Убранство дома ничем не удивило. Нет ни новой мебели, ни красивых безделушек. Шторы допотопных времен, но на стенках хорошая побелка. Полы чистые, постель аккуратно заправлена. На стене висят старинные фотографии. Большие часы не работают. Вся мебель: две железные кровати да стол. Видно, этот мужчина постарался по-своему наладить свой быт. А в доме, судя по всему, уже давно никто не жил.
Но все же здесь было очень уютно. Уж точно не сравнить их житуху в шалаше на кладбище. И не сравнить с их логовом в подвале. Голову можно приложить к подушке, в одеяло завернуться. И это прекрасно.
–Как у вас чисто в доме... – Данил попытался завязать разговор.
— Чистота — мать порядка! – Хозяин был краток.
Пока мальчишки осматривали дом, мужчина возился у стола. Он накрошил овощи, которые лежали на подоконнике, наломал хлеб. Поставил банку с водой. И только под конец водрузил бутылку на самый центр.
Это была не водка. Какой-то спирт. Но ребят уже не удивишь такими напитками. Они и такое пили не раз. Просто запах острей. Если хочешь, чтоб тебя не тошнило, просто зажимаешь нос.
Когда все было готово, хозяин позвал гостей к столу:
— Прошу, господа! Тут как в лучших ресторанах Парижа...
Пацаны тут же потянулись за куском хлеба. Они были голодны. Схватили по куску побольше и стали жадно жевать. Косой тихо наблюдал за ними.
Те быстро проглотили один кусок и потянулсь за вторым. Видимо, хозяин смекнул, что так все быстро улетит. Не выдержал:
— Закуску в еду не превращать! – строго сказал он.
Первую рюмку опрокинули за знакомство. Эта жидкость обожгла рот, и горячей струей полилась внутрь. Данила чуть не стошнило. Ладно, хоть успели воду подать.
— Между первой и второй — чтоб пуля не пролетела, говорят у нас. – Ильдар устанавливал какие-то правила и торопился наполнить рюмки по-новой. Когда подняли вторую, в животе стало тепло. Лица ребят раскраснелись, языки развязались. Данил обратил внимание, что глаза у нового знакомого действительно косили. Если бы не снял очки, то и не заметил бы. Теперь он понял, откуда его погонялово.
Ильдар – мужчина за сорок. Почти половину жизни он провел в тюрьме. Причина одна – руки на месте не стоят. Сейчас вот радуется своей свободе. Впрочем, радуется ли? Когда выходил, сам тоже так думал. А вернулся – от увиденного все внутри перевернулось. Отцовский дом совсем обветшал. Соседи, зная его нрав, особо с ним не общаются. Попытался устроиться на работу, но как узнают, что он отсидевший, осторожно отказываются.
А есть что-то надо. Одним воздухом сыт не будешь. Хочешь, не хочешь, пришлось вновь вспомнить о всех умениях. Но пока он осторожничает. Нужно отдохнуть от темных камер тюряги. А еще, что нагнетает тоску – одиночество. Его угнетает, что нет никого, кому бы он раскрылся, даже того, кто бы чай с ним попил.
В тюрьме хотя бы не одиноко – есть друзья-товарищи, приятели, которые на одной волне. И сейчас знакомство с двумя ребятами подняло ему настроение. Во-первых, трое – это трое, не соскучишься. Во-вторых, ребята помогут и ему. Да, у Ильдара уже были на них свои планы.
Пацанчики шустрые, видно, что непугливые. К тому же, им нет еще и 18. Что бы ни натворили – наказание не будет жестким. Это Ильдар хорошо знает. Лишь бы получилось все, как он задумал… Да, Косой-Ильдар возлагает на них большие надежды…
Становилось все веселей. “Три подпорки крепко держат, давайте и третью”, – снова подняли они рюмку. Потом сразу выпили и четвертую, мол, “арба хорошо едет на четырех колесах”... Подвыпившие мальчишки рассказали, где они живут и какими ветрами их пригнало в эти края.
Ильдар тоже разговорился. Вытащил карты, стал показывать разные фокусы. Мальчики наблюдали за его руками, раскрыв рты.
–Дядя, а ты и нас научишь? – Язык у Цыгана заплетался, но он еще держался. – Если бы я мог так ловко шарить по карманам, как ты давеча с зажигалкой, вот бы я зажил!..
–Сначала пусть меня научит! – Данил присоденился к разговору. – Не зря вчера чесалась ладошка...
Ильдар очень радовался такому рвению своих юных друзей. Но старался быть сдержанным.
– Если очень хотите, то попробуем, - небрежно обронил “учитель”.
– Конечно, хотим!
– Я очень даже согласен!
Рюмки вновь наполнились. Ильдар встал, чтобы сказать торжественный тост:
–Друзья! – сказал он, откашлявшись. – Давайте выпьем за тех, кто покинул этот мир. Я дожил до того возраста, когда пришлось потерять очень много близких людей. Пока я сидел в тюрьме, ушли и мама, и отец. Да будет им место в раю. – Когда Ильдар произносил эти слова, голос его задрожал. Видимо, его мучила совесть, что он не увидел их последних дней. Он выпил и со стуком поставил рюмку на стол. Все долго молчали. Никто не смел нарушить тишину первым.
Но первым начал Цыган. Он положил руку на плечо Данила и горько зарыдал:
– После этого тоста я вспомнил покойного Ореха. – Он вытер рукавом слезы, брызнувшие из его глаз. – Так жалко нашего друга. Рано ушел...
–Ладно, брат, успокойся! У каждого свой срок...
–Не утешай меня! – Цыган вскочил с места и прикурил сигарету. – Дайте мне хоть раз проплакаться по-настоящему. Вы же не знаете, как у меня накипело внутри? Вы думаете, вечно улыбаюсь, так значит, я нисколечко не переживаю? Еще как! Почему мы не можем жить, как все, в приличном доме? Почему мы должны воровать, чтоб не сдохнуть с голоду? Чем мы хуже всех остальных?
Хозяин не выдержал душераздирающих криков подростка:
–Все, хватит! Сердце не рви! – начал успокаивать он его. Но Цыган не скоро пришел в себя. Он еще долго шмыгал, что-то бормоча про себя.
–Знаешь, что больше всего обидно? – и он по-очереди заглянул в глаза товарищам. Данил не ответил, только глубоко вздохнул. У него тоже гулко билось сердце от мыслей о смерти друга. – Вот увидишь – я тоже скоро помру.
–Да ну тебя! – Данилу хотелось прекратить неприятный разговор.
–Помру, я это сердцем чувствую! – Цыган, желая спрятать слезы, наклонил голову. – Мне недолго осталось жить. Я так устал от этой житухи, так устал... Тогда и встречусь там с Орехом. Знаю, он там меня ждет. Вот и вчера опять приснился. Зовет за собой, а начну идти за ним – исчезает... Помру я скоро, помру!
–Так нем еще жить да жить! А ты про смерть болтаешь. Думаешь, мне легко? Думаешь, я не скучаю по Ореху?! Он же был для меня родной. Вспомню, как он смеялся, от души, мне тоже становится тоскливо. – У Данила по щекам потекли слезы.
–Я смерти не боюсь. Только вот что обидно...
–Что? – К разговору присоединился хозяин.
–Вот если человек помрет, то близкие плачут, жалеют. А кто будет плакать после нашей смерти? Грош нам всем цена! Даже толком не похоронят, с честью, как других. Привезут на кладбище, опустят в яму – и делов. Хорошо, если напишут год рождения. И поставят номер. Словно не рождался такой человек и не жил! Ноль! А ведь хочется жить после смерти хотя бы в памяти кого-то. Чтобы вспоминали, иногда скучали, поплакали. Но нам такого счастья не достанется. Вот что обидно... – Цыган сам вздрогнул от своих слов. Надо же, высказался совсем как взрослый. Нет, не впервые ему приходила такая мысль. Он давно задумывался об этом.
Ильдар дал подростку возможность выговориться, выплеснуть наболевшее. Но когда он закончил, все же вставил и свое слово.
–Кто мне не нравиться больше всего – так это пессимисты, – начал он. – Никогда нельзя унывать. Наоборот, нужно всегда быть оптимистом. Знайте одно: пессимист умирает дважды! Он все время думает, что вот сегодня помрет или завтра. И это его первая смерть. А во второй раз – это настоящая смерть. Это уже неизбежно, это случится со всеми. А оптимист умирает только раз. И стоит ли каждый раз пугать себя, все время тревожиться? Нужно быть оптимистом! – Очередь дошла до второй бутылки. Хозяин всем разлил поровну. – Давайте выпьем за оптимистов!
Сколько раз они чокались и выпивали, Данил уже не помнит. Да, на этот раз он явно перебрал лишку! Не помнит, как они заснули. Проснулся на голом полу. Значит, просто не хватило сил добраться до кровати. Да, явно перепили. Вот и сейчас нет сил даже голову поднять. Закрывает глаза – голова кругом, перед глазами какие-то звездочки. Стоило взглянуть на стол с пустой бутылкой, тут же стало подташнивать. Сердце гулко стучит. Да, нехорошая эта штука – выпивка: сегодня тебе хорошо, а на завтра – просто кошмар.
Продолжение следует.
Перевод от Зухры Буракаевой.
