Отхлестав сына, Варвара опустилась на ступеньку крыльца и заголосила.
— И в кого ты только таким бессердечным уродился, где и когда я проглядела тебя окаянного.
— Мам, да чего ты, машина обломалась, чинить пришлось, вот и задержался.
— Опять машина? Не бреши, забрехался совсем. Эх ты, вся округа гудит что ты с дочкой Симки Погодиной связался, — Варвара посмотрела на сына с надеждой на то, что он сейчас скажет что это враньё, но Виктор молчал, — молчишь, значит правда всё, не бабьи сплетни.
Варвара в отчаянии схватила стоящие рядом вилы и закричала на весь двор.
— Убью сейчас, и тебя и эту твою. Что ты натворил, что ты натворил.
— Да тише ты мать,— взмолился Виктор, — чего крик на всю улицу подняла, Аду разбудишь.
— Ты погляди на него, за жену подлец беспокоится. Нет Ады дома.
— Как нет, а где она? — Виктора от слов матери прошиб холодный пот.
— В больнице, и ребёночка у вас больше тоже нет.
— Ты специально так говоришь, скажи что это неправда? — Виктор стал трясти мать за плечи.
— Отпусти малохольный, головой нужно было думать, а не тем что в штанах болтается. Вчера Зинка припёрлась сюда, и стала рассказывать, как вас с этой, — она кивнула головой в ту сторону, где находился дом Погодиных, — чтоб ей пусто было, в лесу у сторожки видели, и не один раз. Я её прогнала конечно, да только Ада всё услышала. Полночи тебя паразита ждала, как и я надеялась что это всё деревенские сплетни. Даже за село ходила встречать. От переживаний видно, плохо ей стало. Пришлось в больницу везти. Спасибо Максиму Татарникову, выручил. Только всё напрасно было, потеряла она ребёночка. Девочка, дочка бы у вас была, внученька моя нерождённая, — Варвара закрыла лицо передником и снова заголосила.
Виктор смотрел на мать и чувствовал как земля медленно уходила у него из-под ног. Варвара перестала плакать и продолжила.
— Врачи сказали что если бы вовремя приехали, такого не случилось, и что бы Бога благодарили за то что Аду спасти удалось.
Дальше Виктор слушать не стал, рванулся обратно в гараж, выгнал машину и понёсся по просёлочной дороге в сторону трассы. Только к жене его в этот день не пустили, сказали что ей ввели успокоительное и она спит.
Валентина Проскурина совсем недавно перевелась из терапевтического отделения в родильное. За дежурства здесь платили немного больше, а денег в их семье всегда не хватало. Вот и сегодня с утра она принимала смену. Девушка медсестра, которую она должна была менять, рассказывала.
— Ну и ночка сегодня выдалась, из Верхотурья женщину привезли, Леонид Степанович, попытался ребёночка спасти, да только ничего не вышло, хорошо хоть мать жива осталась. Она во втором отделении, там где роженицы на сохранении лежат, ей через час капельницу нужно будет ставить, не забудь, вон лист с её назначениями.
Сменщица ушла, а Валентине стало интересно: “Из Верхотурья значит пациентка, нужно поговорить с ней, может что про Виктора расскажет”. Она взяла карту с назначениями прочла фамилию пациентки и удивилась ещё больше: “Орлова Ариадна Всеволодовна, неужели это жена Виктора, интересно, нужно взглянуть на неё”. Валентина направилась в палату, на койке у окна увидела, Аду, она была очень бледная, в лице не кровинки. Подошла и присела на край кровати.
— Ну и как подруга тебя сюда угораздило попасть, муженёк наверное довёл? — прямо спросила соперницу.
Молодая женщина открыла глаза и посмотрела на Валентину пытаясь вспомнить где могли видеться с ней, вспомнить не удалось и тогда она спросила.
— Простите, а мы разве знакомы?
— Знакомы, только ты меня не знаешь, а вот я тебя хорошо. Это же ты мне дорожку перебежала, Виктор, муж твой со мной любовь крутил, а женился на тебе. Да видать и ты ему быстро надоела, если от беременной к другой переметнулся. Кстати, новая его любовница ваша, Верхотурская, я справки наводила. Видела их тут недавно, сказал что с двоюродной сестрой в гости приезжал. Врал конечно как сивый мерин. Узнала я, потом, в этом доме, откуда они выходили, давно никто не живёт, хозяйка замуж вышла и уехала. Наверняка договорились с ней заранее и хату эту для свиданок использовали.
— Женщина, вы что, с ума сошли, что вы тут несёте, — возмутилась соседка Ады по палате.
— А что я такого сказала, — пожала плечами Валентина, — просто открыла ей глаза. Чтобы знала с кем живёт и не доверяла ему больше. Можно сказать из женской солидарности это сделала.
Ада отвернулась к стене, её стали душить слёзы, и чтобы этого никто не видел этого, она с головой укрылась одеялом. Валентина посидела ещё минуту и вышла, а с ней случилась истерика. Соседка побежала к врачу, рассказала о случившемся. Аду напичкали успокоительными, а Проскурину вызвала к себе заведующая отделением.
— Валентина Романовна, вы что себе позволяете, — с ходу налетела на неё Пенкина.
— Не поняла, что я себе позволяю, — пожала плечами Валентина.
— Вы что сейчас наговорили пациентке, мы её еле в чувство привели.
— Ничего я ей не говорила, подумаешь нервная какая.
— Не врите, мне её соседка по палате всё рассказала. Вы в своём уме, сказать такое женщине, которая только что ребёнка потеряла.
— Я хотела как лучше, чтобы она знала с кем живёт, — принялась оправдываться Проскурина.
— Вот что милочка, — Пенкина строго посмотрела на растерявшуюся Валентину из-под очков, — вот вам ручка и бумага, пишите заявление на увольнение, мне такие работники не нужны.
— Ну и напишу, — огрызнулась Проскурина, — сами потом назад позовёте, работать то у вас считай некому.
— Обойдёмся тем персоналом, который есть, а вот таким как вы, в медицине не место.
— Слава богу это, не вам решать, — Валентина присела к столу, быстро написала заявление, пододвинула его к заведующей и ехидно спросила, — теперь довольны.
— Довольна, дальше на дежурстве можете не оставаться. Я сейчас Галю Калитину вызову.
Валентина вышла от заведующей, забрала из сестринской свои вещи и ушла домой, с твёрдым намерением перейти работать медсестрой в автоколонну: “Пусть там зарплата небольшая, но зато спокойно, выпустил водителей на линию, отметил им путёвки и всё свободен, делай что хочешь. А подработку я себе найду, например старикам уколы делать за небольшую плату, они только рады будут, и всегда отблагодарят, лишь бы в больницу не тащиться”.
Не попав к жене, Виктор вернулся домой ни с чем. На вопросы матери как чувствует себя Ада, ответил что не знает, его к ней не пустили. На следующее утро снова отправился в Касторное, на этот раз ему выдали халат и провели в палату. Ада неподвижно лежала на кровати и смотрела в потолок. Когда Виктор подошёл к нему, скользнула по нему безразличным взглядом, и отвернулась к стене.
— Ада, я тебе сейчас всё объясню, — Орлов попытался заговорить с ней, но замолчал на полуслове.
Соседка по палате встала и вышла в коридор, оставив их одних.
— Понимаешь, нужно было в Касторное за запчастями для грузовика ехать, обломалась моя машина, а нужных запчастей в колхозе не оказалось. Я вынужден был на своей машине поехать, понимаешь, — он тронул Аду за плечо, но она даже не пошевелилась, — а Москвич как назло тоже обломался по дороге.
Ада повернулась к нему, пристально посмотрела в глаза, а потом сказала.
— Витя, не надо опускаться до такого банального вранья. И не унижай ни себя ни меня подобным оправданием. Всё мне теперь известно, нашлись добрые люди, просветили вчера. Я когда из больницы выпишусь, то уеду из Верхотурья, после того что произошло, жить с тобой не смогу. А теперь уходи, и больше тут не появляйся, на развод тоже сама подам. Это была наша последняя с тобой встреча.