Теплое весеннее солнышко подсушило грязь на дороге, травка зазеленела. Дни стояли ясные, солнечные. В деревне готовились к празднику Первомая. Не надо было быть провидцем, даже самые темные старики понимали, что скоро победа. Вон уже где воюют, какие битвы идут. Поэтому и готовились к празднику основательно. А ну как наши воины постараются, к такому дню разгромят фашистов.
Наталье нужно по работе было в райцентр ехать. Василий поехал с ней. Чемодан до сих пор в военкомате был. Сегодня дорога была совсем не такая, по которой шел недавно мужчина. Даже березки покрылись нежным зеленым кружевом. И на душе радостно от такого денька веселого.
Наталья сперва в военкомат завернула. Василий ушел, а она осталась его поджидать в телеге. Подставила лицо солнышко, а оно нежное, ласковое, словно теплыми ладошками по лицу гладит. Не заметила даже как задремала. Проснулась, когда Василий подошел и положил свою поклажу в телегу. Хоть он и старался сделать это тихонечко, чтоб не разбудить спящую женщину. Наталья открыла глаза.
- Ох, я разбудил вас. Вы так сладко спали и чему то улыбались во сне. Видимо что то приятное снилось. Простите меня.
- Солнышко пригрело, - ответила женщина. - Слава Богу до тепла дожили. Ну, теперь в больницу поехали, а потом и домой.
Но Василий хотел зайти на местный рынок, подкупить ему что то надо было.
- На рынок, так на рынок. Только там и можно чего то купить. Магазины то полками пустыми сверкают. Да вот на рынке спекулянты втридорога дерут. Торговаться с ними надо. - Предупредила Наталья Василия.
Уже за воротами рынка толпились люди. Кто то ходил продавал, кто то приценивался.
- Жулья здесь немеряно. Аккуратнее с деньгами. Моргнуть не успеете, как украдут.
Наталья осталась опять ждать. Побоялась лошадь на привязи оставить без пригляду. Лихие люди и лошадь запросто могли угнать. Да и чемодан Василия не будешь по базару таскать. Покупать она ничего не собиралась. А пялиться ходить нечего зря.
Вскоре пришел Василий. Он нес в руках что то большое, завернутое в тряпицу.
- Вот, приемник купил. Привык всегда, чтоб радио под рукой было. Новости хочется вперед узнавать.
Потом вытащил из за пазухи каравай белого хлеба, настоящего, душистого. У Натальи аж слюна потекла, как вдохнула она этот запах. Из кармана шинели достал чаю осьмушку, из другого кармана, словно фокусник, достал горсточку карамелек и протянул Наталье. Та начала отказываться от угощения, мол девчонкам приберег бы.
- Им тоже хватит.
Дорогой Василий, как ребенок, радовался своей покупке.
- Весь рынок обошел, искал. Хотел уж с пустыми руками возвращаться, да смотрю мужик в тряпке чего то прикрывает. Приемник. Цену и вправду сперва заломил огромную, а потом ничего, торговаться стал. Не больно расхватали его товар. Пока торговались никто не подошел, не спросил.
- Он ведь денег больших стоит.
- Ну, деньги дело наживное. Чего их беречь, когда что то нужно.
Дома Наталью встретила Клавка. Она подпрыгивала и держала в руках письмо.
- От Дуни письмо пришло. Мы его не читали, тебя дожидаемся.
Наталья только сапоги у порога сняла, прошла вперед, не раздеваясь, присела на лавку, начала читать вслух. Вначале, как всегда шли приветствия и поклоны, а потом по лицу женщины словно тучка пробежала, она молча бегала глазами по строчкам.
- Мам, ты чего замолчала, читай давай, - просила Клава. Но Наталья словно не слышала ее. Прочитала, положила руки на колени.
- Чё случилось то? - спросила Макарьевна. Поняла она, что что то неладное там написано.
- Митьку на войну забрали. - Выдохнула Наталья.
- Как на войну, война то уж скоро кончится.
- Вот, слушайте, - и она снова начала читать.
Дуня писала, что Митя ходил на медкомиссию и его признали годным для службы в рядах Красной Армии, сняли ограничение. И ему предписано вернуться в свою часть.
Дуня была в растерянности, не знала, что ей делать. Оставаться в этом городе без своего жилья, без работы, с маленьким Павликом, она не могла. Митя уговорил ее ехать к матери. Пожить пока там. Просил только, чтоб не возвращалась в деревню. Потом вряд ли получится уехать обратно в город.
Когда писала это письмо, она собиралась уезжать к Людмиле. Были уже заказаны билеты и даже переговорили на телеграфе с Людмилой, чтоб встречала их на вокзале. Людмила, конечно, тоже сильно переживала. Ведь все жили в надежде, что война скоро закончится, а Митя больше не попадет на фронт. А тут вон как получилось.
Василий уже знал все про Дуню , про Митю. Тоже не мог понять, почему так получилось. Наталья повернула к нему заплаканное лицо, словно защиты ждала.
- Не знаю я. Он же офицер. После войны многим придется еще служить в Германии, да и в других странах. Может молодой состав подбирают. Думаю только, что пока парень до своей части доберется, война то уже закончится. Так что не плачьте, Наталья. Мирное время это вам не война. Хотя и есть определенная опасность. Раньше времени не стоит паниковать. А Дуне вашей сюда возвращаться не стоит пока. Надо там зацепиться. Может даже и к лучшему, что со свекровью жить будет. Та ей поможет. Дуне учиться надо. А малыш совсем еще маленький. Вот и поможет бабушка. Получается, что все условия там есть для нее.
Василий даже про свой приемник забыл. Сидели да толковали о житейских делах. Василий о чем то задумался, а потом спросил.
- Наталья, я уже столько живу у вас. Может я стесняю, так скажите. Только сейчас об этом подумал. Втерся чужой мужик и живет. А вы и сказать стесняетесь.
Наталья же, представила, что уйдет он и заберет Надю, торопливо ответила, чтобы жил тот сколько хочет и не переживал. Он нисколько их не стесняет. Наоборот им только лучше. Мужик в доме появился.
Макарьевна, слушая их расшаркивания друг перед другом, вдруг заговорила.
- Вот гляжу я на вас и думаю. К каждому слову “вы” да “вы”. У нас так только большое начальство кличут. А ты, нам, Василий, как родня стал. Хватит уж так. Давайте по нашенски, по деревенски разговаривайте.
Василий с Натальей переглянулись и рассмеялись. Вот Макарьевна, без всякой дипломатии все по своим местам расставила. Ведь и вправду, давно уж пора перестать им так официальничать.
Первого мая к сельсовету на празднование пошли все вместе. Даже Макарьевна принарядилась.
- А что, хоть погляжу на людей. Считай никого не вижу, все дома, да дома.
Василий нес Надюшку на одной руке, в другой палочка. Рядом с ним шла Наталья. Народу собралось много. Из репродуктора звучали бравые марши. Настроение у всех приподнятое. В клубе, после митинга на улице, будет концерт. Школьники готовили его . Клава часто вспоминала Людмилу, как хорошо с ней было. В школе так и не было музыканта. Пришлось все песни петь под ла-ла-ла.
После митинга Макарьевна домой отправилась. Наталья хотела ее с собой в клуб взять, да та заупрямилась.
- Нет уж, вы молодые идите. А я и тут насмотрелась. Пойду сейчас, лягу на печку да буду косточки свои греть. Нечего мне в клубе делать.
В клубе Наталья увидела Марью. Они были вдвоем с Любкой.
- А Семен то где?
- Он дома, меня вот отпустил. Сам со Светкой остался. Иди, говорит, на концерт сходи, а я дома посижу.
Наталья видела, как гордится подруга своим Семеном, вон он какой внимательный. И на концерт отпустил. А мог бы ведь сам уйти, да посидеть с мужиками, выпить по грамушечке. Праздник, никто не осудит за это. Марье конечно хотелось расспросить о Василии. Да тот рядышком сидел, Надьку на руках держал. А при нем, как спрашивать будешь. Мужик то, видно, что хороший. Вот бы Наталья сошлась с ним. Чего Николая то ждать. Был бы жив, так все равно весточку бы послал.
После очередного своего выступления, к ним подбежала Клавка.
- Мам, ну как я пела?
- Лучше всех. Я только тебя и слышала. - Похвалила дочку Наталья.
Та расплылась в улыбке, польщенная похвалой матери.
После концерта пошли домой. Хоть еще и танцы были. Но Наталья решила, что стара уж она танцевать, а Василий на одной ноге тоже плохой танцор. Лучше уж домой. Да и Надюшка уже устала и куксилась у Василия на руках, тянулась к матери.
На улице было тепло. В воздухе витал запах победы. Люди ждали ее каждый день, но не знали, что она придет совсем скоро.