Глава 54
Полина
После операции Макс наконец-то пришёл в себя. Захожу его проведать. На лице испарина, глаза замученные. Вижу, как старается пошевелиться.
– Тяжело двигать конечностями? – спрашиваю сочувственно.
– Да.
– Я объясняла перед операцией. Первый и второй шейные позвонки. В общем, две верхние шейные кости сломаны. Нервы, связывающие всё тело, проходят через шейные позвонки, – поясняю другу.
– Мне сказали, что позвонки заменят и зафиксируют винтами.
– Операция прошла успешно. Я сделала, что могла. Теперь твоя очередь.
– Я не смогу ходить? – грустно спрашивает Макс.
– Ты был рядом со мной, когда я не хотела жить. Ты не давал мне советов. Просто ждал, пока я приму решение. Ты всегда был внимательным, даже в юности.
– Я же крутой, – грустно усмехается он.
– Нет. Ты очень крутой, – подбадриваю друга.
– Теперь мой мозг не контролирует тело, и не надо меня утешать, – произносит он.
– Попробуй подвигать пальцами.
– У меня ноги и руки не двигаются. Какие пальцы, блин? Не могу.
Смотрю на Макса пристально, и он понимает: пока не сделает хотя бы одной попытки, я от него не отстану. Хмурится, напрягается. Проходит секунда, другая… и вдруг указательный палец на правой руке дёргается.
– Говорила же, что можешь! – улыбаюсь другу.
– И правда, могу. Ты права, – ошеломлённо произносит он. – Теперь моя очередь. Я покажу тебе, какой я крутой и могучий.
– Ты всегда был крутым. Не нужно мне ничего доказывать. Просто найди хорошую девушку.
– Эй, это ты найди хорошего парня. Врач, который меня оперировал, разве он не был твоим учителем в школе?
– В точку.
– Женат, небось?
– Нет.
– Не встречайся со стариками. Ты просто слишком хороша. Тебе нужен кто-то вроде меня, – говорит Макс, заставляя меня хихикнуть. Надо же! Только что после сложнейшей операции проснулся, а уже советы раздаёт и жизни поучает!
– Макс, похоже, ты идёшь на поправку.
Он улыбается в ответ.
***
Алексей Петрович
– Для чего нужны показатели микроэлектродов? – спрашиваю обеих младших врачей. Это Полина и Катерина. Стоят напротив в ординаторской. Мы обсуждаем перспективы лечения спортсменки Варвары Моховой.
– Чтобы понять происхождение спазма, – первой отвечает Новосельцева.
– Верно.
– И как нам проверить отзывчивость моторики пациентки, если электростимуляция вызывает тремор? – спрашивает Полина.
– Ей нужно натянуть лук, – отвечаю.
– Во время операции? – поражается Катерина.
– Конечно. Будешь на операции, следи за очагами тремора, а Полина будет смотреть за пациенткой.
– Хорошо, – говорит Озерова.
– Пойдём, – призываю коллег следовать за собой.
Через полчаса мы собрались в операционной. Варвара лежит, немного бледная и тревожная. Трудно представить, что ощущает человек, пребывающий в полном сознании и понимающий, что в его голове копошатся врачи со своими инструментами. Но такова особенность этой операции: необходимо, чтобы пациент оставался в сознании.
Пока я провожу манипуляции, Полина и Катерина следят за состоянием пациентки. Сверху за нами наблюдают профессор Артамонов и ординаторы.
– Смотри, сейчас виден тремор клеток. Это вентральное ядро таламуса, – показываю на монитор, по которому бегут тоненькие линии показателей мозговой активности.
– Так странно. Ничего не чувствую. Что-то не так? – спрашивает Мохова.
– Мозг не чувствует боль, не бойтесь, – отвечаю ей.
– Вижу очаг, – произносит Катерина.
– Почти закончили. Поговори с пациенткой, – обращаюсь к Полине.
– Как себя чувствуете? – спрашивает она спортсменку.
– Как будто голова пустая. Кажется, что я героиня фильма «Матрица».
– Как её рука? – спрашиваю Озерову.
– Ещё дрожит. Вот так? – Полина берёт правую руку Варвары и сгибает и разгибает в локте.
– Ты установила на 130 герц и полампера? – спрашиваю её.
Она кивает.
– Подними до одного вольта.
– Хорошо.
Спустя несколько секунд Озерова докладывает:
– Тремор всё ещё есть.
– Что-то пошло не так? – спрашивает Катерина.
Замечаю, как спортсменка начинает пристально всматриваться в потолок и моргает. Так, как это делает только что проснувшийся человек.
– Я не вижу. Всё размытое, – тревожно произносит Варвара.
– Зрение затуманилось, – говорит Полина.
– Сигнал странный, – указывает Катерина на монитор.
– Небольшое кровотечение, – делаю вывод.
– Думаю, надо убрать зонд и ждать, когда кровотечение остановится, – предлагает Новосельцева.
– Нет, нужно остановить кровотечение сейчас, – произносит Полина. – Возьмите иглу для биопсии и откачивайте кровь, пока не остановится.
Вздыхаю. Надо попробовать.
– Дайте иглу для биопсии, – говорю хирургической медсестре.
– Я не вижу. Ничего не вижу. Что-то не так, да? – ещё более нервно и громче спрашивает Варвара.
– Почему её рука дрожит? – слышно, как наверху Артамонова спрашивает Парфёнов.
– Что-то не так! – восклицает Расторгуев.
– Не устраивайте панику! – пресекает их вопли Олег Павлович.
– У вас небольшое кровотечение в мозгу, – спокойным тоном обращается Полина к пациентке. – Доктор Макаров сейчас его остановит, не беспокойтесь.
– А если я потеряю и зрение? – спрашивает Варвара.
Полина кладёт ладонь на её мелко дрожащую кисть, пристально смотрит в лицо и говорит уверенно:
– Верьте нам. И себе, вы ведь согласились на операцию.
После Озерова с надеждой смотрит на меня.
– Я думаю, вам лучше подождать, – предлагает Катерина.
– Делаем, как решили, – отвечаю ей.
– Мутное зрение – это временный эффект от операции. Скоро оно вернётся, – Полина продолжает успокаивать спортсменку.
– Почти закончили, – говорю вслух, чтобы поддержать и Полину, и Варвару.
– Доктор!.. – хныкающим тоном произносит Катерина.
– Он сказал продолжать, – прерывает её Озерова.
Новосельцева бросает на коллегу недовольный взгляд, но молчит.
– Остановил кровотечение, – констатирую, вытянув шприцом около полутора кубиков. Вижу, как график на мониторе вернулся к первоначальному значению. – Попробуй снова дать импульс, – говорю Полине.
Она нажимает несколько кнопок.
Проходит секунда, вторая…
– Я снова отлично вижу! – радостно говорит Варвара.
– А руку видите? – спрашивает Полина, улыбаясь под маской.
Мохова поднимает её, держит перед собой, рассматривает.
– Она больше не трясётся, – восклицает пациентка с восторгом.
Мы все счастливо улыбаемся. Кроме Катерины, у которое кислое выражение лица. Подхожу к спортсменке, протягиваю ей ладонь:
– Возьмите меня за руку.
Она берёт, сжимает мои пальцы.
– Поверить не могу.
– Невероятно, да? – улыбаюсь. – Медленно опускайте, поднимите правую руку, выпрямите и медленно поверните справа налево. Медленно. Вот так. Указательным пальцем дотроньтесь до носа. Сделайте знак «победа».
– Спасибо! – смеётся Варвара.
– Дадим вам лук. Где лук? Принесите сюда, – прошу медсестру.
– Осторожно. Скажите, если что-то неприятно, – говорю Моховой, передавая ей спортивный снаряд.
– Итак, это золотая медалистка Олимпийских игр Варвара Мохова со своим луком!
Никогда прежде больница имени Лёвушкиной такого не видела. Перед ошеломлёнными медработниками полулежит на операционном столе девушка со спортивным луком в руке. Это при том, что в макушке у неё довольно крупное отверстие! И что вся она присоединена к разным приборам! Но нужно сразу убедиться, что мозг работает.
Варвара медленно натягивает тетиву. Тщательно целится. Разжимает пальцы, и стрела летит в мишень, прикреплённую специально ради такого случая на потолке.
– Десять баллов! – восклицаю и хлопаю.
По операционной раздаётся шквал аплодисментов.
– Отлично справились. Давайте заканчивать операцию, – говорю пациентке.
***
Полина
Иду в раздевалку, и там неожиданно встречаю Катерину.
– И что это было? – спрашивает она противным голосом.
– Ты о чём?
– Он сказал «подождать». Это было необходимо? Хочешь выпендриться перед доктором Макаровым? – вредничает Новосельцева, скрестив руки на груди и глядя на меня с презрением.
– Это ты вела себя непрофессионально, – отвечаю ей прямо.
– И что я сделала? Мы могли извлечь зонд и подождать, пока кровотечение остановится.
– Крови было слишком много. Ты не знаешь, почему у неё были проблемы со зрением? Кровь усилила давление на оптический нерв, – объясняю Катерине прописные истины, которые она-то давно должна была уяснить.
– Я не понимаю, зачем было позорить меня и выпендриваться? – гнёт она свою линию.
– Успокоить пациента крайне важно. Как же он разнервничается, когда услышит наш спор? – задаю ей риторический вопрос.
Катерина ответила бы, но в кармане у неё жужжит телефон. Она вытаскивает его. Смотрит на экран, недовольно вздыхает. Потом уходит, а мне и хорошо. Не придётся продолжать этот неприятный разговор.
***
Алексей Петрович
Выпить чашку горячего кофе с молоком после операции, сидя в тишине собственного кабинета, – что может быть приятнее? Только лежать дома на диване и смотреть телевизор, ну и ещё некоторые вещи. Увы, пока моя смена не закончилась. К тому же стук в дверь возвещает о прибытии посетителя. Это Катерина.
– Да. Присаживайся, – показываю ей на стул напротив. – Катерина, твоё поведение сегодня вышло за рамки. Ты поступилась профессиональной этикой и мешала нормальной командной работе. Думаешь, я отношусь предвзято?
– Я думаю, вы слегка преувеличиваете, – отвечает она.
– Мне кажется, ты не до конца понимаешь ситуацию. Это операция на открытом сознании, пациентка была в сознании. Как бы ты чувствовала себя во время такой операции, зная, что у тебя в голове дыра?
– Я просто высказала своё мнение, – упрямо говорит Новосельцева. – Вам было недостаточно сказать, что мне недостаёт профессионализма?
– Я не имею ничего против твоего мнения. Не делай вид, что не понимаешь. Или ты и правда не понимаешь? Если мы решили стать командой, ты должна поддерживать принятые решения. Мы уже решили останавливать кровотечение, ты должна была просто подождать. Если бы пациентка засомневалась в моей компетентности, каким бы был результат?
– Если бы на моём месте была Озерова, вы бы вели себя так же?
– Конечно! Я говорю о профессионализме. До каких пор ты собираешься сравнивать моё к вам отношение?
– До конца жизни, – бурчит Катерина, глядя в сторону.
– Катерина, – тяжело вздыхаю. – Больше я не буду пытаться тебя образумить. Похоже, это бессмысленно. Больше никаких со мной операций. Ты отстранена.
Катерина бросает на меня строгий взгляд, встаёт, коротко кивает и уходит.
«Она меня точно когда-нибудь доведёт», – думаю, глядя ей вслед.
