В предыдущей статье о написании романа «Закулиса», была предложена версия, как был подменён Великий Князь, поэт Владимир Палей, на австрийского охранника с помощью агента ЧК, кухарки Александры Кривовой.
В этой статье рассмотрим, как Яков Блюмкин, вернувшись в Петроград смог не только сам остаться на свободе, но и так спрятать Владимира Палей, что его никогда не нашли, не смотря, что за ними обоими охотились? У Блюмкина должен был быть сообщник в Петроградском ЧК. Без поддержки в органах скрываться не удалось бы.
Кто? До романа «Закулиса» я начинал писать автобиографию. Знал некоторые факты о моих дедушках, которые были активны в то время. Сергея Илларионовича Сахарова легко удалось внедрить в сюжет через его жену, Сахарову Любовь Григорьевну, которую привели к подъезду апартаментов Горького, где они знали от сестры Марианны, располагалась «Центржалоба». Её провёл к Горькому Блюмкин и деда выпустили.
Судьба другого дедушки Владимира Карловича Шорре: была в определённом смысле не только противоположной, но совершенно загадочной. Вот, что пишет моя мама в автобиографии при поступлении в секретный институт после тог, как отдала меня в школу и вышла на работу: «Отец — Шорре Владимир Карлович (рождения 1899 г) русский, член ВКП(б) с 1918 года. Родился и учился до Великой Октябрьской революции в Ленинграде С 1918 по 1922 г. служил в Красной Армии. Участвовал в гражданской войне командиром эскадрона 4ой кавалерийской дивизии Конной армии тов.Будённого и был награждён орденом «Красное Знамя». В 1921 и 1922 годах учился в Военной академии Генштаба в Москве. В 1922 году демобилизовался. После демобилизации работал в Ленинграде в ЧОН (с 1922 по 1923 год командиром отдельного эскадрона), в управлении дворцами-музеями (с 1924-1925 год) в экспортлесе (с 1925-1932, инспектором). в 1932 году развёлся с материю и и с тех пор о нём ничего неизвестно».
Есть кое-что ещё на просторах интернета:
1) СБОРНИК ЛИЦ, НАГРАЖДЕННЫХ ОРДЕНОМ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ (РСФСР) и ПОЧЕТНЫМ РЕВОЛЮЦИОННЫМ ОРУЖИЕМ
"Шорре Владимир Карлович: Наштабриг 3 — 4 кавдивизии: Прик.РВСР № 52: 1922 г."
2) И в воспоминаниях Будённого: Пройдённый путь (Книга 2 и 3):
"Вслед за 4-й вступала в город 14-я кавалерийская дивизия, еще молодая и менее опытная.
Позади соединений двигались пулеметные тачанки и артиллерия. В конноартиллерийском дивизионе 4-й дивизии служили известные всей армии мастера меткого огня П. Е. Шаповалов, Д. Е. Бондаренко и И. Е. Мирошниченко.
Рядом с русскими, украинцами, белорусами, грузинами, армянами, калмыками можно было видеть конармейцев-интернационалистов: немца Шорре и китайца Ли Фуцина, серба Сердича и чеха Гудечека, лодзинского ткача Станислава Лавржинского, латыша Крэйля и турка Османа - всех тех, для кого Советская власть была одинаково близкой и родной."
3) А также про службу в ЧОН (явно не в Ленинграде, как думала мать):
Расцвет повстанческого движения в Нижнем Поволжье и на Среднем Дону (весна – лето 1921 года)
«Впрочем, эту инициативу власти тут же прибрали к ногтю: Красно-партизанский отряд приказом начальника 80-й бригады перешел в подчинение карательного отряда тов. Шорре.
Шорре действовал по классической схеме: бодрым бесполезным маршем прошелся по нехитрому маршруту и благополучно возвратился в губернский центр. Более того, «Шорре наделал такую массу безобразий по отношению к невинному хуторскому населению, что приходится жалеть, что он выступил из Царицына». Военком Ленинского уезда заявлял со всей определенностью: «Все высылавшиеся из Царицына регулярные отряды, благодаря своей малоподвижности (Шорре имел до 200 подвод) и тяготения к штабам для борьбы с бандами совершенно непригодны».»
Это всё, что я нашёл про деда кроме скудных рассказов матери, которой было 7 лет, когда он исчез из её жизни и публичного пространства. Было твёрдое убеждение матери, что орден Красного Знамени он получил за штурм восставшего Кронштадта. Полз по льду Финского залива.
Даже незаинтересованному глазу должны быть заметны несоответствия и странности. Мама до самой смерти, а это было уже после всех волн реабилитаций, боялась делать любые запросы о судьбе деда. Говорила, что в семье шептались, что его расстреляли, и не хотела знать наверняка. Якобы за заговор Тухачевского. Это всё предельно не только недостоверно, но и сомнительно.
Главный вопрос для для меня, для романа "Закулиса", — как сразу после школы, в 18 лет, дед вступил в партию большевиков? Пришёл в Смольный, написал заявление и его приняли? Очень странно.
Моя мама вполне могла просто не знать по юности лет, что её отец был начальник штаба бригады и судя по знакам отличия на форме — подполковник. Это нормальная ошибка. Национальность, что написала русский, это тоже легко объяснимо — родился в Петербурге и не важно, что из немецкоязычной семьи. Мама тоже свободно говорила по немецки. Национальность это дело виртуальное, какая безопасней, ту и принимают из формально возможных.
Но вот, что он вступил в невинно юном возрасте в большевики, это зацепка для фантазии, чтобы включить его в роман «Закулиса», как героя второго плана. И получилось вполне.
Главная посылка в романе, что мой дед пришёл в Смольный, вступать в большевистскую партию. Там его заметил Блюмкин, который был главный контрразведчик именно по немецкому направлению работы. Ему были нужны сотрудники со знанием немецкого. Дед свободно говорил по немецки, только что закончил школу — был вполне грамотным. Блюмкин был его ровесником (!), должны легко ладить. Дед прежний строй вполне должен был не любить из-за бытового анти-немецкого квасного патриотизма с начала Великой Войны. Большевики под немцев легли и войну закончили в их пользу. Деду это должно было в них импонировать.
Итак. Он пришёл в Смольный и Блюмкин ему дал путёвку в петроградский ЧК. Там дед находил, читал и уничтожал все донесения, которые мог найти о связях большевиков с немцами во время войны. После возвращения Блюмкина с Владимиром Палеем в Петроград служил связным между ним и Дзержинским, который формально на время следствия по его участию в покушении на Мирбаха был отстранён от непосредственного руководства ЧК, а потому вроде как не замешан в убийстве царской семьи (за исключением престолонаследника Михаила (это было не по плану (в романе), действительно местные в Перми не выдержали давления начальства и сорвались раньше времени, но тут советская историография закрывала глаза и притворялась, что ничего не было вообще. Трупов нет, как свиньи съели, дела нет — так в романе «Закулиса».)
Потом дед, владеющий немецким, отправится с Карлом Радеком и Палеем на встречу с Блюмкиным в Германию, для курирования немецкой революции 1918-1919 года. Но об этом дальше.
