Так как голод был явлением частым и многовековым, в России уже с древнейших времен существовала целая система продовольственной безопасности. Раздача княжеских запасов голодающим и неимущим упоминается еще в житие святого князя Владимира. Из этого можно сделать вывод, что на княжеских дворах создавались житницы, запасающие продукты впрок. Подобные запасы в меньших масштабах делали и крестьяне. Это была самая логичная мера в зоне рискованного земледелия и в условиях феодальной раздробленности. Раздача зерна князем или царем часто упоминалась в русских летописях, в том числе в драматичные Смутные времена Борисом Годуновым. Меры оказания помощи проникали и в главные государственные документы. Например, в Соборном Уложении 1649 года была статья, обязывающая господ заботится о своих крепостных и холопах. Холоп, выгнанный в голодный год, становился свободным. Петр I создал специальные губернские комиссии по вопросу заготовки хлеба. Понятно, что меры эти были не всегда эффективны, случавшийся неурожай мог быть несопоставим с имеющимися запасами, либо сами запасы могли быть уничтожены: грызунами, насекомыми, сыростью или пожарами.
Однако вспышки неурожая имели свой положительный эффект: массовый голод вынуждал совершенствовать меры борьбы с ним. Так, после сильных неурожаев 1830-х вышло положение о запасах для пособия в продовольствии, которым официально формировалась система продовольственного капитала. Если ранее каждая губерния сама определяла, делать ли натуральные хлебные запасы или же создавать запасные денежные капиталы, то теперь устанавливалось совместное действие этих двух мер во всех губерниях. Натуральные хлебные запасы формировались в каждом крестьянском обществе через взносы его членов и складировались в особых сооружениях — магазинах. В неурожайные годы из этих магазинов нуждающимся выделялись ссуды, которые те должны были погашать с новым урожаем (в случае невозможности должника вернуть ссуду вопрос рассматривался на крестьянском сходе). Эта система действовала для государственных крестьян, помещики были обязаны в неурожайные годы снабжать своих крепостных крестьян хлебом самостоятельно. Денежные капиталы формировались на губернском уровне и могли расходоваться только на закупку хлеба в неурожайные годы. Отдельно развивались подобные фонды в городе. [163]
После отмены крепостного права в 1861 году, система снова изменилась. Помещики больше не обеспечивали своих бывших крестьян во время голода. Сельские хлебные магазины перешли в прямое ведение общин, которые ввели обязательный сбор с крестьян в эти магазины. Селяне же сами ведали выдачей ссуд и размерами выдачи, состоянием складов. С появлением земств в 1864 году заботы о «народном продовольствии» перешли в их ведение, причём права (и обязанности) земств постоянно расширялись. В 1874 по их ходатайству указом императора была допущена замена натуральной системы обеспечения — денежной. В итоге к концу 19 века существовало три источника пополнения запасов: хлебные запасы в крестьянских общинах для пособий при местных неурожаях, губернские капиталы и общеимперский капитал, который использовался, когда выше упомянутых источников не хватало. [163]
Сами по себе меры не ограничивались одной лишь физической раздачей хлеба голодающим. Это были и денежные ссуды (при чем в особо сильные неурожаи безвозмездные), и открытие общественных работ, и смягчение государственных повинностей, платежей долгов и сборов в казну, и отмена рекрутских сборов в наиболее пострадавших губерниях, и безакцизный отпуск соли из казённых магазинов для поддержки скота государственных крестьян и т.д. В неурожайные годы для предотвращения вывоза хлеба за границу, существенно повышались пошлины, в 1848, 1854-56 годы вывоз полностью запрещался.
И все же небывалый масштаб голода 1891-92 годов (так называемый «царь-голод») озадачил как правительство, так и общественность. Принятые меры оказались недостаточными не только из-за масштабов, но и из-за безалаберности на местах. Продовольственные магазины во многих губерниях были заполнены только на четверть, что вынудило земства срочно закупать продовольствие на стороне, это спровоцировало резкий рост цен на хлеб, который не прекратился и после запрета вывоза за границу. А последствия ухода России с мирового рынка в 1891 году сказалось на нашей стране отрицательно. Произошло снижение общемировых цен на русский хлеб, а освободившуюся нишу заняли американские конкуренты, также была спровоцирована «таможенная война» с Германией. Положение было восстановлено только в 1893 году.
Между прочим, пострадали не только крестьянские хозяйства, но и помещичьи. Вслед за сельским хозяйством в кризисе оказалась и отечественная промышленность. В 1892 по 66 губерниям России (включая привисленские, прибалтийские и Кавказ) было заложено около 20% всех имений и до 40% всего частного землевладения. [173]
Но была и другая проблема – доставка хлеба на места оказалась крайне медленной, что было вызвано недостаточно развитой сетью железных дорог в стране. Транспортные артерии оказались закупорены и перегружены. Именно после царь-голода железнодорожное строительство заметно интенсифицировалось. С 1893 по 1899 ежегодно открывалось от 1668 до 5248 километров железнодорожных линий [173], за 1896-1900 было построено 15 тысяч вёрст железных дорог [174]. Благодаря этому, по оценке современников «подвоз хлеба в нуждающиеся местности в XX в. уже не встречает тех затруднений, как в старое время... в настоящее время с развитием жел.-доp. сети в Европейской России едва ли найдутся такие местности, которые голодали бы из-за невозможности подвезти хлеб из урожайных районов» [цитата по 175]. Активно развивался и водный речной транспорт, на который в конце XIX века приходилось около 1/3 всего объёма грузовых перевозок [173].
Тем не менее правительство предпринимало энергичные меры и в прямой поддержке голодающих. На закупку хлеба и выдачу ссуд было потрачено 152,3 миллиона рублей, на которые закуплено около 1,7 миллионов тонн продовольствия, дополнительно 7 миллионов рублей поступило из губернских и общественных продовольственных капиталов. При воцарении Николая II все долги крестьян по ссудам в Общеимперский продовольственный капитал и в казну до 1866 были списаны, из долгов же, выданных позже, списана половина (всего было списано около 50 миллионов рублей) [166].
Помимо государства, помощь пострадавшим оказывали различные благотворительные общественные организации, которые возглавлялись Особым комитетом Наследника Цесаревича. Помощь оказывалась всем без различия сословий: борьба с болезнями и эпидемиями, снабжение безлошадных дворов лошадьми, закупка кормов для скота и семян для полей и т.д. Одно только общество Красного креста собрало и потратило 5 миллионов рублей пожертвований. На эти средства было открыто 2763 столовых, 40 приютов и ночлежных домов, выдано 3,5 миллионов обедов, помощь получили 35 тысяч голодающих. В районы, пораженные эпидемиями (с весны 1892 начали распространяться цинга, оспа, тиф, пришедшая из Европы холера), Красный Крест направлял передвижные санитарные отряды [176]. Своими силами и средствами существенную помощь оказала и Православная церковь: монастыри снабжали продовольствием окрестных крестьян, на приходах организовывались сборы средств пострадавшим [177]. Создавались и частные благотворительные организации, возглавляемые известными общественными деятелями, учеными, писателями и другими неравнодушными людьми. За их счет обслуживалось свыше 10 тысяч человек в столовых, 636 тысяч в пекарнях. [166, 178]
Даже иностранные исследователи предпринятые русским правительством и обществом меры оценивали высоко (в частности американский ученый Ричард Роббинс писал, что «помощь получили более 12 миллионов человек и голодный мор был в значительной степени предотвращён» [цитата по 167]), а вот оппозиционная царю российская общественность как всегда была недовольна. Грязь на царя лилась как в модных салонах, так и на страницах бульварной прессы. Хотя в целом, оказанная помощь смогла предотвратить серьезные политические волнения в стране. Это говорит о том, что само крестьянство высоко оценило помощь правительства. [174]
Подобные меры применялись во все последующие голодовки. На следующий голод 1897-98 годов правительство реагировало уже более слажено, а предпринятые меры, обкатанные в 1891-92 годах также смогли предотвратить нависшую над страной катастрофу. При этом значение земств в продовольственном вопросе, проваливших прошлую заготовку, пошло на убыль. Эти задачи перераспределялись с 1900 года, согласно временным правилам по обеспечению продовольственных потребностей, между губернскими и уездными съездами и крестьянскими общинами. Члены общин были обязаны участвовать в составлении хлебных запасов (выделяя 0,5 пуда хлеба в год с каждой наличной души), сельские же обыватели иных сословий — делать взносы деньгами. [163]
Следующий недород 1901 года был пережит еще лучше. Голод был фактически побежден. Но позже ситуация снова ухудшилась, однако не из-за бездействия власти, а из-за политической обстановки в стране. Крестьянские бунты стали проходить еще с 1902 года. Громили хлебозапасные магазины, при этом сколько среди бунтующих было действительно голодающих сказать сложно. [179]
Начавшаяся первая русская революция, сопровождалась очередной волной голода. Снова обнаружилась сильная недостача запасов. Закупленные на 77,5 миллионов рублей свыше 75 пудов хлеба застряли на железнодорожных путях из-за стачек, что было сделано специально. Таким образом, зачинщики революции пытались спровоцировать еще большие бунты среди крестьян. Однако решительные меры по усмирению бунтовщиков позволили своевременно доставить продовольствие в пострадавшие районы. [166]
После создания в 1906 году государственной думы правительство вынуждено было получать ее согласие на выделение средств голодающим. И первое же прошение МВД по этому вопросу о выделении 50 миллионов думой было заблокировано (разрешили только 15 миллионов) [180]. Это возмутило императора и при роспуске думы этот запрет был снят. В 1907 было выделено свыше 71 миллиона рублей, плюс к этому дополнительные закупки продовольствия производились из-за рубежа. Так, вывоз хлеба с 1905 по 1908 гг. упал на 92,5%, ввоз же (из США и Аргентины) увеличился с 3,015 тысяч пудов в 1905 году до 13,733 тысяч пудов в 1908 году [166]. Всё это позволило правительству провести такую меру, как ежемесячная выдача 40 фунтов муки всем лицам младше 18 и старше 59 лет [181].
Благотворительные организации также оказывали помощь, но в них больше не участвовали помещичьи хозяйства, которые были почти полностью разорены восставшими крестьянами после 1905 года. Так, сами крестьяне, гонясь за сиюминутной наживой, лишили себя дополнительного источника заработка (отходничество в поместья было весьма развито) и своевременной помощи (ранее крестьяне выгодно покупали и занимали у помещика зерно, скот, корма и т.д.). В целом, за 1906-07 общая сумма изо всех источников, истраченная на помощь населению пострадавших от недорода территорий, составила 180 миллионов рублей. [166]
Голод 1911 года также был побежден, тем более что политическая обстановка была благоприятная, а неурожай был не везде. Госказначейство выделило 170 миллионов рублей. Земства, как и негосударственные организации, часто ведущие антиправительственную пропаганду, в помощи не участвовали вообще. Общественные работы для крестьян в качестве эксперимента решили в этот раз сделать основным видом помощи. На их проведение было ассигновано 42 миллиона рублей, причём 84% суммы пошло на заработную плату [180]. Голодающим было выдано 222 миллиона порций. Под руководством священников и учителей только в Поволжье было открыто более 7 тысяч столовых при школах, где детям выдали 24 миллиона обедов [182].
Эффективность действующей в Российской империи системы продовольственной безопасности доказывается тем, что никаких голодных смертей, а тем более самоубийств от голода в описываемый период не было. Исключение составлял голод 1891-92 гг., когда по данным академика демографа С.А. Новосельского насчитывалось 350 тысяч умерших, то есть чуть больше 1% от всех пострадавших [168]. Советский демограф А.Г. Рашин констатировал скачок смертности в 1892 году – 41 человек на 1000, против 36,7 человек на 1000 в 1890-ом. Неурожаи, как следует из цитируемых им документов соответствующих госструктур, влияли на соотношение умерших и родившихся, но выражались в сокращении рождаемости, а не в росте смертности [183]. К тому же не надо путать смертность от голода и от болезней, об этом отдельный разговор чуть ниже. Главное, что за описываемый период население продолжало неуклонно расти, это подтверждают даже советские исследования [184]. Если брать голодные года, то в 1907 зарегистрирован очень высокий естественный прирост населения (18,1‰), немногим ему уступали якобы «катастрофические» 1911 (17‰) и 1912 (16,9‰). Низший за первые 15 лет ХХ века прирост зарегистрирован в беспокойном 1905 (13,9‰) [185, 163]
Никаких конкретных данных о голодных смертях нет даже в исследованиях советских ученых, которые и не могли их найти за отсутствием таковых. Про царь-голод писал только самый известный советский демограф Б.Ц. Урланис, называя завышенную цифру в 0,5 миллиона жертв, что, однако не так сильно отличается от дореволюционных данных С.А. Новосельского [169]. Одни только голословные утверждения «о миллионах» не учтённых. Конечно, проще ругать всю систему царской статистики, чем признать массовые смерти от голода мифом. Наиболее информативной является статья «Голод» в первом издании Большой советской энциклопедии 1930 года, где между прочим совершено открыто упоминается о «небывалом даже в летописях русских голодовок 1921-22 гг.», когда «от г. и его последствий погибло около 5 милл. человек, при этом особо тяжкие потери понесла беднота» - довольно смело и самокритично для того времени [цитата по 180]. Иностранные исследователи также называли цифры в 400 тысяч во время царь-голода, подтверждая при этом, что от голодовок в другие годы смертей не было. [167, 186, 187]
Итак, по теме неурожаев и голода можно сделать следующие выводы:
- Неурожаи происходили часто, один раз в 5-10 лет, и сопровождались массовым голодом. Наиболее распространена была выборочная неурожайность. Причинами были: неблагоприятные природные явления, архаичный способ земледелия, перенаселение центральных губерний и, как следствие, малоземелье и обнищание крестьян.
- Голод, как и недород в России не был уникальным отечественным явлением, как показатель отсталости империи. Обычно российский неурожай совпадал по срокам с глобальным общеевропейским аграрным кризисом. К слову сказать, Европа, как и СССР, преодолела эту проблему только в середине 20 века с наступлением зеленой революции.
- В Российской империи с древнейших времен существовала система продовольственной безопасности, эффективность которой зависела от готовности к борьбе на местах, транспортной доступности и масштабов неурожая. Система эта постепенно совершенствовалась и усложнялась. Предпринятые в конце 19 начала 20 века меры правительства и общественности в целом позволили эффективно бороться с голодом. Практически все голодовки не имели катастрофических последствий. Смертность во время царь-голода не превышала 2% от всех пострадавших. Не доказана смертность именно от голода. Чаще смертность наступала от сопровождающих голод эпидемий.
- Голод не только наносил удар по крестьянству, но и стимулировал последующий рост экономики, делая ее более надежной (например, рост железнодорожного строительства). Сельское хозяйство вынуждено было искать более эффективные способы обработки земли, шире использовать картофель, развивать животноводство, селекцию и т.д.
Продолжение следует.
Ссылки на предыдущие части главы 2.5. Главные угрозы существования русской деревни:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.