Большой эксклюзив перед боем.
В ночь на 2 июня в Ньюарке пройдет бой за титул в легком весе UFC между чемпионом Исламом Махачевым и претендентом Дастином Порье.
В преддверии поединка мы сделали большое интервью с Тимом Крюдо, бывшим бойцом UFC и первым тренером Дастина Порье по ММА.
Дастин провел с Крюдо шесть лет, за это время он успешно дебютировал в профессионалах, наколотил 7 досрочных побед, попал в UFC, финишировал Макса Холлоуэя и разбил сильного Джоша Гриспи, который в 2011 году шел на рекорде 14-1 и мог получить титульник в полулегком весе. В 2012 году Порье покинул зал Крюдо и присоединился к American Top Team, где он мог рассчитывать на более широкий круг спарринг-партнеров.
Тим рассказал нам много интересного о юном Порье: как тот в 17 лет жестоко зарубился с ним, здоровым 30-летним бойцом UFC, на первой же тренировке, как он приходил в 4-30 утра в тренажерный зал, пахал, а потом весь день работал установщиком окон, как охотился за устрашающим Жозе Альдо и как смог засабмитить молодого Макса Холлоуэя.
***
— Вы же, как и Дастин, — каджун (представитель субэтнической группы французов, проживающей на юге Луизианы, США. — Прим. «СЭ»), верно?
— Да, сэр, именно так. Я по всем линиям француз.
— Говорите по-французски?
— Нет. Я немножко знаю каджунский диалект французского, это такой ломаный диалект из смеси английского и французского. Моя жена хорошо говорит на нем, особенно когда орет на меня (смеется).
«После спарринга с 17-летним Дастином я выплюнул кровь, посмотрел в зеркало и сказал: «Этот парень будет чемпионом мира»
— Помните первую встречу с Дастином Порье?
— Да. У меня была бойцовская школа в Батон-Руже, и у одного моего ученика по джиу-джитсу была БЖЖ-программа в секции карате в Лафайетте, Луизиана. Это был где-то 2004-й, 2005 год. И этот ученик сказал мне: «Слушай, у меня тут есть паренек, он пару раз дрался в любителях по ММА, он очень хорош: владеет джиу-джитсу, жесткий, одаренный физически. Я бы хотел, чтобы ты приехал поработать с ним». Я поехал, провел тренировку по БЖЖ, поработал с Дастином, с еще одним парнем Эриком Скалланом. Мы пообщались с Дастином, он тогда выступал по любителям, а я, если ничего не путаю, только выпустился с шоу TUF и выступал в UFC. Говорю ему: «Экипировка есть?» — «Да». — «Почему бы нам не переодеться и не провести несколько раундов? Я хочу поспарринговать с тобой, хочу увидеть твой уровень». И он такой: «Да, конечно, без проблем, давайте». Я сходил в машину, взял экипировку, мы надели шингарды, все как полагается. И провели, по-моему, 4 раунда спарринга по 5 минут. Где-то 20-30 хороших минут спарринга. При этом это было после тренировки по БЖЖ, то есть мы уже тренировались больше двух часов.
И в итоге мы делаем спарринг и... этот парень был просто охренителен. Я был гораздо крупнее, я весил где-то 210 фунтов, я дрался в среднем весе, он выступал в 155. И мы реально зарубились, оба заряжали такие удары. И на тот момент он был совсем пацан, всего пара-тройка боев по любителям. После спарринга, я помню, пошел в туалет, подошел к раковине, вытащил капу и выплюнул кучу крови. Посмотрел в зеркало и сказал: «Этот пацан будет чемпионом мира». Потом я сказал об этом Дастину, он говорит: «Если я смогу зарабатывать боями, будет здорово, я просто хочу попробовать». Я такой: «Чувак, какой «попробовать»...» Я только что провел 7 месяцев в Вегасе с лучшими бойцами в мире, тренировался с профи, а тут совсем пацан устроил мне такую взбучку. Так что я знал, что с таким талантом, самоотдачей, самообладанием, трудоспособностью он пойдет далеко.
Понимаете, в Дастине есть что-то такое, на что тяжело показать пальцем. Нам всем это нравится в нем, мы восхищаемся этим, но точно не понимаем, что это за качество. Думаю, это инстинкт убийцы. По нему видно, что, когда он дерется, происходит что-то особенное, он другой. Даже когда бой идет для него плохо, он на спине, ему тяжело, как было с Бенуа Сен-Дени, ты все равно видишь у него настрой: «Только дайте мне подняться на ноги, и я убью этого парня». Это четко видно по нему, этот дух воина. Ты видишь его, ценишь это в нем, но в то же время это и как-то пугает тебя (смеется). Такой же был молодой Вандерлей Сильва, все эти ребята. Это то, что люди хотят видеть в бойце — инстинкт убийцы, дух воина. Я увидел это в Дастине с первого дня, хоть он и был еще совсем пацаном, а я давно уже выступал. И у нас получилась настоящая войнушка (смеется).
Я бы не сказал, что Дастин был какой-то талант, понятие талант — это вообще дерьмо собачье. Да, у него были какие-то физические данные, но они есть у многих. Был ли Дастин феноменально быстрым? Нет. Никто не говорит: «Оу, какой Дастин быстрый». Бил ли суперсильно? Нет. Можно ли его назвать лучшим боксером в истории UFC? Нет, нельзя. Лучшим джитсером? Нет. Успех Дастина — это дух воина, который был у него с самого детства, и готовность жертвовать всем ради дела. Вы должны понимать, что на тот момент у Дастина была работа на полную ставку, он был установщиком окон. В 4-30 утра он уже был в тренажерном зале, полтора часа работал над силой и функционалом до полного изнеможения. Потом бежал домой, принимал душ и шел на работу, работал весь день. После работы он приходил в зал и проводил полную тренировку.
И он делал абсолютно все, что я ему скажу, — в кикбоксинге, джиу-джитсу, в чем угодно. И он делал это каждый день — понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье. Мне приходилось запирать от него зал, чтобы он не тренировался слишком много. Какой тут талант? Это пахота, дисциплина, самоотдача, решимость. Потом я еще узнал, что до работы со мной Дастин дома на VHS- кассетах смотрел все бои UFC, смотрел бокс, все, что мог достать и купить, смотрел часами, а затем пытался повторить увиденное со спарринг-партнером, которого он звал к себе домой. И так он повторял и разучивал каждый божий день, каждый божий день. Тогда у него еще не было тренера. Вот что делает таких ребят, как Дастин, выдающимися. Никакого отношения к таланту это не имеет.
— После Дастина у вас были ученики с таким же духом воина и рабочей этикой?
— Да, у меня были хорошие ребята: Мэтт Шнелл дрался в 125 фунтах в UFC. Эй Джей Флетчер дрался в 170 в UFC. Эндреа Ли провела хорошую карьеру в ММА. Но все равно, все эти ребята — не Дастин Порье. Хорошие ребята были. Такие, как он, — нет. Нет. Ни одного. Дастин в свое время злился на меня из-за того, что спарринг-партнеры больше не хотят приходит в наш зал, потому что не хотят, чтобы он опять надирал им зад. Он был настолько брутальным, жестким. И манера спарринга у него была неумолимая, он никогда не сбавлял темп. И так он работал каждый день — с понедельника по субботу. И злился на меня, если я запирал зал в воскресенье и устраивал выходной. Он просто загонял партнеров, изматывал, они так уставали, что не могли прийти на следующий день. Они звонили мне и говорили: «Я устал, я побит, все болит, мне нужно восстановиться». И когда Дастин это узнавал, он злился на меня. Дело даже не в том, что он их так избивал, дело в том, что у них не было такой дисциплины, они не хотели этого так сильно, как он.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то бил в спаррингах самого Дастина?
— Нет. В спаррингах — нет. Иногда бывало, что я привозил высококлассных борцов, которые были крупнее Дастина, они бороли его, бороли, но в конце концов тоже уставали. А в спаррингах я ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то бил его. Ни разу.
— Что помешало Дастину развить по-настоящему элитную защиту от тейкдаунов? С ней бы он мог победить и Хабиба, и Чарльза Оливейру.
— Тут две причины. Первое — Южная Луизиана, где он начинал, — это не тот штат, где борьба хорошо развита. Сейчас в нашей команде мы, конечно, гораздо больше времени стали уделять борьбе, но в те годы тут вообще не было классных борцов, просто не с кем было бороться. Если кто-то приходил, мы, конечно, боролись. А так — у нас просто никого не было, в том числе из-за этого Дастин в итоге решил перебраться в ATT. У меня были хорошие контакты с ATT, я черный пояс Карлсона Грейси, там было много ребят с черными поясами от него, в итоге Дастин туда перебрался, это был хороший переход для него.
Вторая причина... если бы Дастин стал реально классным борцом, я не думаю, что у нас сейчас состоялось бы это интервью. Люди смотрят бои Дастина, потому что знают — он или доведет этот правый хук, или доведет этот левый прямой. Поэтому они и смотрят его. Всю свою жизнь он посвятил оттачиванию тех навыков, которые любят фанаты. Люди говорят про его джиу-джитсу: «Какой он черный пояс, если его сабмитят?» Так его засабмитили пару раз за 30 боев в UFC. 30 боев! Его трудно засабмитить, его борьба и джиу-джитсу направлены на то, чтобы защититься от чужого джиу-джитсу и чужой борьбы, чтобы бой проходил в стойке, где он нокаутирует тебя. Не думаю, что он был влюблен в борьбу, он был влюблен в то, чтобы вырубать людей.
— У Дастина, пожалуй, лучший правый хук в UFC. Он вырубил им Конора, Сен-Дени, уронил Чендлера, Оливейру. Этот удар он поставил у вас?
— Я бы сказал, что у него вообще один из лучших хуков в ММА, неважно, среди левых или правых. Хук, который он довел Бенуа Сен-Дени, — просто невероятный. Хук с Чендлером был чистейшим. И проблема с Дастином, что он может вырубить с обеих рук, посмотрите на его левый прямой, как он потрясал этим ударом Холлоуэя.
Я помню, что Дастин как-то сразу умел хорошо бить с обеих рук. Что многие люди не знают о нем, он левша в боях, но правша в жизни. Он пишет правой рукой, ест правой рукой. Но он всегда дрался в левше, я не знаю, почему так пошло, насколько понимаю, когда он был совсем ребенком, в бейсбольной секции его поставили в левшу, и с тех пор пошло. Но сила у него есть в обеих руках. Он попадал мне по лицу достаточное количество раз, чтобы я понимал это. Правая рука у него всегда мощная была.
— Помните, когда впервые поняли, что Дастин может хорошо держать удар?
— В самом начале. Когда мы работали с ним, я был гораздо крупнее его, гораздо. На 30-40 фунтов тяжелее. И мы проводили с ним очень жесткие спарринги, сейчас так уже никто не спаррингует в нашем зале. Это были времена, когда людям в ММА не хватало знаний. Мы рубились в больших перчатках, а иногда и в маленьких. Дастин даже близко тогда не был на таком уровне, как сейчас. Нынешнему Дастину я бы ничего не смог сделать. Но тогда я доводил тяжелые удары, реально тяжелые, и не помню ни разу, чтобы он был потрясен до той степени, что мне пришлось сделать шаг назад, переждать. Я бил очень жестко, со многими ребятами мне приходилось брать паузу после удара, давать им восстановиться. С Дастином такого не было никогда. И повторюсь, я бью жестко, я крупный парень. И я не помню, чтобы кто-то другой его потрясал так, что мне приходилось вмешиваться в спарринг, останавливать.
«В семье Дастина нет главного, но если жена скажет: «Делаем», он будет делать. Я такой же. Жены у нас играют большую роль»
— Жена Дастина Джоли всегда поддерживала его, всегда была рядом?
— Всегда. Они вместе с 8-го класса школы, когда вообще были детьми, это еще до старшей школы. Я всегда знал, что Джоли там, где Дастин, это было с самого их детства. Я был на их свадьбе, очень скромной свадьбе, в Кэренкроу, Луизиана. Джоли никогда не сомневалась в Дастине, не колебалась. Она всегда верила в него. Если бы Дастин сказал Джоли, что хочет стать президентом США, она бы поверила в него. И он, пожалуй, и стал бы им (смеется). Она всегда железно верила в него, ни разу не ставила под сомнение. Когда у тебя в жизни есть такой человек, который будет с тобой до смерти, до упора, что бы ни происходило, это позволяет тебе добраться так далеко, гораздо дальше своего потенциала. Самые важные люди в твоей жизни — это те, с которыми ты говоришь сразу после пробуждения и сразу перед сном. И если человек, с которым ты последним говоришь перед сном, верит в тебя, ты способен на все что угодно.
И у Дастина с Джоли именно такие отношения. У них так построено все в семье, что нет такого «ты главный» или «я главная». Там нет главного. Мне кажется, когда есть четко главный, который управляет другим, — это нездоровые отношения. У Дастина и Джоли все на взаимном уважении. Я ни разу в жизни не видел, чтобы у них кто-то давал понять, что он главный. Дастин уважает все, что говорит и делает Джоли, а она уважает все, что делает он. Они вместе принимают решения. Но я знаю, что Дастин как и я — если жена говорит мне: «Поступаем так», то мы поступаем так (смеется). Уверен, у него так же. Жена играет большую роль в моих решениях. Если она говорит «Нет», с огромной вероятностью я не буду этого делать.
— Боец UFC Мохаммед Наимов сетовал, что американцы всегда после побед отмечают в первую очередь вклад своих жен и подруг, а о родителях ничего не говорят. В СНГ же, наоборот, родители на первом месте. Почему вы отводите такую большую роль женам и девушкам?
— Наши культуры различаются. У нас порой родители, когда тебе исполняется 17-18 лет, говорят: «Давай, удачи». В вашей культуре все по-другому, у вас родители дольше остаются в вашей жизни. В Америке же родители часто говорят: «Не могу дождаться, когда дети свалят от нас. Я уже так хочу, чтобы они смылись». Поэтому у нас в моменты, когда нам тяжело, нам помогают наши жены. Вам, видимо, помогают родители. У меня хорошие родители, я знаю, что, если попаду в беду, я смогу обратиться к ним за помощью. Но в большинстве случаев я обращусь к жене. Но конкретно у Дастина потрясающая мама, отличные родители, его окружают очень хорошие люди. Но в целом, в масштабах общей культуры, мы в трудные моменты ищем помощи у наших жен.
— Вам не кажется удивительным, что команда Хабиба и Ислама готовится к бою с Дастином в зале Ника Каттоне, человека, которого вы когда-то задушили гильотиной в UFC? И теперь все говорят о гильотине Дастина.
— Это чудно, сумасшествие какое-то (смеется). Я даже сделал пост об этом, и мне показалось, Нику это не очень понравилось, он даже вызвал меня на бой. Но мне пофиг, мы уже старые (смеется). Шутишь, что ли, я не буду драться с тобой, я пытаюсь выигрывать бои у моей жены.
У Дастина развилась хорошая гильотина, потому что он всегда был нацелен на финиш и потому что из-за постоянной работы у стены, где люди пытались перевести его, он приспособился забирать шею. Он либо душил, либо отпугивал борцов от новых попыток тейкдаунов. Пока Дастин работал со мной, он выиграл удушением Д'Арс Пабло Гарсу в UFC, засабмитил Холлоуэя армбаром, он много работал над джиу-джитсу. А потом он перебрался в ATT, зал, который начинался как зал джитсеров, и вывел там свое БЖЖ еще на один уровень выше. А что касается гильотины, его стиль, его манера боя вынудили его развить этот прием. Я испытывал эту гильотину на себе, он несколько раз почти усыпил меня. Он хорошо попадал по мне, мне это, конечно, не нравилось, я прижимал его к стене, пытался перевести, и он брал меня на гильотину. Мне приходилось выходить за счет кувырка, перемещаться на спину и так далее. Его гильотина — это проблема. Она опасна. И у него много разных углов захвата, переставлений позиции рук и так далее.
Когда Дастин проводил гильотину Хабибу, я был рядом с клеткой. Мне кажется, этот прием зашел, даже Хабиб признавал, что он почувствовал удушение. Но ноги Дастина были недостаточно высоко на теле Хабиба, чтобы создать нужное давление и вытянуть шею сильнее. И плюс локоть Дастина уперся в канвас, он не мог сделать круговое движение, создать круговое давление, вытянуть бедра. И вы должны понимать, что когда вы сабмитите людей вроде Хабиба или Ислама, вы сабмитите их не до сдачи, они никогда не постучат. Хабиб лучше умрет. Поэтому нужно сабмитить их до усыпления. И люди думают, что, если Хабиб не постучал или не уснул, значит, прием не сработал. Но тут с дагестанскими бойцами нужно совершенно другое давление в удушающем, нужно отрывать им голову. И Дастину не хватило давления и угла, чтобы усыпить Хабиба.
«От лоукиков Альдо был звук, как будто взрывается динамит. Все бойцы съеживались от страха, а Дастин сказал: «Я нокаутирую его»
— Дастин остается единственным человеком, кто финишировал Макса Холлоуэя. Вы помните подготовку к этому бою, какое у вас было мнение о совсем юном, неизвестном Максе?
— Это был первый бой Холлоуэя в UFC, мы ничего особо не знали о нем, кроме того, что он кикбоксер с Гавайев. Я посмотрел его бои и сказал Дастину: «Тяжелый бой будет, стойка у него хорошая. Ты можешь, конечно, протестировать его в стойке, но думаю, на земле тебя ждет успех, там ты лучше». Я помню, что Дастин в партере вышел в маунт, попробовал армбар и потерял позицию. Потом он со спины взял его на треугольник, Холлоуэй тут совершил ошибку, не смог создать хорошую базу, и Дастин смог его перевернуть и провести армбар из маунта. Да, мы работали над этим армбаром, но, как я уже говорил, у Дастина есть инстинкт убийцы, когда он чувствует, что может финишировать, он будет идти к финишу всеми возможными способами. То, что он нашел этот финиш — это чисто его заслуга.
В нашем зале была куча ребят крупнее Дастина, сильнее его физически, они часто укладывали его на спину. И ему пришлось развить хороший гард. Плюс я постоянно заставлял его в БЖЖ-классах начинать работу со спины: «Мне все равно, нравится тебе это или нет, ты должен учиться работать со спины и развивать хороший гард».
— Дастин попал на радары больших промоушенов после победы нокаутом над Дереком «Секс-машиной» Готье. Вы случайно не знаете, откуда у него такое прозвище?
— Дерек был звездой реалити-шоу на канадском телевидении. Там такое шоу было, он один, и ему привезли кучу девчонок, из которых он выбирал себе девушку. Знаете, вроде шоу «Холостяк». В итоге было три сезона этого шоу, и все эти девчонки прошли через руки Дерека (смеется). Отсюда, полагаю, и прозвище «Секс-машина». Он был проспектом Фираса Захаби, на его бой приехали селекционеры из UFC, и я понимал, что нас сюда привезли на убой. Я смотрел бои Готье и видел, что у него хороший муай-тай, он любил работать локтями, бить кики, он здорово выглядел на лапах, но классический бокс у него был плохой. Да и муай-тай его, честно говоря, был таким, в стиле кардио-кикбоксинга: джеб-кросс-хук-кик или кик-кросс-хук. Это не был муай-тай, адаптированный под бои, это было адаптировано под работу на лапах. Я понимал, что Дастину нужно выйти на среднюю дистанцию и попасть. И если мы потрясем его в начале боя, мы сломаем его ментально, а потом разовьем успех. Он будет убегать, а мы будем охотиться. К счастью, подбородок Готье оказался не особо крепким, и Дастин вырубил его в самом начале.
— Дастин начинал карьеру в UFC в полулегком весе во времена, когда этим дивизионом правил Жозе Альдо. Насколько Дастин тогда верил, что может побить его? Потому что в те годы Альдо выглядел просто пугающе.
— Я не уверен, что бойцы в принципе смотрят так на вещи: «Смогу ли я побить его или нет...». Когда я дрался в среднем весе, я не знал, смогу ли я выиграть у Андерсона Сильвы, но я знал, что хочу надавать этому парню по лицу, блин. Я не был уверен в успехе, но я хотел попробовать. И у Дастина было так же с Жозе Альдо. У Дастина были тяжелейшие сгонки в 145, тяжелейшие. Они почти убивали его. И единственная причина, по которой он продолжал гонять в этот вес, — потому что он охотился за Жозе Альдо. Альдо действительно устрашал. Когда он бил эти лоукики... дело в том, что арена в Palms Casino была супермаленькой.
Когда я дрался в Palms, это был турнир с главным боем Андерсон Сильва — Джеймс Ирвин, моим соперником был Кейл Ярбро — я выходил в клетку, и моя жена сидела прямо перед дверью в клетку. Все сидели друг на друге, все очень маленькое и тесное. И на такой арене ты слышал абсолютно все. И я помню, как у нас были билеты на шоу WEC, когда дрался Жозе Альдо. Мы сидели рядом с клеткой, и каждый раз, когда Альдо бил кик, это звучало так, как будто взрывается динамит. Невозможно было поверить, что такой звук исходит от удара ногой или рукой. Это звучало так, что бой нужно было немедленно останавливать, потому что в клетке происходило что-то не от мира сего. И я помню, что все бойцы, которые сидели на трибунах, съеживались от ужаса: «Господи боже мой...». Потому что удары Альдо реально звучали жутко.
Альдо мог генерировать огромную силу от своих киков, и у него были те же качества характера, что и у Дастина: жажда крови, дух воина, желание уничтожить. Когда Дастин смотрел на арене тот бой Альдо, он, в отличие от других бойцов, не съеживался. Он сказал мне: «Я нокаутирую его». Он уважал Альдо и всегда признавал, что тот страшный монстр, но он хотел драться с ним.
— Первое поражение в карьере Дастин потерпел от Дэнни Кастильо. На тот момент у Дастина было 7-0 в профи и 7-0 в любителях, 13 финишей. Насколько тяжело он переживал поражение?
— Оно было разрушительным для него, опустошительным. Он не мог есть, думал, что его карьере конец. Он позвонил Шону Шелби где-то 50 раз, чтобы тот дал ему новый бой. Он был просто потрясен этим поражением. И когда они дали ему новый бой, с Заком Микельрайтом... Они могли тогда поставить против него хоть Майка Тайсона, хоть Джейка Пола (смеется), хоть Конана-Варвара, хоть кого. Он бы убил любого. У меня сразу была мысль: «Им нужно сразу готовить скорую помощь, потому что Дастин убьет этого парня». Он дрался на огромной ярости, на инстинкте выживания, ему казалось, что его карьера закончена. Я пытался успокоить Дастина после поражения Кастильо: «Чувак, ты провел три плотных раунда с очень сильным борцом, опытным, ты хорошо поработал, это всего первый твой бой на таком уровне», но он даже не слушал меня. Он был взбешен. Еще и на меня злился (смеется).
— 1 июня Дастин подерется с Исламом Махачевым. Честно, в глубине души вы верите, что он победит?
— Да, я верю, что он выиграет. Он нокаутирует Махачева в 3-4 раунде. Будет тяжелый бой, но Дастин сможет удержать бой в стойке и нокаутировать его в 3-4 раунде. Думаю, он нокаутирует его левым прямым.
«Стирайте одежду! Мойте маты после себя!» Макгрегор «диагностировал» у Махачева стафилококк
Никита Горшенин, «Спорт-Экспресс»
