«Ну вот и осень пожаловала. - Размышлял майор Трунов, глядя из окна кабинета на мокрые кроны деревьев. - Впрочем, август тоже с большой натяжкой можно назвать летним месяцем. Редким днём температура за двадцать переваливала. В этом году, похоже, нам придётся без бабьего лета обойтись. Смешное и обидное название: «бабье лето». А женщины почему-то не обижаются. Даже ждут с не меньшим нетерпением, чем мужики. Ладно. Рязанов прав: у природы нет плохой погоды. Всё зависит от восприятия». Дмитрий несколько минут назад созвонился с Козельцевой, бывшим куратором знаменитого университета от КГБ, а ныне сотрудником канцелярии журфака, и попросил её организовать встречу со своим подопечным. Елена Борисовна поняла коллегу с полуслова и обещала исполнить поручение так, чтобы у одногруппников Коробова не возникло ни малейшего подозрения относительно внезапного вызова в деканат. Вроде бы дело не из категории чрезвычайной сложности, но требует деликатного подхода. Тем более, что надобность в контакте возникла у майора центрального аппарата практически спонтанно, и ветерану потребуется время, чтобы организовать всё на высшем уровне. Елена Борисовна по-другому не умела. Фронтовая школа. Лучше и не скажешь.
«Мне невероятно повезло, что Пашка восстановился именно на факультете журналистики. И от конторы недалеко и, считай, под крылом Козельцевой. А Борисовна со своим многолетним опытом агентурной работы сумеет обеспечить должный присмотр. – Продолжал философствовать Трунов, изредка поглядывая на старенький массивный аппарат. - Павел хоть и прошёл все круги ада, но возраст есть возраст. И я обязан учитывать это обстоятельство. Нет-нет, да и поддастся эмоциям. Как тогда на конспиративной квартире. Наверняка, где-то в глубине сознания он по-прежнему чувствует себя баловнем из детства. Метко же его окрестила домработница Анна! Небось, давал родне жару поздний ребёнок ответственного партработника. Вот и заполучил псевдоним по заслугам. Интересно, как он отреагирует, если вдруг узнает, что по документам проходит «Баловнем» а вовсе не «Данилой»? Наверняка взбрыкнёт, решив, что я в душу без разрешения влез. Впрочем, ему знать необязательно. Крепче спать будет. Тем более, что это не моя придумка, а полковника Кулака. Надо же? Глубоко копнул начальник, если до таких подробностей добрался! Мне до Фёдора Ивановича, как до луны на велосипеде. – Майор вернулся к столу и, скользнув взглядом по раритетному прибору связи, продолжил размышления. - По большому счёту можно было и не торопиться с сообщением о Фролове. Мало ли что придёт в голову Коробову-младшему, когда он узнает, что его товарищ находится на излечении в столичном госпитале. Но с другой стороны, мне надо как-то объяснить ему вынужденную затяжку. Мысленно Пашка наверняка уже носится с пистолетом за Джеймсом Бондом в облике Алжирца. Цэрэушники по каким-то причинам задерживают отправку эмиссаров «благотворительных» фондов в Союз. Это первое. И главное: Павел непременно почувствует себя обязанным мне, а в моём лице - всему Комитету. Разыскать Фролова больших трудов не стоило, но Баловень об этом не знает. Цинично, конечно, но жизнь есть жизнь, и я обязан использовать любую возможность, чтобы крепче привязать агента. Алжирец - противник умный, хотя и не без слабостей. В отношениях с Пашкой у него сложился психологический паритет. Тот удержал его на краю пропасти, а Джейк обеспечил пленному шурави побег. Как говорится, пятьдесят на пятьдесят, или никто никому не должен. Молодёжь, и в первую очередь студенты, с восхищением смотрят на Запад. А если прибавить сюда ощущение бардака, творящегося в стране, и неуверенность в завтрашнем дне, которые открыто навязывает пресса, то получается, что у Робертса не так уж мало шансов перепрограммировать Павла на работу в интересах Цэрэу. Картина маслом. Нагнетаю? Может оно и так. Только сдаётся мне, что заруба с условными «алжирцами» предстоит нешуточная. И за Баловня, и за всю страну в целом. Блин. Никак договорился? Уже в спасители Отечества себя записал».
Дмитрий снова подошёл к окну и провёл пальцем по запотевшему стеклу: «Хуже нет, чем ждать и догонять. Казалось бы, что проще? Открыть папку с материалами и снова пройтись по подшивке. Так нет же! Не умею переключаться. – Трунов в очередной раз покосился на телефон. – Неизвестно, сколько времени потребуется Борисовне. Нет. Всё-таки попробую заняться бумагами. В конце концов, надо же когда-то начинать с толком использовать свободное время?». Он успел шагнуть к столу, и в этот момент ожил аппарат внутренней связи:
- Слушаю вас, товарищ полковник.
- Зайди ко мне, Дмитрий Игоревич. Я тут у бюро пропусков Елену Борисовну перехватил. Сейчас чайком балуемся. Говорит, по твою душу пришла. Мне наотрез отказывается отвечать. Не доверяет, видать.
В трубке послышался возмущённый женский голос. Очевидно, Козельцева приняла избитую шутку полковника близко к сердцу. Впрочем, Трунову было не до этого. Бросив короткое: «Есть», майор прихватил для солидности папку с материалами по Коробову-младшему и торопливо вышел из кабинета.
***
— Вот что я скажу, мужики. – Елену Борисовну ничуть не смущало неравенство в служебном положении и в званиях действующих офицеров. – Нам крупно повезло с Пашкой. – Заметив смешинки в глазах мужчин, слегка нахмурилась. - У вас к парню оперативный интерес, а для меня он настоящей опорой будет. Хотя, вполне понимаю, что, грубо говоря, стучать ни на кого Коробов не станет. Характер не тот. Не из подлецов.
Сообразив, что перегнула с формулировкой, женщина умолкла и полковник тут же воспользовался заминкой:
- А у тебя, Борисовна, что? Все информаторы из этой категории? Приличная молодёжь в отказ пошла?
Фёдор Иванович говорил без всякого умысла, просто не сумев переключиться с юмористического настроя, но Козельцева не собиралась подыгрывать начальнику отдела:
- А ты по жизни часто встречал порядочных стукачей, Иваныч? Мне вот как-то не довелось. И до сих пор не встречаются.
Полковник понимающе кивнул, дескать, закрыли тему, и продолжил уже серьёзным тоном:
- Давайте к делу, товарищи. Мне ещё к коллегии надо подготовиться.
— Ну так вот. – С места в карьер начала Козельцева. – Извини, Димка, что вопрос затянулся. Не по моей вине. В группе комсомольское собрание шло. Не собрание, а самое настоящее сражение из-за нашего Баловня.
- Что опять не так? – Не скрывая тревоги поинтересовался майор. – Вечно у него проблемы! Кандидатура секретаря не устраивала? Принципиальность на ровном месте решил проявить?
- Не перегибай палку, Дмитрий Игоревич! В комсомольских делах «ровных мест» не бывает. Или я что-то пропустила по жизни? – В голосе ветерана чётко слышалась обида. – Вот ты вроде бы войны хлебнул, Дима, а иной раз такое брякнешь, что мне за тебя стыдно становится.
Майор с опаской покосился на начальника отдела и поспешил объясниться:
- Я совсем не это имел в виду, Елена Борисовна. Что ж вы меня сразу во враги народа записали? Просто уточнить хотел. Надо же мне с чего-то разговор начать с Коробовым? Что натворил наш подопечный?
Полковник, сообразив, что разговор гостей непременно сведётся к несущественным для него деталям, демонстративно взглянул на часы и откинулся на спинку кресла, скрестив для пущей важности руки на груди:
- Не смею вас задерживать, товарищи. Ступайте к майору и общайтесь хоть до посинения. А мне надо к совещанию готовиться…
***
- Принципиальный парень, наш Баловень. – Елена Борисовна, войдя в кабинет, присела напротив Трунова и продолжила рассказ, как будто не прерывалась. – Авторитет у него непререкаемый с первого дня. Парни ему буквально в рот смотрят, а девчонки все поголовно влюбились. Оно понятно. Пашка по возрасту старше, в армии служил и собою удался. А седина ему только к лицу.
Трунов непроизвольно улыбнулся:
- Так в чём, собственно, принципиальность Коробова заключается? Ну не в преждевременной же седине и гренадерском росте?
Козельцева спохватилась:
- Извини, Дима. Что-то меня не в ту степь понесло. Короче, одногруппники хотели единогласно избрать его комсоргом. А он ни в какую. Дескать, давайте хотя бы месяц вместе проучимся, узнаем друг друга получше. Тогда и выберем достойного. Помощник факультетского секретаря на дыбы встал: нельзя целый месяц неорганизованной массой числиться. Наверху не поймут. Павел ему поддых: мол, а ты объясни начальству, что пора отказаться от формализма и не превращать собрание в лотерею. Комсомольцы должны знать, кого выбирают в вожаки. Спорили, спорили, да на том и порешили. Я тебе так скажу, Дмитрий Игоревич. На Коробова можно положиться. И уж если он слово дал, то отступать не будет. Не мне тебе советовать, товарищ майор, но шибко темнить с ним не стоит. Делай вывод, Дима. И поторопись. Коробов тебя в ГУМе у фонтана ждёт. А я побежала. Сейчас за будущими журналюгами особый присмотр нужен. Того и гляди окрас поменяют на звездно-полосатый.
***
«Права Елена Борисовна. Не стоит перед парнем комедию ломать. – Думал Трунов, шагая к фонтану. – Что толку, если я сейчас ему про Алжирца втирать начну? Для него Фролов главнее всех цэрэушников вместе взятых. Тем более, что и контакт мне нужен был только для того, чтобы сообщить о находке. Остальные дела я за уши притянул, чтобы веса прибавить. Да где же он? - Майор остановился у фонтана и с деланым безразличием оглядел толпящийся народ. – Не дождался? Быть такого не может…»
- Мороженное будете, Дмитрий Игоревич? – Пашкин голос был переполнен мальчишеским восторгом. – Держите. Я уже успел две порции срубить. У нас в Свердловске так не умеют.
- Спасибо. – Майор машинально потянулся к эскимо, продолжая говорить продолжая говорить, глядя прямо в глаза. – Нашёлся твой боевой товарищ, Пашка. Живым и здоровым. В госпитале имени Бурденко долечивается…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/