Но тут мама подоспела:
- В зеленом выходить – всю жизнь с голой задницей! Пусть уж лучше в коротком идет!
Точка была поставлена. Катя в приметы не верила – комсомольская закалка! Ей просто не хотелось слыть деревней! Одно дело – в ателье сшить что-то на заказ. А другое – самой, с мамой и с бабкой, на живую нитку. А она – барышня городская. Еще немного вместе со Степкой поработают, и комнату дадут. А может, квартиру. Как раз дом строят на улице Ленина. А вдруг?
В общем, свадьба состоялась. Шикарная, веселая, модная. Стариков было много, а молодежи – еще больше. Село огромное, не все еще чухнулись, чтобы уехать. Только жизнь наладилась – зачем уезжать. Как увидали Катю в атласном платьице, в изящных перчатках, туфельках-лодочках – ахнули. Фата коротенькая, приколота к пышной прическе, как в кино!
Глаша на этой свадьбе тоже была. Степка – давняя ее любовь. Сначала он считал ее соплячкой (два года разницы), а потом в армию ушел. А после уехал в город работать. И тут объявился с невестой! Так Глашке больно было – не передать словами! Она возненавидела ни в чем не повинную Катю с первой минуты, как увидела ее рядом со Степкой.
То, что Степа – чужой муж, Глаша уже не хотела знать. Она сошла с ума. Черт попутал – по-другому и не скажешь. Подай ей Степана, и все тут. Неправильно все это! Несправедливо! Она его всю жизнь ждала – ни с кем, никуда… Он для нее предназначен!
А кто ей Степку подаст, интересно? Дураков нет.
Она сидела за огромным длинным свадебным столом и мечтала, воображая себя на месте Кати. Не спала потом три дня – маялась. И ведь придумала, зараза такая! Вечером подкатила к матери и заявила, что уезжает в город. Будет на завод устраиваться.
- А мы как? А сенокос? А картошку копать? Сдурела? – кипятилась мама.
Глашке плевать и на сенокос, и на огород, и на всю эту деревню. Вещички собрала и умотала, только ее и видели. В городе прямо с чемоданом отправилась в отдел кадров. Оказалось – нужны люди. На цементный завод взяли – лопатой возле ленты грести. Стройки по всей стране шли – цемента нужно было много, а рук не хватало. Комнату в общаге дали: там четверо девчат жили, тоже с цементного. И хорошо – научат! Глашка бежала в общежитие на радостях: и у нее будет прическа, модное платье, как у Катьки. И муж Катькин будет у Глаши, дай только срок.
Полетели денечки: Глашка с девчатами подружилась. Со всеми перезнакомилась. Хорошо. Утром – подъем, да на работу всей гурьбой. Девки ходили той же дорогой, что народ из семейного общежития. Вдруг Степа встретится? Потому приходилось Глашке на полчаса раньше вставать – раскручивать волосы, которые она с вечера завивала на тряпочки. Хотела предстать перед Степаном красивой. С первой получки купила себе Глаша новую юбку. Как раз в моду вошли нарядные юбки-солнышко. И сама юбка, как солнышко – желтая в белый горох. Такую издали видать.
- Глашка, втюрилась, что ли? – смеялись товарки.
- Не учите меня жить! Втюрилась…, - отвечала Глаша, - свое забираю, - тихонько шепнула.
И ведь встретилась со Степаном. Шел он вместе с молодой женой. Под ручку. Глаша возьми, да поздоровалась.
- Здравствуйте, земляки! – говорит, - вот и я в город подалась после вашей свадьбы. Надоело навоз месить на ферме. Да и вообще, после вашей свадьбы полколхоза теперь уедут.
- Глашка! Я тебя и не узнал, - удивился Степан, - познакомься, Катюха, Глашка! Наша, соминская!
Катя на незнакомую девушку посмотрела, и сердце защемило: яркая, нарядная девчонка! Надо бы ее подальше от Степки держать. А сама приветливо сказала:
- Забегай к нам в гости, Глаша. Не теряйся! Будем рады!
Ага, рады они будут. Одна юбка чего стоит. Вот бы Кате такую. Вот и зеленый отрез, тятин подарок, пригодится. Все от зависти локти себе пооткусывают. Как в кино будет юбочка! Надо следить за собой: наряжаться. Степа – видный. Его быстро у Кати уведут!
Глашка видела взгляд чужого мужа – загорелся огонек! Разглядел, все-таки! Нужно почаще мелькать перед ним, вот так, с утра. Навязываться опасно! Катька – девка деревенская, азартная, может чего подумать и в волосы вцепиться, с нее станется! Лучше с ней подружиться, расчистить себе поле боя!
Ой, сколько тогда зарплат и авансов Глашка протренькала на наряды… Хорошо, что мать картошкой снабдила, да молоко, да соленья-варенья по автобусу пересылала, иначе самая нарядная в общежитие модница с голоду околела бы. Работа тяжелая, еды молодой организм требует, а денег нет – все денежки – ту-ту!
На Глаше то юбочка, то платьице колокольчиком, то туфельки на тоненьком каблучке. В парикмахерской сделала взрослую прическу. Крем для лица, крем для рук куплены. Духи! Теперь надо ведь как-то на хорошенькое пальтишко накопить!
На скромных харчах и конской работе Глашка сделалась тоненькой, стройной, как березка. Мать, приехав в город, так и осела! Что с ребенком творится! Вынула из кошелька деньги, вручила дочери.
- Хоть купи себе что-нибудь! Как скелетина, прости, Господи.
Развязала мешок, который везла, вытащила оттуда сало, снедь огородную, молоко, творог, тушенку свиную. А на самом низу лежали… Лежали шкурки кроличьи! Черные кролики, отлично выделанные.
- Вот, возьми! Я все переживала, что не хватит тебе на тулупчик. А теперь вижу – хватит. Два раза обернешься шкурками этими! – мама даже всплакнула.
А Глаша взвизгнула от счастья! На следующий день потратила аванс на коробку дорогих конфет, на коньяк и икру черную. Кусается, но надо для дела: в ателье просто так не пролезешь. С подарочками явиться надо. Вот и явилась. Она уже и фасон придумала для шубки. И муфту – в придачу!
Портниха выполнила заказ точно к первому снегу. Теперь Глаша красовалась в новой изящной шубке. И руки в муфту прятала. И в таком-то виде попалась Степану и Кате на глаза. У Степы поплыла голова – актриса. Где-то в уме он поймал себя на том, что упустил красотку. Прошляпил. Зря он с женитьбой поспешил: Катерина при всей своей положительности и хозяйственности здорово проигрывала перед Глашей.
Да еще и беременная – на легкий труд перевели. Подурнела, конечно, поскучнела. Куда ей до такой королевы!
Подумать – подумал, но язык прикусил: семью, да с ребенком бросить? Никогда!
А у Кати полный цейтнот в душе! Юбку из шелка она сшила. Красивая юбочка! Да только куда ее наденешь – живот на нос лезет! Висит в шкафу юбка, ждет, когда Катя родит. А надежда маленькая – она и так не худенькой была, (по деревенским мерка – все при всем), а потом и вовсе расползется во все стороны…
Глашка тоже поникла: ожидался Новогодний вечер. В актовом зале елку поставят. Танцы будут. А она выйдет в новом платье и сразит Степана наповал. А тут все срывается – разве пустит его курица беременная на вечер? Сидеть дома заставит, точно! Не придет Степа…
Степа не пришел. Но не потому, что Катя его не пустила, а потому что квартиру дали! В новом доме! Вот это счастье! Пока переезжали, пока то, се, замаялись. Радовались – эмоций выше крыши. Разве было время на танцах развлекаться?
А как устроились, надивовались на отдельную ванную, на кухню собственную, пока привыкли, пришел и Кате срок рожать. Хлопот полон рот! Только поворачивайся. Да еще и родился сынок Олежа в праздник, 23 февраля.
- Военным будет! – кричал пьяненький Степа под окнами роддома. Урра!
***
Потом утонули в хлопотах муж и жена. Работа, беготня за мебелью, ребенок поглотили их быт целиком. Вся жизнь из радости соткана была. За Олежкой Наташка пошла. И опять – счастье. Дом – полная чаша, родители еще в силе, есть куда детишек на лето отправлять, деньжата на книжке копятся, малышей в детский сад определили. В Сочи отдыхать съездили… Красота!
- Сейчас многие всякой ерунды про нашу страну говорят, - отвлеклась от рассказа баба Катя, - а я тебе скажу: лучшее время в моей жизни! Одни радости. Молодежь хохочет, мол, какие там радости – хрущебку получили на семью из четырех человек. А сейчас не так, что ли? Мы бесплатно получали! Для нас это – чудо! Все беленькое, чистенькое, новенькое! Ванная! Газ! А молодые за бешеные миллионы купят непонятность какую-то, меньше наших хрущебок – вот те вход. Вот те – выход! Клетушка! Позорище! И за это позорище всю жизнь платить? Боже упаси! Тут реветь надо и голову пеплом посыпать! Детей приткнуть некуда – везде деньжищи гребут. А у нас бесплатно воспитывали ребятишек! Вот!
Автор: Анна Лебедева