– Шаг вправо, и тебе сразу капут, – пообещал папа.
– А если влево? – с надеждой спросила Мирка.
– Контрольный. Непосредственно сюда, – по-доброму ответил ей папа, ткнув пальцем в лоб.
«Двор – это ареал обитания детей» – так обычно говорил Миркин папа. Он имел в виду, что дети должны больше времени проводить на свежем воздухе, но при этом не покидать границ своего двора.
Вот сейчас Мирке и предстояло исследовать, что же находится в границах нового дозволенного. «Внутри периметра четырех домов, находящихся в зоне прямой видимости от грузовика», по определению папы.
Уф, можно выдохнуть.
Взрослые продолжили заниматься своим излюбленным делом: перетаскиванием мебели и тяжелых коробок с места на место. А Мирка, чтобы «не мешаться под ногами», отправилась исследовать свой новый ареал обитания.
Новый двор оказался очень зеленым. Просто джунгли какие-то, а не двор.
Если допустить, конечно, что в джунглях растут тополя, березы, липы, цветет сирень, шиповник и акация – причем все сразу. И это только то, что Мирка смогла самостоятельно идентифицировать, оставалось еще несколько деревьев и кустарников, которые Мирка видела впервые в жизни.
Мирка запомнила местонахождение редких пород, чтобы позднее спросить про них у мамы. Ну, или найти в ее потрепанной книге «Лекарственные растения».
Первым важным наблюдением Мирки было то, что здесь недавно прошел дождь. Хотя в ее прошлом дворе, находившемся в каких-то двадцати минутах езды на чудо-грузовике, никакого дождя и в помине не было.
Прямо рядом с передним колесом грузовика Миркой была замечена большая лужа, в которой плавали крошечные, с Миркин ноготок, желтые лодочки. Такие же точно лодочки прибились к одному из берегов лужи, а некоторые вынесло далеко на берег. Влажный после дождя асфальт был просто усеян этими лодочками.
Мирка нагнулась и осторожно подняла одну.
В нос ударил смолянистый запах, лодочка тут же прилипла к пальцам.
Тогда Мирка подняла голову, посмотрела вверх. Прямо над ней шумела мокрыми молодыми листочками крона тополя.
Тополь был настолько огромным, что, казалось, он подпирает небо. Его ствол рос на приличном расстоянии – получилось тридцать четыре больших Миркиных шага.
А если верить папе, то Мирки шаг – это полметра. Значит, большой Миркин шаг – это самый настоящий метр.
Вокруг тополя получилось шесть с половиной больших шагов, если двигаться боком, прижимаясь спиной к шершавому стволу.
Гигантский тополь определенно и был источником происхождения клейких лодочек, рассыпанных по мокрому асфальту. На земле, вокруг выходящих наружу корней дерева их было еще больше.
Мирка подняла маленькую веточку с зелеными листиками с земли. Видимо, она отпала от большой ветки во время дождя. Под черенком каждого свежего тополиного листика висела, едва держась, такая же точно лодочка.
Кожура от почки – поняла Мирка. Листик проклевывается из почки, растет-растет. А кожурка, как сброшенная змеиная кожа, остается висеть, пока ее не смоет дождем или не сдует ветром.
«Как мой сарафан, который внезапно стал малым», – подумала Мирка и вытерла о подол ладонь, испачканную липкой смолой тополиных почек.
Смола не оттиралась. Липкие частицы переползли на ткань и красовались теперь оранжевыми пятнами поверх светло-лимонных узоров ее сарафана. А на ладони остались светло-рыжие пятнышки, похожие на веснушки.
Только на руках этих противных веснушек не хватало!
Каждый год, стоило появиться яркому весеннему солнцу, Миркино лицо осыпало веснушками. Они вылезали повсюду: сначала на носу, потом на щеках, затем ими покрывался лоб, подбородок и даже веки. Счастье еще, что ареол их обитания был ограничен Миркиным лицом. И вот тебе, пожалуйста – тополиные веснушки на руках!
Ну уж нет. Мирка плюнула на ладонь и стала яростно тереть ею по бугристой коре тополя. Пусть забирает обратно свой подарочек! Тополь возмущенно зашумел листвой и скинул Мирке на голову еще несколько клейких лодочек-кожурок.
Мирка затрясла головой пытаясь стряхнуть «подарочки», но они еще больше запутывались в волосах. Проваливались вовнутрь ее пышной шевелюры, наспех собранной мамой в хвост.
– Я вам покажу! – пригрозила Мирка сразу всем: и оказавшемуся большим шутником тополю, и его шустрым деткам, приклеившимся к ее кудрям.
Мирка стянула с волос резинку и стала изо всех сил трясти вырвавшимися из плена волосами. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Убедившись в бездейственности такого способа вытряхивания нежелательных объектов, Мирка запустила в волосы обе ладони. Естественно, она совсем забыла проверить, удалось ли ей избавиться от смолы на ладони путем трения о ствол.
Оказалось, смолы от ствола на ладони еще прибавилось, и вся эта гремучая смесь, скрепленная еще и Миркиной слюной, крепко держала ее руку в волосах.
Шутник-тополь прошелестел сверху что-то неразборчивое.
Вот так, значит, здесь встречают «вынужденных переселенцев» из других дворов!
Но вам Мирку не взять. Ведь она ими уже сама себя взяла так, что не вырваться.
Мирка снова попыталась вытянуть руку из шевелюры, разгребая второй рукой волосы вокруг нее. Сразу стало понятно, что из этого боя без жертв ей не выйти.
Придется либо попрощаться с прилипшими к ладошке волосами, либо так и ходить с задранной вверх рукой, засунутой чуть ли не по локоть в разлохмаченную копну.
Решение далось нелегко. Набрав полные легкие воздуха, Мирка крепко зажмурила глаза, сжала что есть сил зубы и дернула руку вниз.
Двор огласил Миркин крик.
В руке осталась прядь волос. Последней мыслью было: «Наверное, эпиляция – это очень больно».
И ей так стало жаль и себя, и маму, и всех женщин планеты, что она чуть не заплакала. Вообще, надо сказать, денек выдался на редкость слезливый.
А в ее сторону уже неслась со всех ног мама.
Бедная, бедная мама – жертва еженедельной эпиляции – ее гладкие, без единой волосинки, ноги мелькали в воздухе и уверенно приближались к Мирке. Нужно было срочно прятаться. Иначе проблем не избежать.
Так орать в новом дворе – неприлично, – вот что намеревалась сообщить ей мама, судя по выражению лица.
Мирка снова прижалась к широкому стволу. Прилипнуть к тополю уже казалось меньшей из надвигающихся на нее угроз.
– Спрячь меня, – шепнула Мирка дереву, обняв его. – Вот, забери себе волосы.
Мирка потерла по коре ладошкой с приклеенной прядкой. Ее вырванные волосы частично переклеились на кору.
Огромный тополь, видимо, услышал. Вокруг Мирки тут же сгустилась тень от его листвы.
Мирка поблагодарила его, ласково погладив по теплой шершавой коре. А он в ответ пошумел ей листочками – на этот раз как-то весело, задорно. В листве мелькнул солнечный свет – как будто тополь подмигнул.
«Спасена,» – поняла Мирка.