- Не надо так думать про мою маму. Она добрая, хорошая и неправда, что она меня не любит. Мама раньше была счастливая, потом стала очень-очень несчастливая, потому что родилась я. Ты разве не знаешь, когда рождаются дети, у которых нет пап, мамы становятся несчастными навсегда.
Зинаида трудилась в бригаде до самого последнего, даже будучи в декретном отпуске. Александра Дмитриевна приказала начислять ее зарплату на дочь, Анну Вдовину, чтобы Зинаида смогла получить и декретные и зарплату. Тяжело приходилось, но надо было отложить какие-то деньги, неизвестно, когда она сможет выйти на работу.
Анюта жалела свою мамку, она физически ощущала ее усталость и терпела от нее ругань и тычки в спину. Это мама не на нее злилась, а на свою судьбу, пусть так, пусть ругается, если ей от этого легче.
Зине с каждым днем становилось трудее носить ребенка. Она уже триста раз покаялась, что не сходила и не удалила его. Греха испугалась, а не грех родить ребенка, который приговорен всю жизнь мучиться и жить в нищете, проклиная мать, которая его родила?
Если бы не смалодушничала, его бы просто не было, сама она была бы свободна. На улице весна, черемуха цветет, источая свой пряный пьянящий аромат. Для всех это аромат весны, любви, предвкушения счастья. По вечерам люди выходят на улицу, молодежь парами гуляет. По ночам слышатся тихие шаги, громкий шепот, приглушенный смех влюбленных пар.
Зинаида вынуждена наблюдать это со стороны. Для Зины аромат черемухи, запах несчастья, запах печали. Что же она сделала со своей молодостью? Одна несчастная безрассудная ночь, и новая обуза на всю жизнь. Только Анька подросла, только немного полегчало, и снова она сует свою башку в петлю.
Девятого мая, День победы! Из репродукторов доносится бравурная музыка, песни военных лет звучат. Люди с утра, собираются у конторы. Построившись в колонну, держа в руках красные флаги, транспаранты, народ отправляется на демонстрацию.
Ветер раздувает красные полотнища, белые и сизые голуби взлетают к белым облакам, синь неба проникает в сердца, заставляя петь от счастья. Ура! Миру – мир! Нет проклятой вой не! Чувства неизъяснимой гордости за победу, за любимую Родину переполняют души.
Баянист раздвигает меха и запевает любимую «Катюшу». Колонна подхватывает ее тут же, шаги людей становятся четче и быстрее, колонна сплачивается на глазах. Лица становятся суровее, мужественнее.
Старики стоят у ворот, бабушки машут вслед колонне платочками и утирают слезы, вспоминая своих сыновей братьев и дочерей, не вернувшихся с трижды проклятой вой ны.
Зина не участвует в этом празднике, праздники теперь не для нее. Она наблюдает за колонной только из окна. А могла бы шагать в первых рядах, рядом с баянистом, запевалой бы была, ни у кого в совхозе нет такого звонкого голоса, как у нее.
Колонна с самой окраины прошагала с песнями через весь город и присоединилась к общей колонне, которая промаршировав по главной улице остановилась на площади у Райкома партии.
Работники совхоза переглядывались, улыбались, показывая глазами на трибуну, дескать, смотрите, наша-то на трибуне вместе с районным начальством стоит. Гордились, конечно, не всех руководителей приглашают на трибуну.
Митинг. Минута памяти, мерный стук метронома, отсчитывающий секунды тишины, повисшей над площадью, надрывный женский крик
- Сыночек мой! Боль моя! Ты же обещал вернуться!
Слезы, смех, горе, радость, поздравления. Эх, баянист, рви, играй плясовую, нет больше мочи терпеть это! Горе думает нас пригнуть, а мы ее вот так, и во так, и вот эдак!
Девушки-красавицы, бравые ребята выходят в круг, отплясывают так, что пыль столбом. Старшее поколение не отстает, смотри, молодежь, учись!
Кое-кто прошел к реке, посидеть в компании, выпить сто грамм фронтовых, кто-то продолжил гулянье. Александра Дмитриевна подошла к своим
- С праздником, товарищи! С Днем Победы вас! Народ загалдел в ответ, поздравляя своего директора. Кто-то выкрикнул
- Качать Дмитриевну, качать нашу красавицу
- Урррраа! Качать ее, качать!
Александра выдвинула вперед ладони
- Тихо! Тихо я сказала! Вы что, хотите, чтобы ваша Дмитриевна в честь праздника нижнее белье всему городу показала? Ай-яй-яй, какое неуважение к начальству.
Посмеялись, пошутили и отпустили Александру к фронтовикам, с которыми она должна отпраздновать их общий праздник. Вадим догнал ее, окликнул
- Александра Дмитриевна! Я сегодня Вам нужен буду?
Александра остановилась, оглянулась. Преданные глаза, восхищенный взгляд, полный надежды.
- Нет, Вадим, отдыхай! Праздник сегодня, гуляй, смотри, сколько кругом красивых девушек! Не оставляй и наших совхозных без внимания.
- Но, вдруг…
- Никаких вдруг! Приедешь завтра в семь.
Ах, Александра, что ты за баба, одного взгляда мужчины достаточно, чтобы пробудить в тебе восемнадцатилетнюю Сашеньку. Сразу и походка легче, спинка прямее, пусть смотрит вслед, пусть видит, как она еще хороша. Для чего тебе это? А Бог его знает, наверно, чтобы женщиной себя чувствовать, а не бабой.
Собрались в доме первого секретаря Райкома партии. Среди большой компании фронтовиков только две женщины, бывшая медсестра Людмила, да она, Александра. Их с почетом усадили во главе стола, рядом с Александрой, ее супруг, Георгий, когда-то бравый офицер при штабе командира полка.
Первые сто грамм за погибших друзей, второй тост, за Родину. Вспоминали, как воевали, как отходили, теряя самых близких и любимых, как побеждали. Песни пели фронтовые, танцевали. Засиделись допоздна. Долго прощались, не желая расставаться. Но, пора!
Георгий молча шел рядом с женой, его немного пошатывало, но он не решался уцепиться за ее локоть. Выпил он, но крепко помнит, в этот день трогать Сашеньку нельзя. Пусть поплачет, ей это нужно. Поплачет и полегчает ей.
В самом начале их встреч Александра рассказала ему о своей первой любви, о ненаглядном Вано, который лишь успел признаться ей в любви и один раз поцеловать. Немецкий снайпер достал его.
Саша сама закрыла ему глаза, сама дотащила в березовую рощу, положив на плащ-палатку. Незнакомый солдат помог выкопать могилу, куда они вдвоем опустили Вано.
Георгий не ревнует, он сам потерял в войну жену и дочь и до сих пор горюет о них. Он понимает Александру. Может поэтому они и сошлись, каждый знал о незаживающей ране другого, и каждый готов был терпеть его боль.
Александра, видя с каким трудом тащится муж, сама взяла его под руку.
- Эх, ты! Горемычный! Пить не умеешь, зачем пьешь? Как завтра в своей конторе покажешься. Беда мне с тобой. Можешь быстрее шагать?
Доведя до дома, Александра помогла мужу раздеться, уложила в кровать, укрыла одеялом. Георгий поймал ее за руку
- Сашенька, не уходи! Полежи со мной!
- Георгий, мы с тобой обо всем договорились. Больше ты ко мне с этим не обращаешься.
- Ну, прости меня! Я сказал те слова со зла, досадить тебе хотел. Ты не заслужила таких оскорблений. Прости меня, давай, пусть все будет, как прежде, я не могу без тебя.
- Я простила тебя, не сержусь даже. Сказал, что думал, молодец. Мне даже легче стало, пропала необходимость спать с тобой.
- Стерва, гадина, змеище бессердечное! Чтобы гореть тебе в Аду! В Райком про тебя напишу, пусть тебя потаскают. Правда, неправда, а пятно останется на твоей белоснежной репутации.
- Листок и ручку принести? Сейчас будешь писать? Спи, давай, писатель!
Александра переоделась, достала бутылку коньяка, рюмку, вышла на крыльцо. Сидела, выпивала, разговаривая сама с собой, с погибшими друзьями и со своим Вано.
Дождавшись дочку, поднялась к ней навстречу
- Маринка! Ты чего так долго? Одна в такую ночь по улице шла? Ну-ка, посмотри на меня, ну-ка, дыхни!
- Мать! У тебя ополовиненная бутылка коньяка в руках. Если бы я напилась в стельку, ты бы не учуяла от меня запаха. Ох, чем дальше катится жизнь, тем страшнее. Мать, в одиночестве пьют только алкоголики. Мне отца такого не хватает, давай, ты начинай!
- День сегодня такой, Маринка, тяжелый день. Ты не поймешь, ты не воевала, вообще вашему поколению нас, воевавших не понять.
- Начинается! Будто мы виноваты, что живем в мирное время.
- Нет дочь, не виноваты вы ни в чем. Маринка, скажи хоть ты мне, как ты поживаешь, дочь?
- Оп-па, точно напилась мамаша, интересно ей стало, как я живу. Хорошо хоть не спрашиваешь, уважаю ли я тебя. Отлично живу, мамочка! Все завидуют, директорская дочь, одета в модные тряпки, деньги карманные имеются, со взрослыми парнями на мотоциклах катаюсь.
- Чего ты сказала, на каких мотоциклах?
- Надо же, услышала, я думала, в пустоту говорю. Пошутила. Успокойся. Пойдем спать. Наверно, кроме нас с тобой, весь город дрыхнет.
Далеко не все спали в эту ночь. Аня не спала, она ждала мать.
Анюта, как и все школьники, с утра сходила на демонстрацию. Покаталась с одноклассниками на водном трамвайчике, потом проводила Анастасию до дома и вернулась к себе. Торопилась, мама дома одна, скучает, наверно. Пришла, а матери нет.
Куда она могла пойти? Разве что к Петровне? Добежала до нее, а у Петровны полон дом гостей. Секретарша Катерина, парни из строительной бригады, девчата с фермы, директорский водитель. Анютка быстро окинула их взглядом, мамки тут нет. Развернулась, Петровна ей вслед
- Аня, зачем приходила-то? Чего-нибудь надо было?
- Ничего Петровна, я домом ошиблась.
- Странная ты, Анюта, но ладно беги.
Может мама к реке ушла, может ей тоже надо поплакать? Спустилась по переулку к реке, прошла вдоль берега. Нет ее. Только ребята с улицы собрались, пекут картошку, лимонад пьют, пироги лопают. Серега поднялся с коряги, на которой сидел, подошел к Ане
- Анютка, хорошо, что пришла, пойдем к нам, мы картошку печем.
- Не могу, некогда мне.
- Что так? Чего тебе приспичило в праздники делать?
- Маму ищу, нет ее дома, не знаю, куда ушла.
- Да, сегодня все друг к другу ходят. Небось, сидит у соседей, празднует, придет к вечеру. Пойдем к ребятам!
- Нет, Серега, не у соседей мама. К кому в гости она пойдет? Сейчас мамка не пьет, даже запаха вина не переносит. Пойду, пройдусь по улице, может кто видел ее.
- Я с тобой! Чего ты одна по улице будешь шляться. Только, давай, сначала заглянем к вам домой. Может твоя мамка уже вернулась.
Евгения видела, как Аня прошла к реке и вернулась обратно. Несчастная девочка, мать ищет. Как ей сказать, что Зинаида ушла с Варькой. Напьется ведь опять. Что за напасть, столько времени держалась. Женщина вышла за ворота, подождала Аню
- Анюта, ты маму ищешь? К Варьке иди, она приходила, посидели они, да ушли. Наверно к Варваре, больше некуда.
- Спасибо, тетя Евгеша! Сейчас схожу. Серега, ты не ходи со мной. Если ушла с Варварой, значит выпила мамка. Ей стыдно будет перед тобой, я сама ее приведу.
Однако, матери там не оказалось, да и Варвары дома не было. На дверях висел замок. Анюта остановилась в растерянности, куда могла мама подеваться? Из-за забора выглянула соседка Варвары, тетя Вера
- Анютка! Ты никак маму ищешь?
- Да, тетя Вера! Ты не видала ее?
- Видала, как не видала! Отругала ее, пузо на носу, а она с Варварой связалась. Ты уж не обессудь за правду, пь яная твоя мать, напилась в хлам. Дорвалась! К Митрофанихе за перегоном ходила, деньгами трясла. Варька от нее не отступится, пока все деньги не выманит.
- Тетя Вера, миленькая, ты не знаешь, где она сейчас, куда ушла?
- Дитятко ты, бедное! Откуда же я знаю, у кого они пируют? С выпивкой, да с деньгами в любом доме примут, как дорогих гостей. Может в город к кому ушли? Не ищи ты ее, иди домой, скоро вечереть будет. Может она заночует у кого? Уснет, да и заночует.
- Нет, тетя Вера, мамка всегда домой приходит. Похожу по улицам, может голос где услышу. Когда выпьет, она всегда поет.
Улиц в совхозе всего четыре. Аня ходила от дома к дому, прислушиваясь к веселью, доносившему из раскрытых окон домов. Маминого голоса нигде не слышно. Она не замечала усталости в ногах, не замечала, что плачет.
Дойдя до крайнего дома последней улицы, опустилась на корточки и стала выговариваться, глядя в пустоту
- Не надо так думать про мою маму. Она добрая, хорошая и неправда, что она меня не любит. Мама раньше была счастливая, потом стала очень-очень несчастливая, потому что родилась я. Ты разве не знаешь, когда рождаются дети, у которых нет пап, мамы становятся несчастными навсегда.
Некоторые такие мамки сдают детей в приют. Моя мама меня никуда не сдала. Вот какая она у меня хорошая.
Сережа с удивлением слушал, как Анюта говорит сама с собой. Никогда раньше за ней такого не замечал.
- Ань, ты с кем разговариваешь?
Анюта от неожиданности аж подскочила
- Сережка! Ты чего меня пугаешь? Я же сказала, не ходи со мной!
- Я и не ходил, с реки иду. Не нашла, значит, мать?
- Нет, не нашла. Тетя Вера говорит, они с Варварой ушли. В сады они точно не потащатся. Наверно ушли к кому-нибудь в город.
- Темнеет уже, пойдем домой.
- Пойдем! Я бы ее не искала, если бы у нее в животе не было ребеночка. Вдруг что случится с ним? Мама сама говорила, нельзя ей пить. А может тете Вере показалось, что мама выпила? Может же человек просто так пойти в гости?
- Конечно может. Пойдем, я провожу тебя до дома. Не переживай, вот увидишь, придет твоя мама, никуда не денется.
Сережа довел Анютку до самого крыльца
- Не боишься одна домой заходить?
- Я? Домой? Я уже, Серега, никого не боюсь. Ступай домой, а то от матери попадет. Я посижу немного на крылечке.
Сходив в дом, Анюта вытащила одеяло, завернулась в него и стала ждать маму.
Продолжение Глава 6