— Сделаю вид, что я ничего не слышала, — сердито поджимаю губы.
— Могу повторить, — нисколько не смущается Толя.
— Можешь, — киваю я. — хоть сто раз повторяй. я не собираюсь перед тобой отчитываться. уясни две вещи: я выхожу замуж за твоего брата. и у нас с ним, с Яром Викторовичем Глотовым, будет ребенок. наш общий ребенок. если ты мне не веришь, если у тебя паранойя или другие проблемы психиатрического характеру, обратись к врачу, не ко мне.
на этом я решаю весь этот фарс закончить и, расправив плечи, направляюсь к двери. Толя снова хватает меня за руку, но больше в поддавки играть не собираюсь.
— постой… — начинает он, но я резко отдергиваю руку и толкаю Толю в плечо.
— еще раз дотронешься до меня, и я хорошенько подумаю, не выступить ли в суде в пользу твоей жены, — чеканю каждое слово, и на этот раз до Толи доходит.
его глаза темнеют от злости, на сжатых скулах перекатываются желваки, но, слава богу, он ничего не отвечает и отступает в сторону, пропуская меня к двери. я знаю, что ударила его в больное место, и ни при каких обстоятельствах не выполнила бы свою угрозу, потому что считаю низким и подлым влезать в чужую семью. я блефую, и Толи об этом знать не обязательно. раз уж я для него все равно презренное существо, что-то среднее между шал…ой и личинкой навозной мухи, то терять мне нечего. зато, глядишь, перестанет преследовать меня и докапываться со своими обвинениями.
я ухожу к себе, не желая участвовать в импровизированном празднике Яра. к счастью, сидеть взаперти мне приходится недолго: Толя, судя по всему, не счел грядущую свадьбу достаточным поводом для выпивки, и спустя минут двадцать до меня доносится хлопок входной двери. после глубокого вдоха я начинаю собирать себя по кусочкам, убеждая себя, что мои действия были правильными, и стараясь вернуть жизнь на прежние рельсы. По мере ухода сумерек на улице становится светлее, тучи расходятся, и яркое летнее солнце весело играет с отражением в лужах. Похоже, что и моя черная полоса осталась в прошлом: мысль о беременности уже не вызывает страха, а внутреннее негодование сменяется приятной легкостью. На работу я прихожу в понедельник с улучшенным настроением, улыбаясь прохожим, не обращая внимания на их удивленные взгляды.
Никогда не думала, что позитивный настрой может так сильно влиять на судьбу, но каждую секунду я все больше убеждаюсь в этом. В кофейне нет очередей, в автобусе щедро предоставили мне место, начальница радостно сообщила о повышении и премии. Три недели усилий окупились: клиентка лично похвалила меня перед руководством и привела новых клиентов. Моя радость была неподдельной, и я наслаждалась каждым моментом успеха, затариваясь лакомствами для празднования с Яром.
Однако радость омрачил странный запах, который не давал мне покоя на протяжении всего пути домой. Этот аромат резины был настолько настырным, что я чувствовала его даже сквозь плотную пробку в ноздрях. Я почувствовала, как желудок сжался от отвращения, и тошнота подкатила к горлу, заставляя меня задыхаться.
— Что за запах? — воскликнула я, тянущись к поручню.
— О чем вы? — удивленно посмотрела старушка рядом со мной.
— Резиной! Не чувствуете? — вытерла лицо ладонью.
— Становятся такие щепетильные! — возмутилась тетушка с сумками.
— Ох, да, все такие замороченные! — поддержала ее подруга.
— Мы раньше на «Икарусах» ездили и не жаловались, — добавила тетка.
— Неужели никто не чувствует этот запах? — продолжала я, стараясь не задыхаться.
— Вероятно, беременным легче зацепиться запахи, — догадалась старушка. — Кто-нибудь уступите место, мужчина!
— И кто сказал, что я должен знать, что она беременная? — возмутился мужчина. — Я на работе стою целый день!
— Не обращайте внимания, мне просто нужен свежий воздух, — ответила я, пытаясь выдержать еще две остановки.
— Вам видно нехорошо, что ли? — обеспокоенно спросила старушка.
— Нормально, просто нужен свежий воздух... — еле сдерживая тошноту.
— а кому нынче хорошо? — мужчина настойчиво вертится на своем месте, демонстрируя свою решимость.
— верно, мужчина, оставайтесь, — вступает за него женщина. — я с таким животом ездила стоя. и все нормально! двух детей родила!
как будто издалека до меня доносится веселый разговор в автобусе, но мне уже не до слушания и объяснений, что я не желаю никого выталкивать и не прошу сочувствия. лишь бы не тошнило, господи...
— вы вообще что не видите?! — возмущается настойчивая пожилая женщина. — здесь даже табличка на стекле: места для пожилых, родителей с детьми и беременных!
— да, только у беременных нарисован живот! — фыркает мужчина. — у меня может быть даже больше живота!..
автобус резко тормозит, и я понимаю, что вот-вот стакан переполнится: содержимое моего желудка будет готово выбраться наружу, и я быстро бегу к ближайшему кусту, склоняюсь в полу и с болью прощаюсь с обедом. на мгновение мне становится легко-легко, и пусть по спине ручьями льет холодный пот, а тело размякает от слабости, я уже не чувствую жуткий запах резины, и горло не сдавливает от духоты. обессиленная и счастливая, я падаю на лавочку остановки и, прислонившись к стеклу, блаженно прикрываю глаза.
— водички? — раздается над ухом скрипучий старческий голос.
она что, вышла за мной?! та самая бабушка из автобуса, склонившись, вглядывается в мое лицо. и когда только успела?
— ага… спасибо.
меня всю жизнь учили ничего не есть и не пить из рук незнакомцев, но сейчас мне уже плевать на предосторожности. благодарно принимаю бутылку минералки и, жадно глотнув, потихоньку прихожу в себя.
— очень советую сушки, — бабушка убирает воду.
— что, простите?
— сушки. обычные такие. без мака, без всего. мне дети тоже дались нелегко, полоскало — только в путь. а в наше время ведь ни отгулов, ничего. вот, покупала сушки и грызла целыми днями, только так и спасалась от тошноты. срок-то большой? — какое там… — тяжело вздыхаю. — месяца полтора.
— ну, до трех продержишься — а там уже легче, — утешает старушка.
— может, это еще не токсикоз? в автобусе просто резиной воняло…
— вот, помню, мне со старшим все казалось, что все шерстяные вещи козами пахнут. свекровь шарфы убрала, свитера, но хоть кто-то придет в кофте — и все, меня наизнанку. держись, милая, еще пара месяцев от силы.
пара месяцев! меня и этот раз чуть не убил, как же я выдержу целых два месяца рвоты и обонятельных галлюцинаций?!
посидев еще немного, я уже не рискую лезть в автобус, и бреду домой пешком, по пути затарившись сушками. побитой собакой заползаю в квартиру и, сбросив туфли, зову новоиспеченного жениха.
— меня повысили, — сообщаю вместо приветствия. — разберешь сумки, отметьте с Мишей сами, я, кажется, только что познакомилась с токсикозом.
— Погоди, — Яр подозрительно серьезно смотрит на меня, и я морально готовлюсь к очередной неприятности. — Толя рассказал моим… ну, насчет свадьбы и ребенка…
— та-а-ак… — прислоняюсь к стене, уговариваю тошноту дать мне дослушать.
— Короче, мы на следующие выходные едем в Москву. родня хочет познакомиться с тобой официально… Жень, ты куда?!
я ничего не отвечаю: трудно, знаете ли, вести светскую беседу, подспудно обнимаясь с унитазом. н-да. если белая полоса и промелькнула в моей жизни, то она была уж слишком короткой.
продолжение следует...
