Всё время, пока я фотографировал облака над степью и жаворонка в небе, за мной внимательно наблюдал сурок.
Видимо, характер моих занятий расположил меня к зверушке. Когда я возвращался по просёлочной дороге, возле которой живёт сурок, он не стал прятаться… Внимательно на меня поглядывал. Обычно сурки пугливы: метров на сто подпустит – считай за милость. А здесь расстояние между нами сокращалось (двадцать метров, пятнадцать!), а сурок не убегал.
– Прости, что тревожу, – сказал я ему. – Нечего было строить свою нору у дороги.
Сурок встал и сердито свистнул. Что, вероятно, означало:
– Это вы здесь колеи накатали! Носитесь туда-сюда! А я здешний! Мы всегда здесь жили – и раньше никаких дорог…
Я двигался к сурку и вскоре рассмотрел его получше. Похоже, подросток. (У животных они тоже зачастую пофигисты). Ещё я рассмотрел его «манишку»: тёмно-рыжую с чёрными подпалинами. И мысленно назвал сурка Лимонитом (железная руда лимонит выглядит похоже, только глазками не сверкает).
– По тебе видно, что здешний, – сказал я сурку. – Окрас – под стать каменистым склонам, где много камней, тёмно-рыжих из-за гидратов окислов железа. Природа постаралась, подбирая для тебя защитный цвет.
Сурок повернулся ко мне в профиль. Они редко смотрят на человека глаза в глаза. Страшно! Обычно наблюдают, нарисовав вам свой профиль или полупрофиль. Но глаз с вас не спускают.
Я сделал ещё шаг к сурчине. И Лимонит решил, что даже для фотографа облаков это непозволительное панибратство. Он неторопливо исчез в норе, ещё раз утверждая меня в мысли о гармоничном единстве неба, каменистых склонов, рыжих от железа, и всего живого на этих склонах.
