Итак, Изабелла Баварская заключила негласное перемирие с герцогом Бургундским, и, хотя вскоре она вместе с дофином перебралась обратно в Мелен, при дворе Людовика обретались шпионы Бургундца, которых нашему герою приходилось терпеть. Однако, давайте послушаем продолжение истории, которую рассказывает нам большой друг канала, историк, переводчик-лингвист и писатель Зои Лионидас:
В начале своего «правления» бургундец вел себя достаточно осторожно, однако, власть, как известно, способна ударить в голову даже самым крепким, и посему, к осени все того же 1409 года, видя, что активного сопротивления узурпации так и не появилось, Жан Бесстрашный не удержался от искушения сделать следующий шаг.
По всей видимости, это была попытка «прощупать почву» и посмотреть, как станет реагировать Париж и высокородные сеньоры, если узурпатор попытается натянуть вожжи, чтобы исподволь дать знать всем недовольным (а что такие существовали – сложно было сомневаться), что с ними будет даже если их «нелояльность» не станет выражаться открыто.
В качестве «показательной жертвы» - если можно так выразиться, был избран Жан де Монтагю. Этот немолодой и опытный царедворец, по слухам – незаконный сын деда нашего героя, короля Карла V Мудрого, успел очень достойно показать себя на службе Карлу VI, когда король был еще молод и полон сил, а его рассудок не успел помутиться. В те времена Жан де Монтагю – косвенным образом – насолил отцу Жана Бесстрашного, Филиппу, т.к. молодой король, после долгих лет регентства, пожелал править самостоятельно, и регент, вместе со старшим братом, Жаном Беррийским, несмотря на все просьбы и протесты, был удален от двора и насильно отставлен от властной кормушки.
Вместо проштрафившихся на почве казнокрадства регентов, к власти пришел кружок «молодых да ранних», - реформаторски настроенных политиков, одним из которых был Жан де Монтагю. Этот кружок, который в позднейших исторических работах получит имя «мармузетов» - в самом деле, имел грандиознейшие планы: реформировать экономику, наладить сбор налогов, убрать многочисленные перекосы на местах, и одновременно во всей Европе установить прочный мир, чтобы затем объединенными силами всех католических монархий обрушиться на турок.
Надо сказать, что кое-что «мармузетам» успеть, в самом деле, удалось. Наладились отношения с Италией и Империей, проверка и учет содержимого казны были в самом разгаре… однако, случилось то, что случилось, король сошел с ума, и оба прежних регента как-то сами собой вернулись к власти, навсегда отодвинув прочь прежнее правительство. Кое-кого сослали, кому-то даже пригрозили плахой, однако Жан де Монтагю – один из очень немногих – остался при дворе, и продолжал служить новой власти, чему явно содействовало благоволение Людовика Орлеанского и заступничество его собственного брата – епископа Парижского. Строго говоря, этот последний «мармузет», все еще остававшийся в Париже, был не опасен для Жана Бургундского и никоим образом не пытался покуситься на прерогативы временщика, однако, мысли свои благополучно держал при себе, и даже если в них, в самом деле, не содержалось ничего лестного для нового владыки Франции, это ничем не могло навредить новой власти.
Однако, за многие годы Жан де Монтагю успел сколотить весьма и весьма немалое состояние, и этот факт можно было с успехом обратить против него, а заодно проверить лояльность парижского народа, т.к. Монтагю многие любили. Но бургундец привычным образом решил пойти ва-банк, и снова, можно сказать, одержал победу. Монтагю был обвинен в казнокрадстве, как свидетельствует хронист Жювеналь, признания из бывшего «мармузета» выбивали пыткой, так что к эшафоту он мог идти только опираясь с двух сторон на двоих помощников палача, и уже стоя перед плахой, кричал о своей невиновности...
Отчаянные попытки королевы спасти верного ей человека, само собой, были пропущены временщиком мимо ушей. В самом деле, не для того он покрыл свое имя позором и запятнал руки кровью королевского брата, чтобы делить свою власть с кем-бы то ни было. Не остановил Жана Бесстрашного также глухой ропот в толпе, окружавшей эшафот, который – для безопасности, охраняло плотное кольцо солдат. Жан де Монтагю лишился головы 17 октября 1409 года, а тело его было, по обычаю, доставлено на Монфокон, и «в назидание прочим», под мышки повешено на самой высокой виселице, причем на ногах оставались и продолжали блестеть на солнце золотые рыцарские шпоры.
Нашему герою пришлось молча проглотить и это оскорбление, как вы понимаете, далеко не последнее. Ну а что было дальше, мы с вами, дорогие читатели, узнаем чуть позже, когда Зои продолжит рассказывать свою увлекательную историю. А пока подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное. Те же, кто лишь недавно к нам присоединился, смогут найти начало рассказа (а также другие интересные истории о героях XV века) здесь:
