Девчонка распахнула руки, преграждая путь, и жалобно простонала:
- Ну пожалуйста, Пашечка … Очень тебя прошу…
Коробов отрицательно мотнул головой:
- Ко мне нельзя. Я тебе не альфа-самец. Не гарантирую, что вовремя смогу остановиться. Предлагай другие варианты, пока я добрый.
Сообразив, что его отговорка может быть истолкована как пошловатый намёк на продолжение уговоров, Павел отвёл глаза и пробурчал:
- Извини. Ляпнул без заднего умысла. Только ко мне всё равно нельзя. Ты уж как-нибудь сама причину придумай.
Вика вдруг рассмеялась:
- Забей, отшельник хренов. Не будем ничего выдумывать. Там, не доходя памятника Долгорукому, скверик есть клёвый. Пенсионеры газетки почитывают и в шахматы режутся. В это время наверняка лавочки свободные есть. Самое подходящее место для серьёзного разговора. Никто не помешает. Чего замер? Пошли…
***
- Ну вот, видишь, что я говорила? – Девушка ловко запрыгнула на лавку и уселась на спинку скамейки, поставив ноги на обшарпанное сиденье. – Повезло нам с тобой. Только один дедок спит, уткнувшись носом в газетку. Поди, «Правду» читает. Устраивайся рядышком, не укушу…
Пашка, нахмурившись, сердито оборвал распоясавшуюся нигилистку:
- Слышь, ты, курица? А ну слетела с насеста и села по-людски. Или мне тебя хорошим манерам научить? Что за народ? Обязательно нагадить надо.
Виктория театрально расширила глаза, но встретившись взглядом с разгневанным парнем, раздумала перечить и покорно слезла со спинки.
- Подумаешь, блюститель нравов нашёлся! – Бормотала себе под нос девчонка, протирая платочком деревянные рейки. – И то ему не так, и это… Весь, блин, из себя правильный, аж противно! На Урале все такие прибабахнутые, или ты один уникум? – Виктория выпрямилась и резким движением сунула испачканный платок Павлу. – На. Сам стирай! Из-за тебя вымазала.
Парню стало смешно и одновременно как-то легче на душе. Демонстративно убрав руки за спину, с иронией взглянул на рассерженную девушку:
- Остынь. Ты хоть и Квин, но я тебе в прачки не нанимался. – Согнав с лица улыбку, продолжил уже серьёзным тоном. – Короче, подруга. Или давай к делу, или я пошёл. Достала ты меня своими заморочками в стиле рок-н-ролла.
- Ладно. Садись. – Виктория опустилась на сиденье и снизу вверх взглянула на Пашку. – Неудобно разговаривать в таком положении. Собеседники должны чувствовать себя на равных.
Дождавшись, когда парень присядет, развернулась к нему лицом, чтобы видеть глаза:
- Мне мальчишки все уши про тебя прожужжали. Герой и всё такое… Рассказали, что ты один целую банду душманов уничтожил, а потом тебя окружили и в плен забрали. Типа, ты настоящий Рэмбо. Это так? Или наврали с три короба?
Изумлению Павла не было предела. Не зная, как себя вести, он опустил голову и заговорил, глядя на шелуху от семечек:
- Не знаю, что тебе там нажужжали твои «мальчишки», только я им ничего не рассказывал. Абсолютно. Если честно, то я действительно забрёл в «Яму», чтобы крепко поддать и выговориться незнакомым людям. Не получилось. И люди оказались не теми, и Дэн начал права качать. Потом старлей Валера с дури вслух зачитал справку из посольства. Бумажка в военнике лежала. Так парни узнали, что я был в плену. Больше ничего. Они притащили меня к своему столу, мы сообща надрались. Ну а затем ребята погрузили туловище в тачку, и я проснулся утром дома в состоянии жуткого похмелья. Вот и вся история, если коротко.
— Это неважно!
Девушка хотела продолжить, но Пашка оборвал сердитым голосом:
- Послушай, Вика. Не думаю, что ты меня сюда привела, чтобы выслушать печальную повесть о бедном пленнике. Эта моя тема, и я сам буду решать, кому и что рассказывать. Для тебя она закрыта раз и навсегда. Договорились? Вот и хорошо. Давай ближе к делу.
- К делу, так к делу. – Виктория умолкла, собираясь с духом, а затем, как в пропасть шагнула. – Надо убить одну гадину!
Наверное, если бы девушка сказала ещё пару-тройку слов, то Павел непременно ушёл, оставив её один на один с дурацкими фантазиями. Но девчонка, закрыв лицо ладонями, беззвучно разрыдалась, склонившись к самым коленям. «Ну и дела! – Пашке вдруг жутко захотелось погладить Вику по вздрагивающим плечам. – Не похоже, что она так расстроилась из-за несчастной любви. Не в её характере… Хотя я ничего о характере и не знаю… В любом случае, мне сейчас нельзя уходить. Пусть выплачется и выговорится. А там будет видно. Скорее всего, истерика как-то связана с братцем. Блин! Снова курить захотелось. Нет. Перетерплю».
***
Прошло не менее пяти минут, прежде чем Вика смогла успокоиться. Выпрямившись, она не глядя протянула руку и севшим голосом попросила:
- Дай платок.
- Возьми мой. Свой ты выкинула. Стирать не захотела.
***
- Ты, наверное, думаешь, что я из-за парня истерить начала? – Взгляд девушки был высокомерным и вместе с тем жалобным. - Ага! Держи карман шире. Стану я из-за какого-то козла убиваться! Эта сволочь моего брата на иглу подсадила. Ради денег. Ублюдок! Ненавижу! Сам чистенький, сволочь. Не колется. Ведёт здоровый образ жизни… А Алька в торчка превратился. Ты мне поможешь? Я заплачу. У меня пока ещё есть деньги. Братец не знает, где заначка. Если ты откажешься, я сама его убью. Как-нибудь… Подкараулю в метро и под поезд столкну. Не веришь?
Пашка осторожно повернул лицо девчонки к себе:
- Даже не сомневаюсь. Только сама подумай, что это даст? Смерть барыги не избавит Альберта от зависимости. А между прочим, даже от герыча можно отвязаться. Ты уж поверь мне…
Виктория отпрянула назад, освобождаясь от пашкиных пальцев, и настороженно посмотрела на собеседника:
- Да ну? Ты, что ли, сам сидел на игле? А по виду не скажешь. Это только родаки не хотят замечать очевидных вещей. А я, благодаря брату, торчков на раз отличаю. Так что, торчал?
- Торчать, не торчал, но пару раз пробовал. – Не моргнув глазом соврал Пашка. – Тренер заметил, что у меня с башкой и с реакцией проблемы, и условие поставил. Или-или. Короче, я выбрал спорт. Ладно. Не обо мне сейчас. Что брат говорит? Он-то как настроен?
Вика снова опустила голову:
- Алик хороший, но слабовольный. Каждый раз обещает, что в последний раз. Я ему стипендию целиком отдаю… У меня повышенная… А он, похоже, только обещать горазд. Родители в начале лета в санаторий уехали… Я видела, как Алика ломало… Это ужас, Павел! Телефон разбил, чтобы я скорую не смогла вызвать…, пришлось мне самой ехать к этому уроду за «лекарством». Представляешь? Сочувствовал, сволочь. Сказал, что вполцены иступил. А ещё сказал, что я могу натурой расплачиваться. Мол, у него ко мне всё серьёзно. Урод!
Павел не понимал, откуда взялось вдохновение, но твёрдо знал, что это те самые нужные и правильные слова, которые вряд ли смог подобрать умудрённый опытом профессор психологии:
- Скажи, Виктория. Только честно и без выкрутасов. Тебе что важнее: жизнь брата или месть оскорбившему тебя барыге?
В заплаканных глазах взъерошенной девчонки моментально вспыхнули обида и злость.
- Ты сейчас серьёзно? – Вика даже ладонь для пощёчины изготовила. – Да пошёл твой барыга, знаешь куда? Алик для меня больше, чем отец и мать. Больше! Ты понимаешь? Таких старших братьев не было и нет. И всё рухнуло. Не сразу… Как-то незаметно. И мне от этого в тыщу раз больнее.
Пашка насилу повернул подбородок девушки к себе:
- Тогда слушай и запоминай, Королева. Никто, кроме твоего отца, помочь Альберту не в состоянии. Уповать на то, что брат возьмется за ум, тоже не стоит. Сейчас же звони Эдуарду Вениаминовичу на работу и вызывай на серьёзный разговор. Я имею в виду улицу. Ничего не выдумывай. Просто расскажи всё, как есть. Думаю, у него хватит влияния, чтобы Алик уже сегодня ночевал в наркологии. А с твоим упырём я обязательно разберусь. Слово даю.
Виктория неуверенно посмотрела на Павла:
- А если отец не поведётся? Сошлётся на занятость. Мол, дома за ужином поболтаем. Да и номера его служебного я не знаю. Никогда ему на работу не звонила. Да если бы и знала. Не буду же я по телефону про наркоту рассказывать? Стрёмно. Как пить дать, - отмахнётся предок. Что делать?
Пашка сокрушённо вздохнул и протянул девчонке записную книжку:
- Держи. Записывай, королева пивбаров. Это прямой номер приёмной Первого секретаря. Откликнутся моментально. Представишься и отца твоего из-под земли достанут. А если отнекиваться начнёт, то тогда иди в ва-банк. Скажешь, что залетела по дурости. Ни один отец не устоит. Враз про работу забудет. Отвечаю. И мой номер тоже запиши. Держи меня в курсе…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/