Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет
Оскар Уайльд
Послевоенное время было наполнено дефицитом и талантами.
Жена адмирала Аделаида Миноровна вся без остатка пребывала в музыке. Казалось, что ноты зябликами скачут вокруг ее существа даже во сне. Тонкие пальцы пианистки были в прямой корреляции с ее гибким станом, и затерявшийся в диезах и септаккордах небесный взгляд растворялся в синеве безупречного обожания клавишных инструментов. Проблема была лишь в одном - в отсутствии этих самых инструментов. Мечта играть на лучшем в мире рояле немецкой фирмы «Boesendorfer» заползала в самые потаенные уголки женского распознавания супружеского долга.
Адъютант прибыл вовремя и молодцевато доложил, что в Кенигсберге в доме графа Отто фон Шмульке найден требуемый инструмент - старинный и прекрасный, как того требует утонченная муза пианистки.
Адмиралу тут же доложили, что учебный парусный корабль ВМФ СССР «Крузенштерн» должен выйти в рейс из Калининграда и совершить переход до Кронштадта в ближайшее время.
Решение было принято погрузить инструмент на палубу «Крузенштерна». Были назначены ответственные за безопасную перевозку лица, чтобы при пересечении Балтики бравые матросы по недомыслию не использовали инструмент в нестандартных морских обычаях.
Караул у рояля, как и погода на переходе, справились на отлично. Все остались довольны друг другом. Инструмент был доставлен вовремя и в полной сохранности. Казалось, что вот-вот и он сам, без пианистки, исполнит немецкую кадриль или русскую боярыню, не сходя с борта.
На палубную лебедку завели шкентели, подготовили грузовую стрелу, разбежались по местам для погрузочных работ. Зацепив стропами со всех сторон и проложив предварительно матросские бушлаты под стропы, чтобы не дай бог не поцарапать глянцевого фон Шмульке, стали плавно поднимать рояль над палубой. Все шло замечательно, и знающие работу моряки красиво работали на шкентелях, плавно зависая сверкающим историей роялем на десятиметровой высоте с борта на берег.
Однако сопровождающим показалось мало просто сопроводить груз, и они предположили, что давить на мозг боцману, управляющему лебедкой, предлагая береговые идеи с периодичностью утечки капель из бахчисарайского водопровода, это как раз то, чего требует их ощущение значимости. Им казалось, что рояль проходит над бортом не очень плавно, и не очень горизонтально, да и вообще чего-то не очень, и нужно бы повыше, да и корректировку движения по гиперболической параболе третьего порядка через тройной интеграл было бы эффектнее коррелировать дивергенцией, ибо статистика Бозе-Эйнштейна зиждется на состоянии, в котором может находиться любое число одинаковых частиц. Боцман не знал, что такое «зиждется», и, сдвинув брови человека, скурившего букварь в третьем классе, он задрал рояль под самый нок грузовой стрелы. Блок на ноке стрелы не ожидал такого подвоха и с треском разлетелся на куски, отправив рояль по параболе третьего порядка точно между бортом и причалом.
Всплеск был знатный, и понравился даже тем, кто не отвечал за доставку рояля. В основном это были портовые крысы и рыжая ондатра, скучавшая между сваями портовых сооружений. Сопровождающие с чувством выполненного долга мангустами ретировались с корабля еще до того, как рояль коснулся воды при падении.
Оцепенелое затишье напало на «Крузенштерн». Правда, просуществовало оно недолго. Спустя мгновение морской словарный запас щедро перехлестнулся с береговым и растворился в мучительном раздумье о дальнейших действиях по вылавливанию рояля со дна кронштадтского порта.
Были вызваны все свободные и несвободные водолазы. Спасательная операция продолжалась сутки. Наконец, инструмент был выужен и поднят на борт. Причем поднять его было сложнее, чем доставить на берег. Об этом подумали позже, когда береговой кран уже уехал.
Следующей задачей было подрихтовать и подсушить перекособоченный рояль. В дело пошли пеньковые тросы, корабельные заклепки и морская гипербола боцмана.
Аделаида Миноровна на пару с адмиралом должна была появиться на борту только через два дня.
Всю ночь жгли костры под роялем, махали тряпками, уничтожая повышенную влажность инструмента. Для надежности боцман вырвал несколько струн, подкрепил внутренности «Boesendorfer», а также связал ими расшатавшиеся ножки.
Наутро рояль выглядел как скрючившийся от артрита носорог, спарившийся с курящимся вулканом. В качестве рога выступал обрезок швабры, подпирающий крышку, из-под которой валил пар от балтийской воды, щедро напитавшей инструмент.
Сушка подходила к концу, и рояль приобрел достаточно узнаваемые формы. По крайней мере, со скрипкой его уже ни в коем случае нельзя было спутать даже непрофессионалу. И тут выяснилось, что потеряна фабричная марка. Что на ней было написано, никто не помнил. Снова вызвали водолазов. Подводная операция продолжалась всю ночь. К великому облегчению, с первыми лучами солнца фабричная марка была найдена, начищена моряками до блеска и водружена на место, где должна быть. То, что клепки на марке не совпали, никого не расстроило. Прибили новыми гвоздями.
Прекрасная пианистка под ручку с адмиралом приближалась к кораблю.
- Саша, смотри, какое чудо! - Аделаида заломила руки от счастья. - Это и есть тот знаменитый инструмент великого Boesendorfer!?
На вопрос, почему рояль так странно выглядит, боцман с загадочным видом музыковеда уверенно пояснил, что этот мореный рояль, непревзойденный и прекрасный, был выпущен в единственном экземпляре гением струнных инструментов - компанией «Fleisch Artel Schweineschnauze», вымачивавшей рояли в океанской волне для лучшего звучания и завещавшей это делать минимум раз в месяц в процессе эксплуатации.
Жена адмирала была в полном восторге, а весь экипаж во главе с капитаном тут же, не отходя от рояля, схлопотали благодарности от главкома.
После бравых «Служим Советскому Союзу!» и троекратного ура рояль перегрузили на машину и увезли от греха подальше, на квартиру адмиралу.
Вечером Аделаида Миноровна уверенно расположилась перед мореным роялем в попытке извлечь классику. Нажав на педаль, она извлекла лужу, в то время как пальцы извлекли тишину. Удивившись, открыла крышку и обнаружила бесконечную паутину из струн, которые морскими узлами скрепляли расползшиеся от падения внутренности инструмента. Аделаида Миноровна впервые взглянула на надраенную до блеска в глазах фабричную марку с гравировкой «Fleisch Artel «Schweineschnauze». Подоспевший на помощь немецко-русский словарь прояснил ситуацию. На марке было написано: «Мясная Артель «Свиное рыло».
