У Гали ситуация в жизни не самая простая наблюдалась. Жила она со свекровью. Так вот в жизни не повезло просто. Как заехали Галя с Петей десять лет назад молодоженами к свекрови - так и жили с той поры совместно.
Нечасто такие ситуации, конечно, наблюдаются - все от свекровей подальше бегут. А Галя вот не сбежала в свое время. А потом как пошли дети у этих молодоженов! И уже четверо детей на данный момент. И пятый намечается. Петя дочку хочет. А сообразить для такой большой семьи жилье от свекрови подальше - довольно сложная задача.
И все эти десять лет Галя хмурая ходила. Даже в Новый год или другой веселый праздник. Тяжко все же женщине взрослой быть в доме не хозяйкой. И муж у тебя, и дети имеются. И даже целлюлит уже кое-где полез. А все ты будто дитя неразумное. Все тебя по носу щелкнуть хотят или от кастюли отгнать. Будто ты не борщ сготовишь для семьи, а варево их песка и одуванчиков.
А Ирина Борисовна, свекровь, всячески такой момент подчеркивала поведением. Не хозяйка, мол, ты, Гала, а почти гостья в доме моем. И с одуванчиками иди на лужайку.
Как поженились Петя с Галей - так и начала Ирина Борисовна подчеркивать. Сначала на кухню Галю не пускала категорически. Чуть не кастрюли от молодоженки прятала.
- Гала, - свекровь говорила, - ступай с кухни. Иди, младенцем позанимайся. Я уж сама готовить буду. И посуду мыть не вздумай. Ты водищей все кругом заливаешь. И кухонный гарнитур страдает. А с ним и я. Ступай, дитя Савелий верещит, в маме нуждается. Я уж тут сама управлюсь, на пищеблоке-то. Мне помощники не требуются пока. Тут моя вотчина личная. Я тут душой отдыхаю.
А Гале такое обидно было. Чего с кухни ее гонят? Будто она и не молодая жена. Будто и не хочет она кулинарией позаниматься.
Со временем-то, конечно, вопрос сгладился. Где-то на третьем внуке сдулась Ирина Борисовна.
- Не прокормишь кагал ваш, - так она сказала печально, - готовьте уж сами. И посуду мойте. Заливайте водищей чего хотите. Я уж устала бороться.
А на четвертом внуке и вовсе от кухонных дел отошла. Пьет кефир и булку ест в комнате своей. И на пищеблок без лишней нужды не показывается. Тяжко ей, небось, на гарнитур смотреть.
Но что кухня? Приборку-то Гале так и не доверили. Вечно Ирина Борисовна что-то скребет да чистит. С тряпками бегает, детей гоняет за беспорядки. И на Галю бочку катит. Занимайся, мол, детишками побольше. Пусть-ка они в тихие игры занимаются. В лото играют или шашками увлекаются. Надоело уж свинарники за вами воротить. И в комнату к Гале с Петей нос сует. И тоже там чего-то трет да моет.
- Не желаю, - говорит, - жить в таком бардаке. Я чистоплотный человек. А с вами чистоты уж второй десяток лет не вижу. Посмотри-ка, Гала, как ты мне фикус загубила. Я не полью - и ты не почешешься. И в шторы опять кто-то из детишек сморкнулся. Безобразие полнейшее.
А Галя что же? А ничего. Ей такая помощь по хозяйству и не требуется. Лучше бы Ирина Борисовна с детишками помогла. В музей бы их всех утащила на целый день. Или в театр уволокла. Лучше бы, конечно, к родне внучат всех в гости свозила - в область соседнюю, к сестре своей. На пару недель или даже месяц. Вот и помощь бы была хорошая.
А свекровь не понимает такого момента. И от детишек довольно отстраненно держится. С уроками чуть старшему поможет. Или среднего повоспитывает изредка. Если он в комнате у телевизора печеньем крошит. Кричит прямо даже на среднего. А помощи нормальной так и нет от Ирины Борисовны. Поругается на детишек, поплачет над гарнитуром, на Петю плохим словом еще обзовется - и прячется в комнате своей. Сидит там себе, про тишину и чистоту бормочет чего-то сердитым голосом.