Таёжными тропами 11
Долгими, темными, осенними вечерами Настя грустила. Да и днём было скучно и одиноко. Жить в тайге, хотя и не так далеко от деревни, было совсем непривычно. Феня тоже с трудом мирилась с таким образом жизни.
- Совсем затворниками станем, людей забудем, - тихо говорила она мужу. – Давай дерев напилим, да сруб сделаем. В деревне поставим, и будем жить, как все.
- На что дом -то строить собралась. Сруб – это одно, а к срубу то еще много чего надо. Кто тебе припас? Где денег возьмём?
- Работать пойдем. Люди работают, живут, - говорила Феня.
- Опять про свой колхоз мне толдычишь. Сказал же тебе, в колхоз не пойдем. На красных горбатится не хочу, - повышал голос Кузьма.
- Не хочешь, не ходи. А мы с Настей пойдем. Всё веселее, чем здесь среди зверья, - Феня стояла на своем.
Эти разговоры начинались и умолкали каждый день. Феня переживала за дочку. Её ровня создавала семьи, обзаводилась детьми и хозяйством, а Настя в этом лесу могла остаться никому ненужной.
- Иди, дочка, сходи в деревню. К Аринке, у дядьки Тимофея можешь ночевать. Узнаешь, как там люди живут, - предложила Феня Насте.
- А можно? Тять, отпустишь?
- Эка, мать пустобрёха. Зачем ей в деревню? Кого она там не видела, - Кузьме не нравилось, что жена всё одна решила, его не спросила.
- Кузьма, пусть идёт. Зима впереди, дома еще насидится, - Феня мужа не боялась. Готова была ради дочери пойти поперек.
- Я своего слова еще не сказал, - недовольно бурчал Кузьма.
Феня вздыхала, с волнением смотрела на дочь.
- Как заморозит, опять начнем дерева валить. Так и так сруб нужен. Здесь пристрой не доделали. Надобно до конца доводить, - рассуждал Кузьма.
- Чем здесь его ставить, уж лучше в деревне, - направляла мысль в нужное русло Феня.
- Сначала лес надо заготовить, а тут уж рассуждать, где ставить. Ладно, Настасья, иди в деревню. Отпускаю.
- Ой, тятенька, спасибо, - Настя запрыгала от радости.
- Только ненадолго. На другой день вертайся, - Кузьма обозначил сроки.
- На две ночи отпусти. Чего ноги топтать из-за одного вечера. Пусть с народом побудет, - перечила Феня и уже обращалась к дочке: «У дядьки Тимофея ночуешь. Только назад в дорогу выходи пораньше, чтобы домой возвратиться засветло».
Тимофей с Галей гостье обрадовались. Встречали радушно, рассказывали о жизни в колхозе.
- Маманя говорит, что избу надо в деревне ставить, в лесу скучно и одиноко, - делилась Настя.
- А вот это правильно. Скажи, мы поможем. Пускай не одним годом, так двумя – тремя поставите, - поддержал Тимофей.
Настя слова дядьки передала. Феня загорелась переездом. Кузьма ее радостный настрой не разделял, но больше ничего не говорил. Может, оно и, правда, лучше в родную деревню вернуться?
Он тоже переживал за Настю, мысль о том, что дочка может прожить жизнь отшельницей, его не прельщала. Да и маманя с тятей такой поворот не одобрили бы. Кузьма часто вспоминал родителей. Молился, терялся в догадках, что же с ними стало.
Мороз ударил сразу крепкий. За ночь вода в ведрах превратилась в лед. Выручала печь. Добрым словом вспоминали Степана, который сложил такую добротную спасительницу. Приладились топить по два раза за день, чтобы в избе было тепло.
Вскоре вышли на работу – стали валить деревья. Феня радовалась. Верила, что сруб они поставят. Процесс, конечно, тяжелый, небыстрый, но время терпит, главное, чтобы рано или поздно оказаться в деревне.
После первых же дней болело всё тело. Руки к концу дня висели плетями, спина ныла.
- Настя, ты тяжелое не поднимай. Тебе еще детей рожать, - Феня дочку оберегала. Как ни старались, дело двигалось медленно. Одного мужика для такой затеи было мало. Но духом не падали. «Нас никто не гонит,»- приговаривала Феня.
Она обрубала сучки, когда Кузьма крикнул: «Уходи!» Феня обернулась. Вековая сосна стояла не шелохнувшись. Феня застукала топором веселее, осталось совсем немного, и сучок отрубит. Успеет.
- Феняяя! – разнесся по округе надрывный крик Кузьмы. Феня вскинула голову, дерево медленно стало крениться. Она вскочила, дернулась в сторону и споткнулась о ветки.