«Пережить голод моим родным помог небольшой огород и бабушкина предусмотрительность – в первый день войны она успела купить мешок пряников, которыми подкармливали моего папу на протяжении долгого времени».
«Родители прятали документы от дочки. О том, что Галя им не родная, девочка узнала только при получении паспорта. Ей запретили ехать в Ленинград искать родных».
«Старшая сестра жила около Петропавловской крепости, на ул. Куйбышева. Раз в неделю она ходила пешком из центра города на Удельную к младшей сестре и несла ей кусочки хлеба – то, что могла выкраивать из своих рабочих пайков».
О своих родных рассказывают читатели моего канала.
Две линии – два юбилея
«Семья моего отца пережила всю блокаду в Озерках, – рассказывает автор канала «История моих предков и мысли о неизвестном». – В начале блокады папе было меньше двух лет. Он жил с матерью и бабушкой, отец был на фронте. Пережить голод моим родным помог небольшой огород и бабушкина предусмотрительность – в первый день войны она успела купить мешок пряников, которыми подкармливали моего папу на протяжении долгого времени.
И ещё семье здорово помог мой дядя, Яков Николаевич Томановский, папин старший брат. Его призвали в армию – и он сразу попал на фронт, воевал на Карельском перешейке. От передовой до Озерков по прямой было около 15 км. Дядя отпрашивался у командира и часто по ночам ходил пешком домой, приносил родным продукты, которыми делились его однополчане, а к утру возвращался в свою часть. Повезло – ни разу не попался патрулю... Во многом благодаря дяде Якову семья спаслась от голодной смерти в блокаду. И не только спаслась, но и дождалась с фронта папиного отца, моего деда, он дошёл до Берлина и вернулся домой.
Дядя Яков на войне тоже выжил, хотя и вернулся с фронта инвалидом из-за больного сердца. Умер в 35 лет, но к этому времени успел защитить диссертацию. Весной 2024 года ему исполнилось бы 100 лет.
Мои родственники по материнской линии – прабабушка, бабушка, мама и её брат – в начале войны были эвакуированы на Урал. Дед, Василий Михайлович Михель, известный метеоролог, провёл в блокадном Ленинграде самую тяжёлую зиму 1941-1942 годов и весной тоже был эвакуирован на Урал. В пути у него украли самое ценное – портфель с готовой докторской диссертацией, которую ему пришлось восстанавливать долгие годы.
Первую блокадную зиму пережил и мой прадед со стороны мамы, Николай Иванович Постников. Почему не эвакуировался вместе с другими родственниками? Насколько мне известно, он был тогда ещё крепким мужчиной 63-х лет, работал на заводе. А эвакуировали в первую очередь женщин и детей. В блокадном городе прадед смог дожить до весны, он умер 7 марта 1942 года. Узнав об этом, в эвакуации умерла его жена, моя прабабушка.
Семья вернулась в Ленинград в 1944 году. Поначалу у моих родных возникли сложности – их квартиру заняли. Но им удалось через какое-то время выселить новых жильцов.
На фото семья моего прадеда перед войной. Николай Иванович – в центре, слева – моя прабабушка, Софья Васильевна, справа – моя бабушка Нина. Во втором ряду – братья бабушки – Борис и Николай.
Что касается моего деда-метеоролога, Василия Михайловича Михеля, он защитил докторскую диссертацию только в 1964 году. На фотографии, сделанной перед самой войной, – молодой дедушка с дочкой Ириной, моей мамой.
Кстати, моему деду 13 января 2024 года исполнилось бы 120 лет... Его не стало в 1984 году».
Дом у моста с конями
«Хочу рассказать об одной жительнице блокадного Ленинграда, её звали Галя. Это была сотрудница моей бабушки, – делится своей историей читательница Мария Николаева. – В 1960-х годах бабуля Инна работала нормировщицей в Вологодском отделении Северной железной дороги, к ним в отдел прислали новенькую. Галя Инне в дочки годилась, но, несмотря на разницу в возрасте, они подружились.
Однажды бабушку отправили в командировку в Ленинград. Галя узнала об этом и стала просить Инну сходить в дом у моста с конями (Аничков мост и кони Клодта), откуда её эвакуировали.
Из своего блокадного детства Галя помнила всего два момента. Мужчина в шинели берет её на руки и высоко подкидывает – папа. Чёрная женщина лежит в поезде на лавке – мама. Галина мама умерла в эвакуационном эшелоне по пути в Вологду. Галю отдали в вологодский Дом малютки. Туда пришли муж с женой – местные железнодорожники. Незадолго до этого они получили с фронта похоронку на сына. И решили взять на воспитание ленинградского мальчика-сироту. А Галя стояла в манежике одна, увидела незнакомую женщину, протянула ручки и сказала: «Мама!».
Удочерили её сразу. И сын вернулся – живой и невредимый! Родители прятали документы от дочки. О том, что Галя им не родная, девочка узнала только при получении паспорта. Ей запретили ехать в Ленинград искать родных... Моя бабушка всю жизнь себе простить не могла, что отказала Гале в просьбе сходить в тот дом у моста».
Три ленинградские сестры
«Мои две бабушки (сёстры родной бабушки Нины) на протяжении всей блокады оставались в осаждённом городе, – рассказывает Анастасия Волкова. – Старшая, Анастасия, работала на Ленинградском механическом заводе им. Карла Либкнехта, получала рабочую карточку. Младшая, Анна, с рождения была горбатенькой, во время войны она находилась в Доме инвалидов в районе Удельной.
Старшая сестра жила около Петропавловской крепости, на ул. Куйбышева. Раз в неделю она ходила пешком из центра города на Удельную к младшей сестре и несла ей кусочки хлеба – то, что могла выкраивать из своих рабочих пайков. И младшая тоже делилась своей крохотной порцией. Старшая говорила: «Зачем ты оставляешь эти крохи, ведь у тебя и так совсем мало». На что Анна отвечала: «Если ты умрёшь, то и я умру, ведь у меня никого больше нет».
В это время моя родная бабушка Нина, средняя сестра, вместе с сыном от первого брака находилась в оккупированном Крыму – жила у родных мужа в селе Добром. Бабушка рассказывала, что у них стояли румыны, которые не были столь жестокими, как немцы, иногда даже делились своей мамалыгой. Немцев боялись. Семья, в которой жила бабушка, скрывала родственника, он был связан с партизанами. Нина носила ему еду в какой-то погреб или подвал (может, это был какой-нибудь сарай).
Во время войны сын Нины умер, муж погиб на фронте. Уже в мирное время бабушка вышла замуж во второй раз – и снова за крымчанина (моего деда). Из двух бабушкиных сестёр замужем была только Анастасия, она жила со своим мужем до самой его смерти в той же квартире, на Куйбышева. Вместе с ними проживала и сестра Анна.
Бабушка Нина и дедушка Иван со своей первой дочкой тоже переехали в Ленинград. К сожалению, дочь умерла. А в 1951 году у них снова родилась девочка, Ирина, – моя мама. Жили они сначала с сёстрами, а потом от фабрики сами построили дом на ул. Фокина в Выборгском районе и получили там комнату, в ней и поселились. У переживших блокаду Анастасии и Анны детей не было. Все три сестры (Нина со вторым мужем) воспитывали и любили единственную девочку – мою маму. А потом, много позже, родились мы с братом, и нас также любили три бабушки, и всех трёх мы считали самыми близкими, родными бабушками».
Дорогие друзья! Если среди ваших родственников есть жители блокадного Ленинграда, расскажите, пожалуйста, о них в комментариях.
Подписывайтесь на мой канал. Всего вам доброго и до новых встреч!
Предлагаю также прочитать другие статьи