Как видно из предыдущей главы, жизнь крестьян как в бытовом, так и в культурном плане была очень разнообразна, основана на многовековой традиции, регулирующей социальные, хозяйственные и морально-этические правила. В тоже время крестьяне не были замкнуты в своей общине, а живо интересовались свежими новостями, ездили на далекие расстояния, перенимали различные навыки у других крестьян, у городского населения и, даже у других народов. Даже поверхностное описание жизни русской деревни показывает, что крестьяне не были забитыми безграмотными рабами, массово испытывающие барский деспотизм. Своим положением пахаря, народного кормильца они гордились, считая его главным делом жизни. Многие предприимчивые селяне богатели и даже переходили в купеческий и мещанский класс. Но, богатство накладывало большую ответственность, принуждало соблюдать свой христианский долг перед обществом. Значительная часть денег тратилась на благотворительность, строительство храмов, школ и библиотек.
Однако, отсюда не следует, что вообще все было хорошо и никаких проблем не существовало, просто основные угрозы для крестьян исходили не от господского гнета и бесправного положения. Рассмотрим же теперь наиболее серьезные явления и процессы, нарушавшие жизнь дореволюционной деревни.
Военные действия
Первое, самое очевидное, что приходит на ум – это война. Когда деревня попадала в зону боевых действий, то конечно испытывала множество проблем. Происходило это так: в деревню неожиданно вторгались войска, т.е. большое количество чужих вооруженных людей. Местное население ввиду своей малочисленности и уязвимости (мужчины не имели достаточного вооружения, а женщины, старики и дети фактически становились заложниками) не имело сил и средств оказать сопротивление. Начинались насильственные действия разного характера – вынужденное расселение по избам (в случае долгой стоянки с ночевкой), отнятие продовольствия и фуража (корм для лошадей), эксплуатация крестьян, а в случае неподчинения и прямое физическое насилие и т.д. Степень насилия могла быть различной, что зависело от множества факторов: принадлежность войск (свои или чужие), их организованность (дезертиры, бунтари или регулярные войска), цели и продолжительности пребывания.
Понятно, что неорганизованная группа дезертиров, которые по сути ничем не отличалась от бандитов или иностранные войска, изначально настроенные агрессивно, представляли большую угрозу, чем регулярные войска России. Но делиться продовольствием крестьяне не хотели даже и со своими, т.к. это угрожало наступлением голода. Военное начальство за снабжение выдавало расписки, в которых указывался объем изъятого и предписывался возврат или равноценная выплата денег после окончания боевых действий. Ценность таких расписок в период войны была низка и далеко не всегда можно было что-то получить взамен. Часто таким образом прикрывался откровенный грабеж. Даже выплаченные на месте деньги не удовлетворяли население, т.к. в любую войну рубль сильно обесценивался. Чем серьезнее была война, чем глубже и продолжительней протекал экономический кризис, тем сильнее оказывалось негативное воздействие на деревню.
Военные действия, оказывающие влияние на русскую деревню в период 17-19 веков, можно условно разделить на три вида: война между государствами, гражданская война, набеги кочевников.
Как уже было сказано набеги крымских татар на южные территории нашего государства происходили весь 17 век и часть 18-го, полностью прекратившись только с присоединением полуострова к империи при Екатерине II. Цель таких военных рейдов была весьма проста – награбить добро и угнать в плен местное население. На азиатских рынках еще в 18 веке можно было встретить обычных русских крестьян, продающихся в рабство. Схожие набеги на казачьи станицы совершали и некоторые воинственные народы Кавказа. Локально такие столкновения могли происходить и в других концах империи, так весьма агрессивны к русским были чукчи, которые имели русских рабов аж до 1940-х годов! [139]
Такое вторжение было самым пагубным для русской деревни, могло привести к ее полному уничтожению, как во времена монголо-татарского ига. Варвары-чужеземцы часто стремились не только к грабежу, но и к массовому истреблению всего населения. Неспроста большинство фольклорных произведений у крестьян касались темы набегов кочевников: «Вот не шум шумит, да и не гром гремит, А татарищи-ти во полон берут». [68]
Начало 17 века ознаменовалось широкомасштабной гражданской войной и польско-шведской интервенцией. Время страшное для всего русского населения. К грабежу и насилию разных слоев русского общества добавилось вторжение интервентов, которые вели себя как батыевы татары, уничтожая все попавшее врасплох население. Вот как в Супоньевской летописи говорится о разорении только одного Углича:
«Зде умыслих изчести всех убиенных окаянными папистами: во граде бысть убито разного звания 20 000 человек; священников, диаконов и церковнослужителей, по исчислении церквей, до 500 человек; сожжено и истреблено 10 мужских монастырей и 2 женских, а в оных 2 архимандрита, 8 игуменов и 2 игуменьи, монахов 500, дев чистых и жен более 500. Церквей разорено и сожжено 150, мирских домов до 12 000. Всего же, по исчислению убиенных, повешенных, потопленных и прочими смертями умученных, всякого звания, пола и возраста до 40 000, им же всем за веру Христову умершим подаст Господь вечную память и покой». [цитата по 140]
В связи с этим представляется сомнительным замечания того же времени келаря Троице-Сергиево монастыря Авраамия Палицына о больших запасах продовольствия: «давные житницы не истощены, и поля скирд стояху, гумны же пренаполнены одоней, и копен, и зародов до четырёх-на десять лет» [цитата по 141]. Это можно объяснить только тем, что использовать все это добро было попросту некому – все погибли или разбежались…
Печально что пострадали и северные русские территории, ранее не тронутые татарами. Последствия войны и разорения ощущались еще и 30 лет спустя, а экономический и политический кризис усилил процесс закрепощения крестьян. Но на ряду с этим отмечается довольно быстрое восстановление хозяйства.
Однако для непредсказуемого 17 века эта трагедия была не единственной, для этого столетия были характерны многочисленные народные волнения, вызванные различными причинами, в основном тяжелым положением некоторых слоев общества и самоуправством знати. Не буду описывать все исторические вехи этого беспокойного времени, скажу лишь какое влияние это оказывало на крестьянство. В крупных крестьянских войнах, таких как Степана Разина и Емельяна Пугачева, была своя неизбежная трагедия. Некоторая часть ущемленного населения поднималась на борьбу против знати, но при этом разрушало хозяйство страны, разоряло не только города, но и попадавшиеся на пути бунта села. Это было неизбежно, потому что, во-первых, многочисленное войско бунтарей надо было содержать, и сделать это было можно только за счет местных крестьян, во-вторых, в условиях бунта и сумятицы невозможно было контролировать самые низменные страсти и поступки, нет управления – нет ответственности, бери и делай что хочешь. Не вызывает сомнения, что не подчинившееся бунту население немедленно каралось, что видно из «прелестных грамот», распространяющихся по округе казаками Разина: «и вам быть от великого войска в казни, и женам вашим и детем быть порубленым и домы ваши будут розарены, и животы ваши и статки взяты будут на войска» [цитата по 142]. «Статки» брались явно не только у бояр, которые просто не имели достаточных средств для содержания бунтарей, а в условиях смуты легко было обвинить местных крестьян «в предательстве», чтобы иметь повод их ограбить.
В итоге получалось, что, имея благородные и справедливые причины для борьбы с узурпирующей знатью, бунтари в основном наказывали ни в чем не повинных людей, тех же крестьян и солдат. К тому же основная масса восставших состояла из голутвенных (самых бедных) казаков и наиболее угнетенных категорий крестьян, которым терять было нечего – крепостным и заводским. То есть фактически получалось, что бедные крестьяне грабили помещиков и более богатых крестьян, ну или вообще всех, кто попадался под руку. Можно ли такой бунт называть справедливым? Так или иначе, но русская деревня в таких условиях страдала в любом случае.
Подобных масштабов достигли крестьянские волнения под предводительством Емельяна Пугачева, произошедшие сто лет спустя в 1770-х. Классовое неравноправие с тех пор лишь обострилось, ожидаемую волю крестьяне не получили, многие были смущены и нелегитимным статусом императрицы – немки, по слухам убившей собственного мужа. Более жесткого и продолжительного бунта Россия еще не знала. Пугачевцы намеренно уничтожали помещиков целыми семьями, не жалея и детей. Неизменными оставались методы ведения бунта и его подавления. Опять страдали все: и правые, и виноватые. Кровопролитная война в итоге ни к чему не привела, кроме казней, ссылок, экономического и промышленного кризиса.
Народная память в целом сохранила негативный образ главных казаков-разбойников. В крестьянских песнях четко описываются основные исторические события бунта, какие города взяты, какие военачальники участвовали в подавлении, сколько человек убито и казнено. Много места посвящено жестокостям и страданиям. Вот как Пугачева называли в одной из многочисленных песен [цитата по 143]:
«Развезут тебя, вора Пугачова
По разным заставам. (…)
Не успел он, вор-собака
Приказу отдати, —
Приказ отдал князь Голицын:
Из пушек палити».
А известная песня про Разина «Из-за острова на стрежень» вовсе не народная, относилась к городскому романсу, сочинил ее поэт Дмитрий Садовников в конце 19 века. При этом не надо путать крестьянские песни с казачьими. Понятно, что казаки, которые были зачинщиками и руководителями восстаний про себя плохого не сочиняли. Хотя даже в казацких песнях отразился тот факт, что Разин, например, с коренными казаками не советовался, а ходил к голытьбе [цитата по 144]:
«Во казачей круг Степанушка не хаживал,
Он с нами, казаками, думу не думывал,
Ходил-гулял Степанушка во царев кабак,
Он думал крепку думушку с голудбою».
Образ этих жестоких разбойников, как борцов за свободу был воспет только после революции, когда именем Пугачева и Разина стали называть колхозы, совхозы, школы, улицы и даже города (город Николаевск в Саратовской губернии был переименован в Пугачев в 1918 году и носит его имя до сих пор).
У многих крестьян сложилось даже некоторое мистическое отношение к Разину и Пугачеву, как особому наказанию Божьему, которое должно повториться. Им даже приписывалась сверхъестественная сила: пули от них отскакивают, стены тюремные не держат, цепи рвутся и т.д. Крестьяне считали, что Разина земля не приняла, что он мучается и бродит по лесам и вернется в новом образе. «Так, Н. И. Костомаров записал в середине XIX века под Царицыном рассказ 110-летнего старика, который собственными глазами видел Пугачева: «Тогда иные думали, что Пугачев-то есть Стенька Разин; сто лет кончилось, он и вышел из своей горы». Рассказчик сам так не считал, но верил в возвращение Разина в обобщенно-мистическом образе: «Стенька — это мука мирская. Это — кара Божия. Он придет, непременно придет и станет по рукам разбирать... Ему нельзя не прийти». Это же свойство приписывалось преданиями Пугачеву: узнавал по рукам переодетых в крестьянскую одежду бояр. [цитаты по 68]. Такое отношение в роковом 1917 году прекрасно изобразил в своем стихотворении «Стенькин суд» поэт Максимилиан Волошин [цитата по 145]:
«И за мною не токмо что драная
Голытьба, а казной расшибусь —
Вся великая, тёмная, пьяная,
Окаянная двинется Русь.
Мы устроим в стране благолепье вам, —
Как, восставши из мёртвых с мечом, —
Три угодника — с Гришкой Отрепьевым,
Да с Емелькой придём Пугачём».
В международных войнах после преодоления последствий Смутного времени России везло больше. Собственно, после польско-шведской интервенции единственное серьезное вторжение иностранных войск в глубь России спустя 200 лет осуществил только Наполеон. Да и то отечественная война длилась всего полгода и охватила только несколько западных и центральных губерний: Смоленскую, Московскую, Калужскую и др. Общие потери русских составили около 200 тысяч человек, при этом сложно подсчитать сколько пострадало мирного населения, в любом случае гораздо меньше, чем в Смутное время. [146]
Отечественная война 1812 года произвела широкий резонанс во всем российском обществе. Национальное самосознание пробудилось не только в высшем сословии, но и в низшем. У крестьян это выразилось в активном участии в войне с французами: они добровольно вступали в ополчение и партизанские отряды, отказывались снабжать армию врага провиантом и фуражом, жертвовали собственные средства на снабжение русской армии. Крестьянские партизанские отряды, часто собиравшиеся по собственной инициативе, смогли существенно повлиять на ход войны. Так, только за время пребывания в Москве от действий партизан французская армия потеряла более 25 тысяч человек. [147]
Отказ от снабжения, неповиновение и оставление оккупированных селений также сильно влияло на боеспособность армии Наполеона. Снабжение, основанное на заготовках на месте, велось с перебоями, что ускоряло общую деградацию французского войска. Так, начальник полиции Березинской подпрефектуры Домбровский писал: «Мне приказывают всё доставлять, а взять неоткуда… На полях много хлеба, неубранного из-за неповиновения крестьян». [цитата по 148]
Конечно, эти события не могли не отразиться в крестьянском фольклоре. На всей территории расселения русских бытовал целый цикл песен об Отечественной войне 1812 года, со скрупулёзным описанием всех основных исторических событий. Как отмечал историк А. В. Буганов: «В центре изображения песен, независимо от места их создания, остается судьба России как единого целого. Осознание общенациональных интересов явно преобладает над возможным местным влиянием». Наконец, в этих песнях и восприятие казаков, как разбойников и бунтарей сменилось положительным образом защитников отечества, например, пользовались популярностью песни про казачьего атамана Матвея Платова. [цитата по 68]
Отметим, что в целом военные столкновения оказывали прямое негативное воздействие на крестьянство нерегулярно и только в тех регионах, где происходили сражения и дислоцировались фронтовые армии. В 18-19 веках основные сражения, в которых участвовала Россия, не считая Наполеоновского нашествия, происходили за пределами расселения русских крестьян и влияли на деревню лишь косвенно.
Продолжение следует.
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.