"...В ту ночь Маша не могла уснуть. Скоро должен вернуться Павел, они уедут, а дальнейшая судьба Саши пока неизвестна.
Думала Маша и о том, что каждый после себя оставляет память. И какой она будет, доброй или нет, зависит только от самого человека..."
Читайте: Сестричка
Клавдия Андреевна звала с собой всех односельчан, которые встречались на пути. Женщина не надеялась на то, что Ганна жива, но думала, что всем вместе им удастся хотя бы найти тело. Только люди не спешили на поиски Ганны.
- Если бы кто другой пропал, тогда другое дело! - сказала одна из женщин, которая возилась в огороде. - А от Ганны только одни неприятности. Не будет её, так всем на спокойнее станет.
Маша слушала и думала, что это очень страшно, когда люди о тебе такого мнения. Молчали Надя, Варвара и Вася. И только Галя ответила:
- Так человек же она всё-таки, какой-никакой, а человек.
Уже в лесу Клавдия Андреевна обратилась к невестке:
- Дочка, не надо вам с Надей и Варей всё это видеть. Останьтесь здесь, за кустами. Если что, то я позову.
Маша не возражала, она боялась приближаться к этому месту. Согласно кивнули и Надежда с Варварой. К самому болоту пошли Клавдия Андреевна, Галя и Вася. Вскоре послышался крик Гали и причитания. Варвара не выдержала и бросилась к Гнилому болоту, за ней поспешили Маша и Надя.
Возле самой воды стояла Галя, она держала в руках чёрные галоши и причитала:
- Ох, Ганночка, что же ты наделала? Зачем пошла одна, меня не послушала? Манило оно к себе тебя это проклятое болото. Свой последний приют нашла ты в нём, а сына своего сиротой оставила-а-а-а!
- Сгинула она, - тихо сказала Клавдия Андреевна Маше. - Мы сами её не найдём, надо милицию вызывать...
К вечеру возле Гнилого болота собралась вся деревня. Новость о том, что Ганны больше нет, разнеслась молниеносно. Только Маша и Надя не пошли в лес, а отправились к Васильевне, у которой был Саша. Нужно было как-то поддержать парня, дать ему понять, что он не один. По дороге они встретили Елизавету Никитичну.
- Правильно, девоньки, всё правильно. Отвлеките Сашу да с его бабушкой поговорите. Может, она Фёдору даст знать, что случилось. Надо решать, с кем останется ребёнок.
Саша пока ничего не знал. Вместе с бабушкой он переставлял посуду в серванте. Когда пришли учителя, Васильевна отозвала их в сторону.
- Вы только не проговоритесь. Пусть дитёнок всё узнает позже. Боюсь я даже представить, что с ним будет!
- Скажите, пожалуйста, Вы готовы забрать Сашу? - тихо спросила Маша.
- Конечно, не оставлю его никогда. Хоть в деревне и подсмеиваются надо мной, говорят, что Сашку Ганна не от Федьки моего родила, но сын мой в документах записан как отец. Я к Саше сердцем и душой приросла, так что мне всё равно, кто на самом деле его отец. Для меня он роднее всех родных, люблю я его, и он меня бабушкой называет. А Федьке я телеграмму отправлю, напишу, чтобы приезжал.
- Бабушка, я пойду? - вышел в коридор Саша. - Мама, наверное, уже вернулась, искать меня начнёт.
- Ой, Сашенька, ты ещё не всё сделал, - спохватилась Васильевна, - нам ещё вещи надо пересмотреть, поможешь?
- И медали папки своего ты мне покажешь?
- Конечно, - ответила Васильевна. - И покажу, и расскажу всё, что батька мой рассказывал.
Васильевна дала знак Маше и Наде, чтобы они уходили. Они всё поняли и вышли.
- Сегодня бабушка что-нибудь придумает, - сказала Надя, - самое трудное будет потом, когда Саша всё узнает.
- Хоть бы ребёнка с бабушкой оставили, я больше за это переживаю! - ответила Маша.
- Оставят, никуда не денутся. Мы с тобой для чего здесь? Поедем, всё объясним, тем более, что женщина она порядочная, не такая, как... Ну, ты сама понимаешь о ком я...
***
Ганну нашли в воде недалеко от берега. Она сняла галоши и вошла в воду. На дне было много разного хлама. Болото уже давно превратилось в свалку. Ганна запуталась в старых рыболовных сетях.
- Это же надо было умудриться в сети угодить, - шептала Пармониха, - не иначе, как нечистая сила Ганну с собой утянула, потому что она душу готова была продать за это золото, будь оно неладно.
- И не говори, - соглашались с Пармонихой другие односельчанки. - Жила не так, как люди добрые живут, и ушла не по-людски. Эх, Ганна, Ганна, а ведь когда-то она Аней для всех была, только все уже об этом забыли. Как не стало мамки, а потом и папки, изменилась, по рукам пошла, облик человеческий терять начала...
Маша заметила, что односельчане только причитали, слёз по Ганне никто не лил. Все жалели одного Сашу, который остался без мамы. Самого мальчика не было, он находился дома вместе с бабушкой.
Уже после прощальной церемонии Клавдия Андреевна не то невестке, не то себе сказала:
- Не дай Бог, так свой жизненный путь пройти, чтобы по тебе и плакать было некому. Да и доброго вспомнить о Ганне никто ничего не смог, потому как и сказать нечего. Только детство можно вспомнить, когда она ребёнком была, а потом всё как-то кувырком пошло.
В ту ночь Маша не могла уснуть. Думала о Саше, переживала за своего ученика. Скоро должен был приехать Павел, они уедут, а дальнейшая судьба Саши была неизвестна. Думала Маша и о том, что каждый после себя оставляет память. И какой она будет, доброй или нет, зависит только от самого человека...
***
К удивлению Маши, Саша был спокоен. Он пока ещё не осознал до конца, что произошло. Или просто не показывал вида. Маша старалась его отвлекать. Давала дополнительные задания, а пионервожатая разучивала с ним новую песню. Даже Петька и Серёжка на занятиях по лёгкой атлетике поддавались однокласснику. Теперь Пете самому хотелось, чтобы Саша пробежал первым стометровку или прыгнул дальше. Если он улыбался, Петьке становилось и самому радостнее. И дома Пётр вёл себя по-другому. Не дерзил матери, как это было раньше, стал более послушным. Зоя даже у Нади спросила:
- Как думаете, Надежда Дмитриевна, мой Петя исправляется? Или заболел, может, раз притих. Не знаю уже что мне думать. Как будто подменили моего дитёнка.
Петька же просто представил себя на месте Саши. Что бы он сам делал, если бы его мамы раз и не стало бы? И так горько стало Пете, что он сидел за домом, строгал палочки и лил слёзы. Маму свою он любил, хоть и не умел особо это показывать...
***
За несколько дней до торжественной линейки в деревню приехал Фёдор со своей семьёй: худенькой невысокой женой и шестилетней дочкой. Пришёл он в школу, чтобы поговорить с директором. Маша волновалась, она заметила, что и Саша тоже переживает. Он видел, как его отец пошёл в кабинет Елизаветы Никитичны.
- Мария Ивановна, можно Вас попросить, - подошёл к ней Саша после урока. Маша попросила остальных учеников выйти в коридор.
- Конечно.
- Я с бабушкой хочу жить.
- Папа волнуется и переживает за тебя.
- Не знаю, - пожал плечами Саша, - он мне чужой.
Маша обняла мальчика и была готова вот-вот заплакать. Хорошо, что в этот момент в класс вошла Надя.
- Так, пионеры, хватит секретничать. Саша, ты не хочешь с ветерком до города прокатиться?
- Хочу.
- У тебя появится скоро такая возможность, - подмигнула Надя. - Константин Викторович вас с бабушкой до города довезёт.
После уроков Надя подошла к подруге:
- В отдел опеки Костя их доставит. Я его попросила, а он не смог мне отказать. Как думаешь, оставят ребёнка с бабушкой? Или скажут отцу забирать ребёнка?
- Я думаю, что Саше будет лучше у бабушки, по крайней мере пока. Она любит внука, он ей нужен. К отцу ему надо привыкнуть, а для этого потребуется время. Да и от самого отца многое зависит.
- Да, как важно знать, что ты хоть кому-то нужен...- многозначительно сказала Надя.
***
Наступила тожественная линейка, когда Елизавета Никитична поздравила всех ребят с окончанием ещё одного года и с переходом в следующий класс. Потом всех третьеклассников приняли в пионеры и повязали им галстуки. Громче всех торжественное обещание говорил Петька. Так ему хотелось выделиться и обратить на себя внимание. Саша наблюдал за одноклассниками и улыбался. За последнее дни это с ним случилось впервые.
Вечером того же дня в деревню приехал Павел. В последнем письме он написал, что скоро будет рядом, но не сказал, когда именно это будет.
- Паша! - закричала радостно Маша и побежала к мужу навстречу. Он подхватил её на руки и закружил. Клавдия Андреевна, которая стояла во дворе, смахнула слезу. Женщине было радостно, что приехал сын, и грустно, потому что она понимала: скоро её дети уедут...