История основана на реальных событиях. С благодарностью моей подписчице...
Мария смотрела в окно, за которым сгущались сумерки и испытывала беспокойство. Где же их носит? Октябрьский вечер был холодным, густые тучи нависали над домом и вот-вот польёт дождь. Беспокойство сковало её душу леденящим страхом. А вдруг что-то случилось?
Село под Костромой. 1941 год
Мария увидела через окно как к её калитке подошла Лидия, которая в последнее время разносила почту вместо Захара, призванного на службу. Только вот, почему она отошла? Однажды ей пришло письмо от Гриши и Лидия с радостью вручила ей заветный треугольник. А тут как-то тихо и, будто крадучись, она подошла к калитке и тут же быстрым шагом направилась вверх по улице.
Маша вышла из дома, открыла калитку и увидела сложенный между досками листок.
Развернув его, она чуть не упала навзничь, прочитав документ:
" Ваш муж, рядовой Фадеев Григорий Степанович....погиб...30 июля 1941 года"
Она читала, но не могла прочитать слова по порядку, все плыло перед её глазами.
- Машка, чего ты застыла, как изваяние? - бабушка Прасковья вышла из сарая и направилась к внучке. - Ну чего ты? Как будто смерть увидала!
Маша молча протянула ей листок.
- А чего тут? Глаза мои совсем не видят.
- Гриша.. - всхлипывая, и подергивая плечами, пробормотала Маша. - Погиб.
Прасковья тут же начала креститься, схватила внучку под локоть и усадила на лавочку.
- Ты, девка, только в руки себя возьми. Переживать сейчас не надобно, дитя под сердцем носишь. А может, ошибка вышла?
- А почему он мне тогда не пишет? За три месяца только одно письмо, в самом начале.
Бабушка села рядом и стала её утешать. Что такое потерять любимого мужчину, Прасковья знала. Муж её умер еще в молодости, нехорошие люди на дороге сгубили его. Молодая тогда еще женщина только одну дочь успела родить, Евдокию, мать Марии.
- Бабушка, а как я буду растить ребенка одна, а? - шептала Мария.
- Ну отчего одна-то? А мы с мамкой на кой тебе? И батька вот тоже дома, считай, мужицкое воспитание дитё получит. А коли девка будет, так и вовсе сама воспитаешь...
Мария проплакала всю ночь, не помогали уговоры матери, бабушки и отца. А под утро она проснулась от боли в животе и закричала, увидев кровь на простыне.
Так Мария потеряла ребенка, будучи на четвертом месяце беременности...
Отца Марии призвали в сорок третьем году, он был еще молод, всего 46 лет и вполне подходил для пополнения армии.
Евдокия все глаза проглядела, выглядывая в окна и подстерегая Лидию. Когда приходило письмо от Павла, все три женщины садились за стол и читали, выделяя каждое слово. Эти письма были им очень нужны и каждая весточка говорила о том, что он жив, что он скоро вернется домой, ведь все эти письма были наполнены надеждой.
А в мае месяце, за четыре дня до объявления Победы, Евдокии пришла похоронка на Павла. На женщину страшно было смотреть. Две вдовы - мать и дочь, поддерживали друг друга и оплакивали своих мужчин. А рядом с ними была умудренная жизненным опытом женщина, которая находила слова утешения для них.
1946 год
Он появился в селе в начале лета. Хмурый и угрюмый мужчина, которому на вид было за тридцать. Федор прибыл в село с мальчишкой лет семи. Мальчика звали Аркадием - как и отец, он был молчаливым, тихим и чурался людей.
Федор появился в селе, когда начали расширять молочное производство и нужно было строить дополнительные фермы.
Федора и его сына поселили в барак с такими же приезжими строителями, как и он. Этот барак на ладан дышал, все называли его просто "времянкой", потому что сюда, как правило, заселись на лето строители, молодежь по распределению или те, кто приезжал по обмену опытом.
Дом Марии соседствовал с этим бараком и она видела не раз, как Аркадий качал головой, когда его звали ребятишки гулять. Он был таким же нелюдимым, как и его отец...
Август в тот год выдался прохладным, лили проливные дожди и дул сильный ветер. Порой разыгрывалась такая погода, что хороший хозяин собаку из дома выпускать боялся. Вот в такую смурную пору и заболел Аркадий, промочив ноги в луже. Так как дом Марии стоял рядом, Федор обратился к молодой женщине за помощью:
- Фельдшер в городе, не знамо когда вертается, подсобите, женщины, дайте травки какой заварить или советом помогите.
Мария отправилась сама посмотреть на состояние мальчишки. Он лежал весь в поту, лоб его горел, мальчишка стонал и было видно, что ему плохо. Он жаловался на больное горло и на боль в голове.
- Вот что, Федор... - Мария оглянулась, оценивая ситуацию. - У вас тут сквозняки со всех щелей дуют, крыша прохудилась, да и в целом вид вашего жилища, прямо скажем, выглядит удручающе. Бери Аркашку и тащи ко мне в избу.
- Неудобно как-то, - Федор стушевался. - А что ваши мама и бабушка скажут?
- Что негоже в таком сарае мальчонке лежать, - сказала, как отрезала Мария.
Федор подхватил мальчика на руки и понес в дом Маши. Там Аркадия уложили на русскую печь, которая, как известно, лечит многие болезни. Прасковья и Евдокия тут же закружили наседками вокруг Аркаши и уже к вечеру жар спал.
- Пусть у нас отлеживается, а вы можете его навещать, - сказала Маша Федору и тот кивнул, поблагодарив.
Через три дня Аркаша уже бегал по дому, он был отогрет и обласкан тремя женщинами, и было видно, что не очень хотелось ему возвращаться обратно в барак. А тем временем Федор вдруг стал краснеть и заикаться рядом с Машей, она же, которая ранее была замужем и может различить симпатию, просто при очередной встрече спросила:
- Не хотите ли вы пригласить меня погулять?
- Я? Д-да.. Если можно. Ой, то есть, а вы согласитесь, если позову?
- Если позовете, соглашусь, - улыбнулась Мария.
- Тогда приглашаю вас на прогулку сегодня вечером. Погода вот уж второй день стоит чудесная, по настоящему летняя...- выдавил из себя робкий Федор.
- В восемь часов у моего дома. А Аркадий пусть у нас побудет пока.
Мария и Федор начали встречаться. Маша узнала, что Федя не сдал паспорт в колхоз потому что у него и у Аркаши прописка городская. Но в город его не тянуло, он говорил Маше, что хочет остаться в деревне. А женщина убедила его в том, что Аркадия надо в школу записать.
В конце сентября Федор и Маша тихо и без всякой свадьбы пошли и расписались в сельском совете. Федор из барака перешел жить к Марии и Евдокия с Прасковьей не могли нарадоваться, что наконец дома мужик появился. Уж давно крыша ремонта требовала, забор покосился, крыльцо скрипит, да и в баньке печку бы подправить.
Только вот одно беспокоило Марию - Федя не говорил о своем прошлом. Он никогда не рассказывал о своей жизни. Все, что Маша знала - это то, что родители Федора умерли, братьев у него нет, есть комната в коммуналке, в которой он прописан, но живут там сейчас соседи, у которых родилась двойня и ему вроде как неудобно возвращаться и выселять их. Маша гордилась его порядочностью и добрым сердцем, вон какой у нее мужик - жилье свое другим дал.
Она знала, что Федор воевал с 1943 года, вернулся в 1945 году. Но и про это он ничего не рассказывал, а Мария и не расспрашивала об этих двух годах, знала она, как вчерашние фронтовики не очень любят вспоминать это время. Боялась и боль воспоминаниями добавить.
О матери Аркадия Маша тоже ничего не знала - не было никаких документов, не было фотографий или памятных вещей. Федя просто сказал, что она умерла и все... Ни обстоятельств смерти, ничего. Да и Аркаша про мать ничего не знал, мал он еще.
В 1949 году Маша родила Полину, а в 1950 с разницей в один год появилась ее вторая дочь Варвара. Аркашку она любила как сына, да и как могло быть иначе? Ласковый тихий мальчик, не бегал по улицам, не озорничал, а по дому помогал, да что-то строгал из дерева во дворе. И к Федору у нее была любовь. Она давно смирилась с потерей первого мужа, его не вернешь, а вот жить дальше надо. Она молодой еще была и сердце ее хотело любви. Такой вот тихой, спокойной и размеренной...
1955 год
- Маша, ну чего ты все в окно выглядываешь? - Евдокия закуталась зябко в старую шаль. - Садись ужинать.
- Мама, не до еды мне. Вот вернутся Федя с Аркашей, тогда все вместе сядем и поедим.
- И правда, куда запропастились? До колхоза рукой подать, уже и бригадир с председателем должны были по домам разойтись.
- Может, в лесу заплутали?
- А чего в нем плутать? - удивилась Евдокия. - Три сосенки, да и те Федор как свои пять пальцев знает.
Федор и Аркадий уехали в колхоз сдавать капусту. Часть тогда оставляли себе, а "излишек" сдавали.
Два дня до этого Федор, Евдокия, Аркадий и Маша готовили "зеленку" - верхние капустные листья рубили, складывали в кадку и заливали водой, после выносили в сени или в сарай. Зимой просто рубили и из "зеленки" варили щи.
Аркадий, который учился на машинно-тракторной станции после семилетки, даже два дня прогулял, чтобы помочь отцу и приемной матери.
Прасковья к тому времени умерла, едва успев увидеть двух своих правнучек.
И сегодня, когда заготовка "зеленки" была окончена, оставив положенное себе, Федор с Аркашей погрузили капусту в телегу. Федя привел колхозную лошадь и они с сыном отправились на разгрузку. Их не было уже несколько часов, Мария все глаза проглядела в ожидании сына и мужа.
- Мам, а где Кеша и папа? - спросила ее Полина.
- Не знаю, дочь. Уж воротиться должны были.
- А если дождь пойдет, а Кеша простудится и заболеет?
- Успеют до дождя вернутся, - улыбнулась Мария.
Сестры горячо любили своего брата. К отцу они тоже испытывали нежные чувства, но не было от него той ласки и любви, которую они от Аркаши получали. Федя как-то не баловал их, считал, что девочками должна больше мать заниматься...
И вот сейчас они вместе с матерью сидели, затаившись, ожидая когда вернутся брат и отец.
Их не было... Всю ночь две женщины и две девочки не сомкнули глаз, под утро Полина и Варя все же задремали, а Маша решила идти к председателю, пусть поднимают мужиков да прочесывают лес.
- Ты чего спозаранку пришла? - щурясь и протирая глаза, спросил председатель колхоза.
- Куда моих мужиков дел, Ефим Петрович?
- Каких мужиков? Ты про Федьку и Аркашку, что ли?
- А у меня другие есть? - сверкая глазами, спросила Мария. - Вчера капусту в колхоз потащили, так и не вернулись.
- Их не было, - испугался Ефим Петрович. - Случилось чего? Я прождал, но их не было, а потом нет-нет, да дождь накрапывал, вот я и подумал, что сегодня капусту привезут, что побоятся лошадь гонять под дождем, правда, он вчера так и не хлынул.
- Нет их, - развела руками Маша. - Как уехали вчера в четыре часа, так до сих пор и нет.
- Ты, Мария, иди домой, а я сейчас в колхоз, мужиков подниму, да лес прочешем. Куда они могли подеваться?
Маша пришла домой, она намеревалась переодеться, обуться в резиновые сапоги да тоже отправиться на поиски мужа и сына. В комоде должен быть компас, она решила на всякий случай взять его с собой. Этот лес она знает, но дальше за лесом не была ни разу, а то одни рощи кругом, да места есть болотистые, авось, компас пригодиться.
Открыв комод, она вытащила компас, закрыла шкафчик и вдруг почувствовала беспокойство. Что-то не так, чего-то не хватает...
Снова сдвинув шкафчик, она обомлела - не было документов Феди и Аркаши. А они тут хранились. Документы Евдокии и Марии были в сельсовете, а вот муж, как прописанный в городе, свои и сына документы дома хранил.
Она стала искать по всему комоду, может, убрал в другой шкафчик, но бумаг не было. Не было и золотого крестика и царского червонца, которые как память хранились от дедушки.
Прижавшись к стене, Мария закрыла глаза. Что происходит? Где документы, крестик и червонец? Где Федя и Аркадий?
Мария пошла по дороге, ведущей в колхоз через небольшую полосу леса. И вдруг увидела толпу людей- они стояли у распряженной телеги с капустой.
- А, ты уже здесь? - вздыхая, подошел к ней председатель. - Вот, погляди - телега есть, капуста есть, но ни лошади колхозной, ни мужиков твоих..
Мария, глядя на телегу, все поняла - Федор и Аркадий уехали. Недаром пропали червонец и крестик, недаром не нашла она документов. Но почему сейчас? И как Федя мог бросить ее и дочерей? Нет, наверняка что-то случилось.
Ее мысли путались в голове - то она считала, что произошло несчастье, то разумом понимала, что муж ее бросил...
Продолжение