой-то мокрой деревяшке…
Мечислав усмехнулся:
- Упал ты знатно: здесь камней полно. Голова цела?
- Цела…
Однако повалился Радим, видать, сильно: подниматься он не спешил. Дружинный спустился в овраг и, оглядевшись, проговорил:
- А вот она, кажись, и тропа ваша… Все сюда! Мы нашли! Давай подсоблю…
Он протянул руку Радиму, лежащему тяжелым кулем на крупных камнях. Тот поспешно поднялся сам, торопливо пряча что-то за пазухой.
- Погоди-ка… что это у тебя там? – насторожился Мечислав.
- Ничего… крест чуть не потерял…
- Покажи!
- С чего бы это?
Лицо Радима приняло упрямое выражение. Тем не менее он вытащил из-за пазухи тесьму, на которой висел медный крестик. Мечислав помрачнел:
- Так… привиделось что-то…
- Привиделось, крестись, дружинный!
- Что у вас тут приключилось?! – из ельника выскочил Горазд. – Радим, нашли чего-то? Э, так вот она, тропа-то! Молчан, Ждан! Отыскали!
Пользуясь появлением мужиков, Радим запихнул крестик обратно под рубаху. Он вытащил из-за пояса топор и произнес приказным тоном:
- Здесь заночуем! На камнях не так сыро, огонь лучше гореть будет! Пойду дров нарублю… айда тоже дрова рубить, дружинный! Темнеет.
И, сделав вид, что не замечает пристального взгляда Мечислава, Радим скрылся в ельнике.
Назад или Читать далее (Глава 26. Признание)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
