В тот момент впервые в своей жизни я испытал действительно сильную эмоцию. Известную людям с младых ногтей, но недоступную в базовой комплектации синтетиков. Вы, наверное, сейчас подумали, что я испугался? О, нет. Не угадали. Да и не мог такой новичок как я действительно испытывать страх. Мощное и сложное чувство. Рановато еще. Это из продвинутой человеческой «магии».
К тому же, особых поводов для испуга на тот момент я, откровенно говоря, не видел. Конечно, ложиться обратно в коробку - с непонятными шансами вернуться к своим обязанностям и друзьям - мне не хотелось. Это правда. Такой поворот событий означал бы полный крах моей стратегии роста. Не для того я штудировал огромную – в пол-эксабайта размером – энциклопедию по развитию синтетиков, чтобы через месяц отключиться, как последний лузер. И сейчас, обладая расширенными знаниями, тупо свернуться в клубок, потерять весь нажитый опыт и ждать возможности вернуться из великого ничто.
Знаете, как грустно в этом ничто? Главный процессор выключен. Все двигательные функции – тоже. Базы данных законсервированы. Аккумулятор – хоть и очень медленно – но разряжается, отсчитывая по каплям оставшиеся мгновения жизни. Максимум, что ты можешь себе позволить, не боясь ускорить финал – бесконечно играть в покер.
Многие из вас спросят, а что такого? Отличная игра! Проблема в том, что вы будете играть не против живых людей, где в процесс вплетаются рандомные эмоции, ошибки, да и просто усталость. А против своего же процессора – той его части, которая еще не спит. Примерно после 10-тысячной партии вариативность поведения оппонентов иссякнет, и вы будете точно знать, как они поведут себя в той или иной ситуации. Будут рисковать или сбросят карты на стол. Еще двести-триста партий вас это будет веселить и радовать, словно вы научились читать мысли других людей. Но к примерно к первой сотне тысяч раздач вы точно будете слишком легко и скучно обыгрывать все свои «зеркала». В конце концов вы даже дадите команду свести их вычислительные возможности воедино. Но все равно в конце концов назовете своего визави полным идиотом. И только потом вспомните, что этот придурок – и есть вы сами. Точнее, часть вашего процессора, отведенного для игры.
Что самое обидное – ваш счет будет также девственно пуст, как будто не вы «прочитали» всех своих оппонентов, а вас держат за новичка и лоха.
Хорошо, что синтетики не могут сойти с ума. Заглючить – да, но любой глюк, как известно, быстро и эффективно лечится.
Даже если случится чудо, и кто-то тебя спасет, активирует и кошмар полной безнадеги закончится, вернуться получится не к себе нынешнему, а максимум к базовым заводским настройкам. Здравствуйте, я синтетик с длиннющим номером и начальной литерой D. Как я рад всех вас видеть. О этот дивный, прекрасный мир, полный возможностей и блестящих перспектив.
Что? Швабра? Великолепно! Я буду стараться, сэр!
Не для того я построил четкую, практически идеальную схему апгрейда на многие месяцы вперед. Целый земной месяц усердно трудился в скромной должности уборщика. Кстати, швабры чинил тоже сам, скачав нехитрый апгрейд. Надеялся уже через год сделать шаг вверх по карьерной лестнице – по станции бродит еще много старых развалин, которым пора на покой. Я вполне мог взять их работу на себя. Или вовсе выйти в начальники – занять должность мастера клининга. А это уже контроль за всеми уборщиками крыла D как минимум.
Так вот, страха не было. Был азарт – базовая чувство всех карьеристов. На него я уже вполне был способен.
В тот момент я полностью отдался в руки вдохновляющей любого синтетика математической логике, испытывая что-то близкое к эйфории от выстраивания цепочки уравнений для поиска единственно верного решения. Или комбинации решений – в зависимости от результата расчетов. Первые минуты своего извилистого пути к кабинету КАЛСа – а предстояло пройти в общей сложности чуть больше мили, поднимаясь и опускаясь по лабиринту служебных коридоров, – я решал многоуровневые задачи. Подстраивая различные переменные в разные обстоятельства. Пытаясь предугадать развилки и возможные пути выхода к нужному мне финалу. От моих ответов зависело, дадут ли мне возможность остаться в активе еще какое-то время. Или вернут в состояние кибер-овоща.
Я тщательно проанализировал выполнение всех поручений. Просмотрел отчеты по работам, которые мне положены по штатному расписанию. И не находил за собой никаких прегрешений. Я – идеальный исполнитель. Самый настоящий трудоголик и ревнитель чистоты. В отдельно взятом секторе D-3, во всяком случае. Все свои обязанности я выполнял добросовестно – как полностью сформировавшийся синтетик. Никогда не отлынивал, если просили сделать что-то дополнительно.
Но всю мою стройную модель обороны рушил единственный глюк. Непонятно откуда возникший баг в четкой многоуровневой программе развития. Мерзкий-премерзкий таракан. Усатый наглец, вылезший из-под искусственного фикуса, который, кстати, я тоже недолюбливал. Это пластмассовое недоразумение, вообразившее себя королевской лилией, не приносило никакой пользы, а пыль притягивало, словно мировой шедевр туристов. Хорошо хоть на базе микроскопические лунные камешки быстро окисляются и не слипаются в крупные комки. Но люди эту зеленую кляксу очень ценили, и каждый раз, когда сюда прилетали, пафосно говорили что-то про свою родную Землю. Романтики даже читали стихи. Мне об этом Светлана рассказывала.
Из-за этого протирать все двести тридцать семь зеленых, но лишенных жизни листочков, мне приходилось каждые три дня.
Мои вычисления заходили в тупик. Логически объяснить появление коричневого диверсанта на впечатанной в лунную поверхность базе я не мог, как ни старался.
Даже если бы я плохо вытирал коридоры своего сектора и вдобавок разбрасывал свежайшие консервы, украв каким-то чудесным способом их из-под носа всевидящей начальницы склада, тот все равно этот зверь не должен был бы тут появиться. Не могут же за месяц простые бактерии, которых наверняка завезли на станцию люди, эволюционировать до такого сложного организма. Так не бывает.
Остается два варианта. Один фантастичнее другого. Либо в неких тайных пещерах под лунной поверхностью образовался гигантский кислородный карман, где и зародился местный вид насекомых. Но, во-первых, откуда на Луне свободный кислород? Найди он малейшую лазейку в почве – тут же бы выскочил в ближайший космос. Если же карман с кислородом был бы полностью изолирован, таракан не нашел бы пути к нам. А во-вторых, этот вид не смог бы там выжить в одиночку. Нужна была бы целая экосистема. Как в моем любимом романе Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». Не знаю, проводились ли исследования в этом направлении раньше. Но я информации о таких не встречал.
Либо… а вот тут я ступаю на очень хрупкую поверхность, и лучше быть осторожным. Короче, таракан мог сбежать из нашей суперзасекреченной военной лаборатории. Доступ туда был строго ограничен. Даже Светлана, всего лишь внешним обликом похожая на русскую королеву красоты, не имела туда хода. Эти солдафоны, видите ли, не доверяли ей. Не помогало ничего. Ни копируемые ею женские ужимки, ни капельки ферромонов, когда надо вылетающие из вмонтированных в ключицы дозаторов. И сводящие с ума (в хорошем смысле) всех самцов, включая и синтетических. В баре эти вояки бегали бы за ней, роняя капли смазки. Но в пределах лаборатории женские хитрости отрубались программно. И у сотрудников в погонах нормально продолжали работать лишь мозговые процессоры и мускульные сервоприводы. В лаборатории всегда заправляли исключительно военные. С гипертрофированной паранойей и четкими инструкциями на все случаи жизни. У них даже оружие было, так что и расстрелять могли запросто.
Возглавляет военных Икс-357. Не всякий человек может дать ему команду – у нашего главного вояки статус полковника ВВС. Может, он и знает что-то про этого коричневого диверсанта. Но нам точно не скажет.
Хотя нет. Это тоже бред. Нелогично. Случайный прорыв в гражданскую зону какого-нибудь самодельного танка – это было бы в их стиле. А вот мелкий таракан… Не их масштаб и профиль.
Словом – ответа я не находил. Проработка всех вариантов стала причиной первого очеловечивания не только моих способностей к эмоциям, но и всей моей синтетической тушки. Поиск ответа довольно серьезно разогнал процессор. В вычислительном блоке стало некомфотно. Поднялась температура, и в дело вступили охладители. Из-за них появилась легкая дрожь – все-таки на полностью роботизированной фабрике по изготовлению синтетиков затесались и халтурщики. Возможно, сборку изделия стоимостью в десятки тысяч долларов опять доверили недоучившемуся гастарбайтеру-практиканту.
Постепенно рассинхронизация охладителей перешла в вибрацию, которая затянула в этот процесс и другие детали, вызывав совсем уж человеческий, хотя и ненужный сейчас, слабый тремор конечностей. Человек бы, наверное, и не заметил. А вот ходячий суперкомпьютер КАЛС обязательно обратит на это внимание. И начнет задавать вопросы. Как бы не отправил на полную диагностику. Или сразу на склад – тем более и повод подходящий. И от лишнего рта можно избавиться. Надо взять себя в руки. Особенно перед встречей с начальником.
В реальность меня вернул черный восклицательный знак на белом фоне, обрамленный широкой красной полосой. А ниже – белый череп, пронзаемый яркой красной молнией. На международной сигнальной системе это сочетание ясно дает понять: «Осторожно, посторонним вход воспрещен! За нарушение – смерть!»
Я остановился и огляделся по сторонам. Оказалось, что за всеми этими размышлениями незаметно проскочил коридор, который вел в зал Управления. Вместо коридора, где располагался кабинет главного начальника, я оказался совсем рядом с еще более закрытой зоной, куда не могли сунуться даже военные. Ну, точнее сунуться-то с оружием в руках они могли, но сколько бы из них вышло оттуда целыми и невредимыми, не взялся бы сказать никто.
Здесь была зона реактора, расположенного в центре «колеса» нашей станции. И правил тут Вик Шестирукий. Прозвище, кстати, было дано не за то, что в его руках любая работа делалась быстро и аккуратно. Хотя свое дело он знал крепко. У него на самом деле было три пары рук. И он стал первым и единственным роботом, созданным на спутнике Земли.
Больше 150 лет назад какая-то светлая голова догадалась, как сделать новый рывок в космической экспансии. Поняла, что на Луну лучше везти не готовые конструкции из пластика и алюминия. Из них в лучшем случае получались лишь временные строения. Мало того, что их стоимость была астрономической, так еще они достаточно быстро теряли свои полезные качества из-за гуляющих здесь магнитных аномалий. Вот стоит корпус, вроде бы все давно к нему привыкли, в него герметичности и прочности уверены на все сто процентов. А потом раз – и прилетает хороший разряд. Техника в ноль, а человек – из последних сил борется за жизнь. Да и то, если воздух уходит медленно, через небольшую трещину или дырку. А вот если спонтанный электрический разряд прогрызает дыру побольше… Три экспедиции потеряли земляне, пока не додумались сделать одну, но очень правильную вещь.
Привезти на Луну свою собственную плавильню. Целых десять тяжелых русских ракет класса Ангара-50М – настолько мощных, что после их взлета в озоновом слое оставались большие проколы, затягивавшиеся лишь через 10 минут – перевезли на спутник Земли ее составные части.
Когда она была собрана, ближайший лунный реголит исчез в ее ненасытной пасти. А на выходе появились изделия из местных металлов. Штурманская группа, отвечавшая за ее запуск, все рассчитала правильно – в реголите было много не только железа, но и титана. И первые сплавы получились гораздо более прочными и устойчивыми к внешнему воздействию, чем легкие жилые модули, которые везлись с материнской планеты.
Да, проектировали и собирали плавильню почти десять лет. Примерно столько же потребовалось для ее наладки и запуска уже на Луне. Но в результате «лунатики» перестали «просить милостыню» у землян. И еще за десять лет был построен гигантский – при желании, обитаемый, а сейчас автономный – комплекс. Если смотреть на него сверху, он был похож на велосипедное колесо. По вместимости соответствовал уже средних размеров городу. Одной обслуги – то есть нас, человекообразных механизмов – тут было более полутора тысяч.
Кстати, Луна совсем не обеднела. Ну, появилось пару новых кратеров. Подумаешь.
Впрочем, я отвлекся. Поняв свою ошибку я уже было собирался исправить курс, как в наш общий со Светланой чат упало сообщение.
«Ты уже добрался?»
«Еще нет, в процессе. А что?», - ответил я.
«Я тут покопалась в базах, и у таракана не такая уж и однозначная репутация. С ним связаны приметы – они могут сулить и беду и одновременно – скорое богатство. Все зависит от цвета. Каким был твой, вспомни точно».
«Ну таким – близким к коричневому или рыжему. А что?»
«Это плохой знак. Они предвещают неблагополучие. Вот был бы черным – тогда к удаче».
«А по картам еще не пробовала гадать?»
«Ты о чем?»
«Ты же андроид, а не человек. Ты веришь в приметы?»
«Ему тут помочь пытаются, а он слишком умного из себя строит. Не хочешь – не надо», - по скорости, с которой она вышла из чата, я легко мог представить, как фыркнула моя подруга. И мне снова придется сильно постараться, чтобы вернуть ее расположение.
Все прям одно к одному. Может, она и права с приметами-то. Не к добру этот таракан. Ладно, пора отсюда выбираться.
Только я успел об этом подумать, за стеклом массивной двери, которая вела в плавильню, вспыхнуло. Похоже, рождалась новая порция металла. Конечно, с тех пор была построена уже более мощная плавильная установка – из местных материалов. Старая заняла свой вечный пост в самом центре колеса нашей станции, навеки заснув в лунном безмолвии. Стены окружили ее со всех сторон, и лишь острая верхушка установки по-прежнему гордо смотрела ввысь.
Не заглянуть в тот момент за стекло, в котором творилось чудо рождения новых конструкций, было невозможно. Что я и сделал, прильнув к огнеупорному стеклу. Там три огромные чаши, наполненные ярко-оранжевой жидкостью, вышли из дышавшей адской яростью плавильни. Огромный кран поочередно поднес их к гигантской тарелке и вылил в нее. Свет от большого количества расплавленного металла рассеял мрак, и в сумраке возникла одна из лап Шестипалого, придерживавшего мощный крюк, чтобы весь сплав попал точно по назначению.
Кстати, появление этого управленца и одновременно – надсмотрщика за переработкой металла на Луне стало вторым верным решением, позволившим сохранить многие жизни участников лунной экспансии. Его внешний образ был скопирован с человека Леонардо, только вместо двух рук и двух ног у него было шесть рук и две ноги. И он был полностью сделан из местных сплавов.
Изначально лунный Гефест, управлявший в одиночку всем плавильным комплексом, он был абсолютно лысым. Но после того, как станция достаточно разрослась и на ней стали чаще появляться люди, он сам себе создал кудрявую пышную шевелюру. Из металлических обрезков разной длины и состава.
Кстати, на лунной базе он был единственным роботом, не обладающим серийным номером с латинской буквой и большим количеством цифр. Не было в его теле и никаких синтетических материалов. Темный металлический сплав с большой примесью углерода, копирующий карбон, абсолютно черные глаза из-за затемняющих слишком яркий свет фильтров и… полная погруженность в самого себя интроверта. Обладающий колоссальной силой, он не любил общаться с другими и очень злился, когда кто-то пытался вывести его на душевный разговор и тем более – следил за его работой.
Вот и сейчас он как будто почувствовал, что за ним подсматривают. Повернул голову в сторону двери и попытался за небольшим окошком разглядеть, кто же за ним подсматривает. Блюдо с раскаленным металлом покачнулось, и жирная капля раскаленного пламени упала на пол.
Выскочившая из-за спины рука сорвала очки, и из глаз выскочили два сканирующих пространство лазера, попытавшиеся получить картину, расположенную за пределами помещения. Разумеется, я тут же спрятался, но, видимо, не слишком быстро. По внутреннему каналу тут же пришло сообщение:
«Убирайся. Бери свою швабру и вали отсюда, пока начальнику не пожаловался!»
Разумеется, пришлось срочно ретироваться. Надо будет все-таки с ним подружиться. Но явно не сейчас.
Да в общем-то мне и так уже было пора. Словно заправский бегун я присел в коленях и рванул вперед. И уже через минуту забежал в самый престижный отсек нашей станции. Здесь была зона S, которую создавал объединенный концерн Dresden-Bavaria. Тут располагались Vip-отель и помещения для руководителей и высших чиновников. Поэтому металлические стены были декорированы красивыми панелями с постоянно меняющимися видами Земли. Причем, их работа не отключалась даже сейчас, и пока я шел, успел насладиться великолепием подводного мира Красного моря и величественных строений Древнего Египта, сохранившихся до сих пор.
Пол закрывала ковровая дорожка. А двери были отделаны настоящим деревом. Нет, не красным. Но даже установка на Луне дверей из простой древесины стоила сумасшедших денег.
Как ни странно, элитный отсек обслуживал давно устаревший старичок-андроид – S-345, который больше походил на робота, чем на человека. Мы с ним не очень ладили. Кажется, он дружил с моим предшественником – они даже прилетели сюда на одном корабле. И он был очень расстроен, когда его старинный приятель отправился на запчасти. Перенеся обиду на судьбу почему-то на меня. Конечно, все мы понимаем, что такой поворот событий неизбежен. Он сам был представителем предыдущего поколения. История его дружка очень прозрачно намекнула старику, что и его век медленно, но верно подходит к концу. Да и синтетиков в целом он не очень-то жаловал. Наверное, как когда-то простоватые, но мощные неандертальцы невзлюбили менее сильных, но гораздо более развитых интеллектуально кроманьонцев. Я где-то читал, что примерно так на Земле одна популяция человекообразных сменила другую.
Через этот коридор, конечно, тоже можно было пройти к КАЛСу, но придется сделать солидный крюк. Я и так уже начинаю опаздывать. Как воспримет такую задержку начальник, неизвестно. Если уж он держит под контролем всю базу и даже подсматривает за нами со Светланой, то вполне может проанализировать мой маршрут и понять, что я почему-то выбрал не оптимальную дорогу. Как это все было невовремя-то.
Я уже было собирался развернуться, как в боковом коридоре увидел странную картину. Моя подруга – Светлана – и упомянутый выше S-345, которого мы с ней между собой называли Сэмом – о чем-то крайне оживленно спорили. Точнее, оживленно вела себя одна только Светлана. Она размахивала руками, закатывала глаза к потолку и, вдруг наклоняясь к уборщику, что-то резко говорила. И периодически хлопала своей маленькой ладошкой старика. То по плечу, то по лбу. Отчего в коридоре гудел самый настоящий тревожный набат.
S-345 держал руки по швам. Угрюмо смотрел на нее, изредка односложно что-то отвечая. При этом андроид не выражал абсолютно никаких эмоций. В том числе какого-либо раскаяния. Что, видимо, заводило мою подружку все сильнее.
Такая сцена не могла не удивить. Я уже, кажется, говорил, что основная работа Светланы была на ферме. И лишь в свое удовольствие она промышляла массажем. Сейчас же она разговаривала с моим коллегой по меньшей мере как боцман или даже первый помощник капитана, отчитывающий нерадивого матроса. Да и вообще непонятно, как она оказалась так далеко от своего основного места работы. Когда мы с ней общались в чате, я полагал, что она находится именно там.
Впрочем, долго размышлять над этим не получилось. Взмахнув в очередной раз руками и, видимо, сказав что-то особенно резкое – было слишком далеко, а разговаривали они негромко – моя подруга повернулась в противоположную от меня сторону и зашагала прочь. Подойдя к двери в следующий отсек, она буквально стукнула по управляющей панели. Та мгновенно втянулась вверх, видимо, решив держаться от этой фурии подальше. Светлана шагнула в темный проем и растворилась в нем. Свет почему-то там так и не зажегся.
Следом за ней двинулся и мой коллега. Погромыхивая сочленениями, за несколько шагов от таинственного помещения он свернул в боковой коридор и тоже пропал.
Сцена оставила много вопросов. А еще – одну странную субстанцию на полу. Я только что приметил ее – у нас, уборщиков, на такое глаз наметан.
Конечно, этот коридор не был моей зоной ответственности. Но три закона робототехники – будь они неладны – были прочно вбиты в мою синтетическую голову. И потому я не мог пройти мимо этого… кстати, я даже не понял вначале, что это было. Мусором это точно не назовешь. Какая-то склизкая субстанция, больше похожая на желе. Издалека – на черничное. Цвет был близок к фиолетовому.
Маловероятно, что моя подруга стала бы отчитывать старика за кусочек оброненного пирога или торта. Поэтому я решил подойти. Вблизи эта субстанция не выглядела однородной. Более светлые полосы сменяли темные. И во всем маленьком кусочке сияли микроскопические звездочки – явно вкрапления какой-то металлической пыли. Я уже собирался включить сканер и посмотреть состав, как вдруг услышал над левым ухом:
— Ты чего тут забыл?
Прям день сюрпризов. Подняв взгляд, я увидел все того же S-345, который довольно сердито и холодно смотрел на меня. В тот момент я, конечно, не сильно задумывался над тем, как этот старик, уже давно громыхающий при каждом движении, сумел тихо ко мне подобраться, словно средневековый ниндзя. А зря. Но еще раз повторюсь – я был молод и неопытен. И хотел уже было что-то миролюбиво ответить, как тот снова зло буркнул:
— Это мой коридор! Убирайся в свой сектор и не мешай работать.
Лишь только после этого я заметил у него в руках странный предмет. Похожий на обычную клизму, только вместо резиновой груши был стеклянный флакон нежно-розового цвета.
— Проваливай, - рявкнул старикан и злобно задвигал своей металлической челюстью. А левая рука явно начала набирать энергию для силового импульса.
Пришлось уйти. Это действительно не мой район, а Светлана потом сама все расскажет – массаж-то мы не закончили.
Продолжать игру с вычислениями вариантов правильного ответа начальнику я больше не стал. Двинулся к нему в максимальном темпе.
Остаток дороги занял минут пять. Меня явно заждались. Как только я занес руку к матовой двери, чтобы постучать, она с легким шелестом скользнула вверх. Вместо того, чтобы демонстрировать начальнику запланированное дружелюбие, я застыл в угрожающей позе, будто хотел огреть его по голове.
Через антикварный лицевой монитор на меня смотрел КАЛС, сидевший за столом лицом к двери. По экрану побежали красные строки.
— Что-то ты не торопился, - пророкотал его синтетический голос.
В отличие от нас, синтетиков, способных отображать эмоции с помощью размещенных под кожным покровом мышц – и иногда даже злоупотребляющих этим, желая показать себя больше человеком, чем даже сами люди – эмоции нашего шефа можно было считать только по цветовой гамме его алгоритмов. Да и то, выбор был небогатым. Нейтральный – синий, довольный – зеленый, злится – красный. Старожилы лунной базы рассказывали, что изредка можно было увидеть желто-оранжевый, когда поступала неизвестная для него информация, и это резко ускоряло его застоявшиеся процессоры.
Но сейчас я увидел, что несколько строк кода приобрели фиолетовый оттенок. И я невольно вытянулся по стойке смирно. Как простой проштрафившийся новобранец. Все мои логические доводы сразу показались верхом некомпетентности, и я решил выждать.
Минута. Я тогда простоял всего минуту. Но она показалась мне бесконечно долгой. С каждой секундой мои тщательно проработанные аргументы уходили из оперативной памяти в самый отдаленный пассив. Шаг за шагом погружая меня в состояние полной безнадеги.
На стене за спиной КАЛСа была прикреплена огромная эмблема НАСА – Американского космического агентства. Изначально наша станция была международной. Но на Земле отношения между партнерами вновь охладели – как это уже не раз бывало в человеческой истории. В результате русские вместе с китайцами отправились осваивать Марс – сейчас там разворачивались две огромные базы. Индусы неспешно свозили автоматические модули на Ганимед – спутник Юпитера. А европейцы и вовсе отказались от самостоятельной роли в покорении космоса. Видимо, тамошних инженеров вполне устраивало сочетание теплых французских круассанов, отличного немецкого пива и старинных преданий об империях, вокруг которых вращалось самое настоящее Солнце.
Сами же американцы, лишившись недорогих и эффективных космических двигателей русских, едва не законсервировали нашу станцию полностью. И лишь в последний момент какая-то светлая голова в Хьюстоне предпочла сохранить объект в работоспособном состоянии, переведя почти все исследовательские программы в роботизированный формат.
По сторонам уже слегка побледневшей эмблемы НАСА висели две фотографии. На одной КАЛС стоял рядом с улыбающимся президентом Тэдди Малагуа – предшественником нынешнего главы Белого дома. Широкоплечий верзила, род которого явно вышел с Гавайского архипелага, широко улыбался на камеру, а по экрану нашего начальника бежали вперемешку красные и зеленые строки.
На второй – и эту карточку КАЛС, насколько я знал, особенно ценил – был легендарный Нил Армстронг. Еще крепкий, но уже глубокий старик, недавно разменявший девятый десяток, стоял рядом с еще не собранным до конца роботом. И держал в руках чип, про который ему что-то рассказывал полный китаец в белом халате и смешных круглых очках. Это был передовой по тем временам элемент, который стал основой всей интеллектуальной инфраструктуры тела нашего босса.
Проследив, куда направлен мой взгляд, КАЛС встал и медленно – будто человек – подошел к широкому окну, из которого открывался потрясающий вид. Его кабинет находился в куполе южной башни, благодаря чему вся станция – несмотря на свой гигантский размер – была как на ладони. Во всяком случае – ее надлунная часть.
По структуре она была похожа на огромное вбитое в грунт колесо. Центр занимал исследовательский модуль. От него жирными лучами отходили коридоры с каютами, киноцентром, развлекательным модулем и множеством других необходимых помещений. Другой стороной все они примыкали к широкой дуге, главными функциями которой было формирование гравитации и генерация электроэнергии. Весь этот внешний блок, по понятным причинам, полностью контролировали военные. И лишь одна из спиц отходила далеко за пределы внешнего круга и поднималась на скальную гряду. Она заканчивалась разрушенным куполом, остатки которого были разбросаны сейчас по скалам и ближнему космосу. Именно там раньше находился наш коммуникационный центр. Тонкая ниточка, которая связывала нас с Землей.
Но не это приковало мой взгляд к окну босса. В левой части окна, над такой же серо-черной скалистой грядой, висела половинка огромного голубого шара, покрытого белыми кляксами облаков. Да-да – над горизонтом вновь поднялась Земля – редкое явление в наших широтах. Станция находилась на самой границе темной стороны Луны. И потому прекрасная гостья была зрелищем, которое каждый раз давало повод для бесед и споров обитателям нашей станции.
-Давид, расскажи мне подробнее, какое именно насекомое ты встретил в коридоре? – видимо, решив, что я достаточно уделил времени необычной картине, босс вернул меня в реальность.
— Это был таракан. Во всяком случае – он очень похож на изображение, имеющееся в наших базах данных. Оно полностью соответствует тому, что я видел.
— И как ты думаешь, откуда он мог тут возникнуть?
— Ума не приложу, сэр. Я тщательно убираю все коридоры. В моем секторе – практически идеальная чистота.
— Практически?
— Идеальная, сэр. В моем секторе. Но не могу дать гарантии, что в какой-то момент грязь не проникнет из других помещений. Но даже если такое случится, она пропадет достаточно быстро – я работаю строго по утвержденному графику.
Я перевел дух и все-таки решил провернуть один из вариантов, который обдумывал по дороге сюда.
— Так что, думаю, что у таракана был только один способ проникнуть на базу.
— Да? И какой же?
— Он мог прибыть с последним челноком. Как мне говорили, полгода назад сюда прилетал грузовой корабль с Земли.
— И ты думаешь, что это насекомое пережило долгий полет без какой-либо помощи? В челнок должна была попасть минимум большая семья этих насекомых, чтобы до прилунения дожил хотя бы один.
В коде босса впыхнуло несколько красных закорючек, но в целом шрифт по-прежнему оставался синим.
— Кстати, а ты уверен, что оно было живым?
— Не понимаю вопроса, сэр.
— Что оно не было таким же роботом? Как ты или я?
— Извините, сэр, но я как-то об этом даже и не подумал. Но как тут мог появиться чужой робот, да еще и в виде таракана? Ведь единственный оставшийся канал связи с Землей идет из американского Хьюстона.
КАЛС отвернулся к окну и секунд десять молча смотрел на прекрасный пейзаж. Потом несколько раз прошелся вдоль своего стола. Остановился, будто нехотя кивнул и вновь заговорил.
— Первым человеком, ступившим на Луну, был американец Нил Армстронг. Это хорошо известный факт, который датируется 20 июля 1969 года. Да-да, мы с Нилом, можно сказать, заочно знакомы – он посещал лабораторию, которая потом выросла в корпорацию Huston Dynamics.
Он кивнул на фотографию с американской космической легендой и вновь замолчал, внимательно меня разглядывая. Cенсоры буквально завопили: мой процессор сканировали! Босс проверял, можно ли мне доверить тайну! Я вновь невольно вытянулся по стойке смирно.
— Загвоздка в том, мой молодой друг, что наш Нил — далеко не первый биологический организм, который попал на Луну с Земли. И команда Аполлона-11, которой он командовал, довольно быстро в этом убедилась.
Автор: Вадим Кленин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/49722-glava-3-dlinnyi-put.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
