- Батя! Смотри, как я умею!
Сергей заглядывал мне в глаза и по-детски ждал одобрения. Я огляделся. Пол в коридоре был покрашен качественно.
- Сережа, вы молодец. Только называйте меня, пожалуйста, не батя, а отец Игорь или батюшка.
- Хорошо, батя.
Этот диалог мог продолжаться бесконечно. И заканчивался все тем же. Сергей категорически не удерживал его в памяти. В конце концов, пришлось смириться, что я - «Батя».
Сергею было сорок два, а по поведению - не больше тринадцати. А иногда - не больше десяти. Я посетовал как-то на его «подростковые» шалости:
- Такое впечатление, что годы прошли мимо вас, ничему не научили.
Тогда Сергей совершенно по-взрослому подтвердил:
- Да, все верно. Тридцать лет своей жизни я просто не помню.
- Как это? - тогда не понял я.
- Пил.
Я не поверил:
- С двенадцати лет беспробудно пили?!
- Почти. А что? Мама пила, папка пил, потом умер. Мамин брат пил. Оба деда пили. Бабка одна пила. А другая плакала. Сестра больная родилась, тоже пила, потом из окна выпала. Нет теперь сестры.
Я знал об алкогольной проблеме Сергея, и взял его на послушание в наш центр «Фавор» после двух лет трезвости. Молитва и труд - единственно возможный способ справляться с такими зависимостями. Но в подробности я не лез. Ждал, что человек созреет и сам откроется. А там и до исповеди недалеко.
- Как же вы в трезвости? - удивился я.
- Чуть не умер. Кровоизлияние в мозг. Глаз один слепой. Страшно стало очень. Еще попил неделю и все. Не могу.
- А на что же вы пили в детстве? Родители наливали?
- Нет, лишнего у них не бывало. Сосед добрый к мальчикам был. Позвал как-то в гости, напоил. С водочкой не так больно. А потом я сам к нему стал приходить. А у него всегда водочка и еда всякая. Он договорился в школе. Мне с тройками аттестат выдали.
На это откровение у меня непроизвольно сжались кулаки. Я представил себе беспомощного парнишку, которого родители-алкоголики не научили, что хорошо, а что плохо. И педофил, который всегда был рядом и ждал удобного случая. И водка. И потерянные годы жизни… Меня затошнило.
- Чем теперь собираетесь заниматься, Сергей? - спросил я, переключаясь с такой больной темы.
- Мне нельзя одному. Мне надо в коллективе. Я бы в строительную бригаду пошел, но там все пьют. Вот поживу пока у тебя, батя. Пока не выгонишь.
- Почему я должен вас выгнать?
- Характер у меня плохой. Орать могу ночами. Подрался однажды. Померещилось что-то. Если почувствую, что опасен, сам уйду.
— Это бесы нападают, Сережа. Молиться надо, исповедоваться, причащаться.
- Я попробую. Еще я жениться хотел. Чтобы меня любили. Да кому я нужен, такой больной?! Может, найду одинокую хорошую женщину. А может, и не надо искать.
— Это как Господь управит.
— Это я понимаю. Он меня в живых оставил, как-то ведь управляется.
Сергей пробыл у нас месяц, а потом однажды утром, никому ничего не сказав, ушел. Я вспомнил его фразу, мол, он сам уйдет, если почувствует, что опасен.
За этот месяц Сергей побывал на нескольких службах, но до исповеди не дошел, хотя разговоров с ним было много. Я сугубо молился о нем. И где-то есть чувство, что он может вернуться. Господи, сохрани его и помилуй!
Слава Богу за все!
ПОДАТЬ ЗАПИСКИ на молитву в храме Покрова Пресвятой Богородицы Крым, с. Рыбачье на ежедневные молебны с акафистами и Божественную Литургию ПОДРОБНЕЕ ЗДЕСЬ
священник Игорь Сильченков.