Глава 3
Когда Бульдог навестил Дарью в очередной раз и та снова отказала ему в свидании, одна из коллег по имени Катя, не выдержала:
-Слушай, Дашка, отдай ты его мне! - выпалила она.
То была бойкая, разбитная и стройная как берёза, натуральная блондинка с лицом надменным, холодным, неприятным.
—Что это значит "отдай"?! - неожиданно для себя самой, резко возмутилась Дарья. — Иван Савельевич не вещь, чтобы отдавать! Думай что говоришь!
—Тебе же он все равно не нужен. Ты вон Славку своего любишь. А мне бы пригодился. А? - не отставала нахальная Катя.
—Что ты несёшь, Катерина? - хмыкнула Дарья, смерив товарку строгим взором. —Он что же, по-твоему, не знает чего хочет? Или я, может быть, силой держу его? К другим мастерам не пускаю? Руки выкручиваю?
—А хоть бы и не держишь, не выкручиваешь, но ведь и не гонишь! - повысила голос Катя. —Ни себе, ни людям! Собака на сене!
—Цыц, девочки! Цыц! - вмешалась терпеливая хозяйка салона необъятная Зинаида Андреевна. —Разговор этот пустой. Делить нечего. Иван Савельевич сам решать вправе какого мастера посещать, какую женщину голубить. Мы должны быть благодарны, что такой человек выбрал именно нас. И уж точно не устраивать при нем склоки! Что-нибудь подобное услышу ещё раз, зачинщица будет уволена. Немедленно и без выходного пособия. Я все сказала!
Несколько раз после этого, не смотря на отповедь и угрозу вылететь вон, Катя пыталась переманить Бульдога, но не преуспела. Все её ужимки, улыбки и подмигивания остались незамеченными. Будучи много моложе и симпатичнее Дарьи, кокетка недоумевала:
—И что он нашёл в тебе?! - крикнула она после очередной неудачи. —Ты же обычная тётка! Таких миллионы!
—Да нет, Катя, в нашей Дашеньке есть изюм, загадка, а вот в тебе, увы... - произнесла вдруг тишайшая Лидия, из которой обычно слово не вытянешь.
—Много ты понимаешь, убогая! - презрительно фыркнула Катя. —Собрались здесь! Одна другой краше. Ущемленные, никчёмные, ни-ка-кие. Вы как увядшие цветы, как дырки от бублика.
Катины выходки все меньше нравились Зинаиде Андреевне и вскоре склочница была решительно уволена.
Телефон, который Дарья убирала в карман рабочего фартука, вибрировал не переставая.
—Иван Савельевич, дорогой, - мастер склонилась к самому уху Бульдога, —Отпустите меня на минутку? Посидите?
—О чем речь, Дашенька, о чем речь! - согласно закивал Бульдог и оскалился.
—Какой же урод... - мимолетно подумала Дарья, удаляясь из зала на улицу, на воздух.
—Слушаю вас! - произнесла она, ответив, наконец, на звонок.
Звонила соседка Ангелина Петровна.
—Дашенька, детка, наконец-то! Думала не дозвонюсь! - голос Ангелины дрожал от плохо сдерживаемого возбуждения. Скандалистка и сплетница, та всегда была в курсе всего. Стоило кому-то расстаться, поссориться, завести любовника или, на худой конец, заболеть, Ангелина оказывалась рядом. Её крупный бесформенный нос, украшенный темной родиной с двумя длинными седыми волосками, чутко улавливал малейшие перемены не только в собственном доме, но и как минимум в двух соседних.
Услышав скрипучий, знакомый голос Ангелины, Даша скривилась.
—Что-то случилось?
—Случилось! Ещё как случилось! - затараторила Ангелина, захлебываясь словами. —Мама твоя погибла. Незабвенная Анжела Тихоновна.
—Что, что?! - переспросила Дарья.
—В морг тебе надо на опознание. Телефона-то при ней не было...
Не дослушав соседку, Даша отключилась и отправилась в сквер, что раскинулся аккурат напротив салона. Присев на одну из скамеек, она откинула голову, прикрыла глаза и глубоко вдохнула холодный осенний воздух.
—Свершилось... - подумала сирота и улыбнулась. - Все-таки свершилось! Дождалась!
В морге Дарья стояла с каменным, суровым, отстраненным лицом.
—Да. Это она. Анжела Тихоновна Садыкова. Моя мать.
- Вы уверены? Сомнений нет? - тихо уточнил следователь, чьё присутствие страшно раздражало Дарью, поскольку не давало насладиться моментом. Истинные чувства надлежало скрывать, а радость, меж тем, так и норовила явиться, озарить лицо, растянуть губы, зажечь глаза.
—Сомнений нет, - сухо ответила она и вышла в коридор, где дожидались Славик, Викуля и вездесущая, назойливая как муха, Ангелина Петровна.
—Ты как, ма? - спросила Викуля, не переставая жевать жвачку.
—Все хорошо, доченька, все хорошо, - ответила Дарья, обнимая девушку.
—Она? - уточнил Слава.
Даша кивнула и перевела взгляд на Ангелину:
—Зачем вы здесь?
—Я?! Я зачем?! - возмутилась соседка. —Так ведь это я, я первая узнала! Я тебе, Дашенька, позвонила!
—Да, хорошо, Ангелина Петровна. Хорошо. Едем домой! - предложила женщина глядя на Славу.
—И что теперь? - спросила Викуля тем же вечером, когда все уселись за стол.
—А что теперь? - флегматично повторил Слава, наливая себе и Даше водку в изящные серебряные рюмочки, трогать которые покойница Анжела категорически запрещала под страхом неминуемого безобразного скандала.
—А теперь, доченька, у тебя появится отдельная комната. Можешь сделать там ремонт, можешь выкинуть все, что хочешь. Вот так! - и, опрокинув в рот рюмку, Дарья дерзко хрустнула огурцом.
—Ок. - кивнула Викуля. —Ну, я пошла?
—Иди, доченька, нам со Славой вдвоём побыть нужно, переварить, осознать, прочувствовать, - произнесла Дарья и тотчас махнула ещё одну рюмку.
Душа её пела, играла на свирели, купалась в тёплых водах июльского моря, гуляла по цветущему яблоневому саду.
"А ведь близкие люди..." - подумала она мимолетно и улыбнулась.
Надежда Ровицкая