Годовщина этой "битвы", где с обеих сторон пало меньше 50 человек, ежегодно отмечается в Бразилии, как памятная дата.
С момента нападения на Корриентес десятитысячный парагвайский контингент в Пиндапое ждал приказа вступить в бой. Майор Педро Дуарте предполагал, что его войска вскоре получат приказ выдвинуться на юг для соединения с армией Роблеса.
Аргентинцы у которых ВСЯ армия на тот момент насчитывала меньше семи тысяч человек, могли противопоставить этому лишь отправку в Мисьонес ополченцев под командованием полковника Симеона Пайбы. Разумеется, никто и не надеялся, что несколько десятков гаучос остановят наступление Дуарте. К удивлению союзников, парагвайцы… ничего не предпринимали.
На самом деле, у Дуарте было два варианта действий. Во-первых, можно было пройти через никем не обороняемые Мисьонес прямо в бразильскую провинцию Риу-Гранди-ду-Сул, и дальше - на юг, к уругвайской границе. Там, соединившись с дружественными уругвайскими бланкос (число которых оценивалось в 1000-3000 человек) паравайцы должны были поспешить к осаждаемому имперской армией Монтевидео. Вариант рискованный, но и многообещающий: быстрый выход к морю, перелом в уругвайском конфликте и т.д.
Более безопасная стратегия предполагала, что бригада Дуарте станет одной клешнёй гигантских клещей, охвативших аргентинские провинции Корриентес и Энтре-Риос. В то время как войска генерала Роблеса двигались бы вниз по Паране, силы Дуарте должны были спускаться вдоль русла Уругвая. Где-то южнее лагуны Ибера армиям следовало уничтожить оказавшиеся между ними аргентинские силы. Далее огромное тридцатитысячное соединение должно было повернуть на дружественную территорию Уругвая. Сложность этого варианта заключалась в чёткой координации действий Дуарте и Роблеса. Чтобы её достичь, Дуарте должен был покинуть бивак до 13 апреля. Однако приказа не было, и войска никуда не двигались.
Дело в том, что парагвайский главнокомандующий Франсиско Солано Лопес вообще не имел оперативного плана. Единственное, чем он располагал, была идея «идти от победы к победе благодаря храбрости своих войск и полной некомпетентности противника». В Мату-Гросу это ведь сработало, почему не должно сработать теперь? Да, там парагвайцы имели преимущество внезапности, которого теперь не было; зато есть многократное превосходство в численности. Маршал искренне верил, что при приближении его полчищ противник разбежится. Довольно наивный расчёт, если учесть, что последние полвека аргентинцы и уругвайцы воевали практически непрерывно, а бразильцы – с перерывами на сиесту.
Отсутствие конкретных планов кампании было поразительным для человека, который читал Жомини и так много сделал для обучения и вооружения своей армии. Мало того, что Лопес не синхронизировал действия Дуарте и Роблеса, он ещё и снял Дуарте с должности в самый последний момент.
Новым командиром стал Антонио де ла Крус Эстегаррибия - высокий молодой офицер, не имевший ещё ни единого седого волоса. Он не был особенно богат, но происходил из привилегированной влиятельной семьи (один из его родственников был личным врачом доктора Франсии). Увы! Как военачальник он был совершенно бездарен. Его продвижение по службе объяснялось исключительно связями и абсолютной лояльностью президенту. Как позже заметил один из его подчиненных, Эстегаррибия всегда оставался "унтером с погонами подполковника".
Начало войны с Бразилией Антонио де ла Крус встретил в должности адъютанта президента. Затем один за другим последовали переводы - сначала на крайний юг для принятия командования в Энкарнасьоне, а затем 27 апреля - в Пиндапой, чтобы сменить Дуарте, который сделался его заместителем.
Сказать, что парагвайские войска были разочарованы этим назначением, значит выразиться слишком мягко. Насколько солдаты любили и уважали Дуарте, настолько резко они не приняли Эстегаррибию. В противоположность «этому маменькиному сыночку», майор Дуарте был настоящим солдатом, прошедшим все ступени военной лестницы. Эстегаррибия не умел внушить подчиненным ни страха, ни уважения.
Уязвленный отношением войск, новоназначенный командир бригады начал мелочно мстить популярному Дуарте. Он буквально измывался над своим заместителем, высмеивая его не слишком утонченные манеры и солдатские повадки. Дуарте вскоре стал избегать своего командира, перейдя исключительно на письменное общение, но и оно оставалось весьма натянутым.
…К концу апреля большинство парагвайских рекрутов в Мисьонес были достаточно хорошо обучены. Проблема была в оснащении. Эстегаррибия мог похвастаться всего пятью трех- и пятидюймовыми пушками и одной 10-дюймовой мортирой – маловато для «основной ударной группировки». Однако в Асунсьоне, по-видимому, считали, что сам факт появления десятитысячного войска должен парализовать любые попытки сопротивления.
5 мая конные подразделения бригады Дуарте начали силовую разведку, двигаясь на юг через холмы. Поросшее густыми лесами, ныне практически полностью уничтоженными, это было одно из самых живописных мест на северо-востоке Аргентины. Здесь постоянно дуют легкие бризы, и климат, за исключением пары самых жарких месяцев, весьма комфортен – намного комфортнее, чем в соседних речных долинах.
Эти земли, и прежде немноголюдные, совершенно опустели: в преддверии войны мелкие фермеры и скотоводы почли за благо уехать. Немногие беженцы, укрывавшиеся в развалинах старых иезуитских миссий, старались не попадаться интервентам на глаза.
Время от времени люди Дуарте замечали войска Пайбы, но стычек не было. 7 мая парагвайцы достигли руин иезуитской миссии миссии Санта-Мария. Здесь обнаружилось несколько местных жителей, сообщивших, что ни корриентских, ни бразильских войск парагвайцы не встретят аж до Санто-Томе. Обрадованный Дуарте немедленно отправил рапорт Эстегаррибии, а обратно получил… два эскадрона копейщиков в качестве подкрепления. Размер авангарда вырос до 664 человек.
Инструкции от маршала Лопеса гнали Эстегаррибию к Пасо де лос Гарручос, уединённому изгибу на реке Уругвай. Но… Дуарте умудрился заплутать и выйти к берегу на добрых 60 километров южнее. Не сбейся майор с пути, парагвайцы вряд ли бы так быстро узнали, насколько уязвима оборона союзников. Ходили слухи, что интервентов в засаде ожидает полнокровная пехотная дивизия, усиленная кавалерией.
9 мая авангард Дуарте увидел реку Уругвай. На следующий день майор выслал на рекогносцировку в направлении Санто-Томе 23 человек из числа своих лучших всадников. На всякий случай кавалеристам приказали взять пики и максимально избегать стрельбы. Но, как это часто бывает, случилось непредвиденное: въехав в город, парагвайцы завернули за угол и нос к носу столкнулись с аргентинским конным патрулем из команды Пайбы. Мгновенно атаковав, «красные мундиры» убили одного офицера и обратили остальных противников в бегство.
Вскоре весь парагвайский авангард вошел в опустевший Санто-Томе: навстречу им попались лишь несколько старух да пара итальянских торговцев. Слово «город» для этого поселения было слишком громким: два десятка саманных и деревянных лачуг, крытых пальмовыми листьями, да полдюжины строений покрепче. В каждом дворе был небольшой сад – апельсины, манго, гуавы, сладкие лаймы. Однако, расположение этого городишки позволяло контролировать все верховья Уругвая. Потягаться с ним мог лишь стоящий на бразильском берегу несколькими милями ниже по течению Сан-Борха.
Покуда майор писал рапорт для Эстегаррибии, в расположении его штаба появились несколько хорошо одетых уругвайцев. Это были офицеры-бланкисты, пробивавшиеся из Монтевидео в Парагвай, чтобы предложить маршалу Лопесу свои услуги. Их появление произвело фурор и вселило в людей Дуарте надежду на то, что даже в лютой уругвайской глуши они найдут союзников. Майор рискнул поверить им на слово и приказал зачислить в свое подразделение.
Уругвайцы старались внушить, что за их спиной – целая армия, готовая соединиться с людьми Лопеса, но на самом деле представляли лишь самих себя, и это было очень плохой новостью для маршала: поддержки со стороны «бланкос», на которую он очень рассчитывал, не будет.
Сильные дожди на несколько дней парализовали любые перемещения войск. Снова поползли слухи о приближении с востока «тысячи бразильских кавалеристов» (разумеется, ложные). 17 мая ливни прекратились, и Дуарте отступил на несколько километров на север, где в маленьком местечке под названием Каазапава приказал отрыть шанцы. Лазутчики сообщали, что с юго-запада быстро приближаются корриентинские ополченцы. Учитывая предполагаемую угрозу со стороны имперских сил на другом берегу реки, Дуарте хотел встретить противника на подготовленной оборонительной позиции. Это было мудрым решением.
...Когда аргентинский генерал Пайба узнал об отступлении Дуарте, он предположил, что парагвайцы не остановятся до самого Пиндапоя. Генерал приказал своим ополченцам (1300 штыков и сабель) идти форсированным маршем и отрезать парагвайский авангард от основных сил. Из-за спешки он даже не стал дожидаться пятисот отправленных ему на усиление бразильских кавалеристов. Когда же, наконец, аргентинцы вышли к Каазапаве, они обнаружили, что Дуарте получил серьёзные подкрепления — 452 кавалериста и 385 пехотинцев, — и стоит на крепкой позиции, с которой его можно сбить лишь ценой огромных потерь. Поскольку Пайба отнюдь не был самоубийцей, он отменил атаку и отошёл в Санто-Томе.
21 мая Эстегаррибия получил письменный приказ от Солано Лопеса. Удивительно, но маршал не стал распекать своего офицера за нерешительность, а просто повторил предыдущие распоряжения. Эстегаррибии следовало идти на юг, переправиться у Пасо де лос Гарручос и занять Сан-Борху (названную по давно разрушенной католической миссии Сан-Франциско-де-Борхи, или Борджи по-португальски). Силам на правом берегу Уругвая (группа Дуарте) предписывалось охранять линии снабжения.
27 мая силы Эстегаррибии (около восьми тысяч человек в восьми пехотных батальонах по семьсот человек каждый, три кавалерийских полка по шестьсот человек каждый, одна артиллерийская батарея из пяти орудий и несколько инженерных подразделений) выдвинулись в район переправы.
Узнав об этом, Пайба приказал отходить – противостоять численно превосходящему противнику корриентцы не могли: бразильских подкреплений всё ещё не было. Никаких боестолкновений на этом этапе не происходило, за исключением пары перестрелок; в одной из них Дуарте чудом не лишился головы, пуля пробила его кепи.
30 мая авангард Дуарте, ставший арьергардом, вновь занял Санто-Томе.
…
Бразильцы, похоже, не извлекли никаких уроков из кампании в Мату-Гросу – если, конечно, вообще знали о том, что в Мату-Гросу идет какая-то там кампания. (Эта провинция была задним двором земной цивилизации, откуда новости доходили с огромным опозданием.) Во всяком случае, имперские офицеры открыто выражали презрение маршалу Лопесу и его армии. В Порту-Алегри даже ходили слухи, что парагвайской армией командует некий неаполитанский генерал Боск (возможно, имеется в виду Фердинандо дель Боско, служивший Франциску II в его недавней кампании против Гарибальди). Никто не считал, что парагвайцы представляют реальную силу.
Эти воззрения в полной мере разделял и бразильский генерал Давид Канабарро. Он не упускал случая несколько преждевременно вслух поиздеваться над армией «парагвайских детей и беззубых стариков». Как опытный кавалерийский офицер, много лет гонявшийся за партизанами-фаррапус и бандитскими шайками, он испытывал безграничное презрение к пешим солдатам-крестьянам. Ни падение Корриентеса, ни приближение Эстегаррибии не произвели на него ни малейшего впечатления. Он был уверен, что парагвайцы струсят и побегут, когда дело дойдет до настоящей драки.
Однако же Канабарро не мог не сознавать, что его собственные войска недалеко ушли от «детей и стариков». Год назад империя отправила в Уругвай единственную кадровую часть Риу-Гранде-ду-Сул — смешанную дивизию генерала Жоао Баррето, создав в провинциальной обороне вакуум. Заполнять его пришлось местным резервистам…
И вот теперь бригада из менее чем пяти тысяч необученных гвардейцев Национальной гвардии должна была защищать всю долину реки вплоть до Уругвайяны. Каждый нацгвардеец в отдельности был тёртым калачом: изобретательным, хитрым, неприхотливым, но ни о какой дисциплине или слаженности на уровне подразделений не могло быть и речи. Понимая, что отсутствие сплочённости можно компенсировать только численностью, Канабарро регулярно прочесывал окрестности в поисках рекрутов. Под ружьё ставились не только мужчины, но и 15-летние подростки, и даже рабы.
Большинство новобранцев были знакомы с кремневыми мушкетами, но никогда раньше не видели капсюльных ружей. Чтобы овладеть процессом заряжания и стрельбы из них, требовалось время, но вот как раз времени-то у бразильцев и не было.
Еще одна проблема касалась "Волонтеров Отечества". В январе 1865 года правительство решило резко увеличить армию за счет контрактников. Срок службы "волонтёрам" установили в… три месяца. К маю большинство добровольцев получили свои деньги и ушли. Желающих остаться «на сверхсрочную» было немного, поскольку власти не могли обеспечить ни своевременную оплату, ни нормальное снабжение.
В результате единственной более-менее комплектной и относительно сколоченной частью в досягаемости Канабарро оказался 1-й пехотный батальон волонтеров, находившийся в порту Риу-Гранди. Однако от Риу-Гранди до Санто-Томе более двухсот миль, и эти двести миль невозможно перемахнуть по мановению волшебной палочки. Измотав войска форсированным маршем, такой путь можно было преодолеть за шесть дней, а в обычном режиме – за девять.
Эстигаррибия достиг Санто-Томе 7 июня. Ничего никому не объясняя, он миновал Пасо-де-лос-Гарручос и приказал готовить переправу ниже по течению. Когда сутки спустя его саперы занимались каноэ, изнуренные тяжелейшим маршем солдаты 1-го пехотного батальона волонтеров Бразилии начали разбивать лагерь немного восточнее Сан-Борхи.
Утром 10 июня бразильские патрули заметили большую колонну парагвайцев, приближающихся к реке Уругвай с запада. В этом месте, называемом Пасо де Ормигеро, Уругвай имеет ширину почти полкилометра и отличается сильным течением.
По заранее условному сигналу люди Эстигаррибии спустили каноэ на воду. Группами по двадцать пять человек они взбирались на лодки и, отчаянно работая вёслами, гребли к противоположному берегу.
С бразильской стороны реки позиции у Пасо де Ормигеро держали нацгвардейцы. Как только началась переправа, защитники открыли стрельбу по каноэ. Огонь оказался весьма эффективным, парагвайцы даже вынуждены были повернуть и спуститься ниже по течению, в надежде найти менее укреплённый участок. Тем временем, к западному берегу выходили все новые парагвайские отряды, спускали на воду плоты и каноэ и яростно гребли. Очевидно, их план предусматривал высадку в нескольких местах.
Переправа в светлое время суток обычно считается не лучшей идеей. Однако Эстегаррибия оказался не таким уж никчемным командиром, и кое-что предпринял: накануне вечером реку вплавь преодолел батальон диверсантов. Прячась в прибрежных зарослях, эти люди ждали, пока каноэ окажутся в сотне метров от берега, чтобы атаковать бразильцев с фланга.
Бразильский майор Жозе Родригес Рамос вынужден был разделить свои скромные силы на четыре отряда, которые он послал перехватывать десант на разных участках. Это делало практически невозможными скоординированные действия. Восточный берег Уругвая был залесен практически до самой воды и имел узкую просеку только у порта Сан-Борхита. Именно сюда устремились парагвайские каноэ; отряды Рамоса не успели здесь ни предотвратить, ни даже затормозить высадку. Они всё еще пытались занять оборонительные позиции, когда были смяты мощной атакой с фланга «засадного полка» Эстегаррибии. Увидев, что дело проиграно, Рамос приказал отступать к Сан-Борхе, находившемуся в паре километров к юго-востоку. Один из его отрядов был отрезан и спасся буквально чудом: в последний момент группа бразильских кавалеристов из Итаки сумела вывести нацгвардейцев. Бразильское отступление позволило Эстегаррибии спокойно высадить все свои силы.
Первыми переправились 18-й пехотный батальон и 27-й кавалерийский полк (суммарно 1400 чел). Вскоре реку пересекли ещё два пехотных батальона и один кавалерийский.
Высадившиеся парагвайцы устремились к Сан-Борхе. Тот же кавалерийский отряд, который часом ранее спас людей Рамоса, яростно атаковал и смял правый фланг парагвайской колонны; затем перестроился и ударил слева. Потери десанта росли.
Парагвайскими частями на поле боя в тот день командовал капитан Хосе де Росарио Лопес (однофамилец маршала). Совершенно не представляя, что парагвайской армии противостоят лишь около сотни бразильцев, он остановил атаку и приказал подтянуть артиллерию. Стоит ли говорить, что при более чем десятикратном превосходстве в людях парагвайцы наверняка справились бы и без пушек?
Задержка в четверть часа дорого обошлась Лопесу. Пятнадцати минут оказалось достаточно, чтобы срочно выдвинутый к переправе 1-й пехотный батальон волонтёров занял позиции рядом с людьми Рамоса. Парагвайские пушкари дважды успели выстрелить, а затем совершенно неожиданно увидели несущихся прямо на их позицию «Волонтёров Родины». До штыковой, впрочем, не дошло, однако стало понятно, что окончательной победы в этот день вряд ли удастся добиться.
Бой постепенно стих. Опасаясь быть отрезанным от плацдарма, Лопес на закате отвел войска к реке. С бразильской стороны погибли 22 человека, и ещё 64 были ранены. Парагвайцы вряд ли потеряли меньше, хотя официально заявили о трёх убитых и 24 раненых.
Ни в Сан-Борхе, ни в парагвайском лагере не было победного настроения. Эстегаррибия ждал контратаки бразильских подразделений, которые, как он верил, вскоре прибудут из глубины Риу-Гранди-ду-Сул, и лихорадочно укреплял плацдарм; его инженеры трудились всю ночь и весь следующий день.
К вечеру 11 июня на восточном берегу оказались пять пехотных батальонов, четыре кавалерийских полка, вся артиллерия и большая часть обоза. У Дуарте в Санто Томе остались 2,5 тысячи человек пехоты. Теперь он стал арьергардом бригады и должен был обеспечивать безопасность коммуникаций, следуя на юг по аргентинскому берегу реки Уругвай.
…Эстегаррибия и предположить не мог, что у противника нет резервов. Но их и вправду не было. Воспользовавшись парагвайским подарком в виде неожиданного прекращения боя, бразильцы всю ночь эвакуировали Сан-Борху. Ну, а чтобы иллюзии у Эстегаррибии не рассеялись раньше времени, передовые подразделения нацгвардейцев развели множество костров и всю ночь жарили на них мясо – противник должен был считать, что в лагере стоит целая армия.
На следующее утро военный совет единогласно постановил: Сан-Борху удержать невозможно. Бразильские офицеры приказали своим людям следовать за гражданскими на восток.
Утром 12 июня парагвайцы без сопротивления заняли Сан-Борху и немедленно приступили к ее разграблению. Это было торжество, которого солдаты Лопеса не получили накануне. Никто из них и понятия не имел, что сокрушительное поражение речного флота Парагвая близ Риачуэло сутками раньше уже изменило весь ход войны.
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту:https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6