Часть 9
Невинный поцелуй в темечко побудил Бульдога к решительным действиям. Давно уже не испытывая к жене того чувства, благодаря которому заключаются браки и рождаются дети, он, тем не менее, жалел ее уважал, считал человеком близким и всячески оберегал. В конце концов, эта женщина родила ему двоих прекрасных детей, была ему верной спутницей многие годы, обижать ее, ранить Бульдог не хотел.
Будучи порядочным, честным по сути, Бульдог никогда не искал приключений, не смотрел на сторону, но повстречав Дарью, быстро понял, что его без спроса обняла и крепко прижала к себе Любовь. То не был обычный интерес к физически привлекательной женщине. Нет, ничего подобного.
Бульдог долго, стоически боролся с собой, сам себя урезонивал - не помогало. Четкое ощущение, что Дарья та самая, лишь крепло с каждой неделей, месяцем, годом. Бульдог страдал, разрываясь между долгом и Любовью, душа его неустанно металась. После единственного неудачного свидания, влюбленный поник и выбрал-таки долг, раз и навсегда решив отказаться от Любви.
Однако чувство не испарилось в одночасье, не исчезло лишь потому, что господин Иван Савельевич так пожелал. Своенравная дама никому не позволяет управлять собой, напротив, властвует, распоряжается, выносит приговоры тому и так, как ей заблагорассудится.
Все шло бы по-прежнему, как повелось, если бы не поцелуй. Будто пронзенный молнией, Бульдог вдруг ясно понял, что не виноват, что жизнь есть жизнь, что так случилось, он полюбил другую и хочет быть с ней так сильно, как никогда ничего не хотел прежде. В тот же вечер Иван поговорил с женой. Повела она себя в высшей степени неожиданно.
—И давно это у вас? - брезгливо поморщившись, спросила жена.
—Между нами ничего еще не было, - признался Иван Савельевич. —Но я люблю ее и ничего не могу с этим поделать.
Некоторое время жена сидела молча, некрасиво поджав губы. Эмоции самые противоречивые, разнообразные, хаотично носились по ее лицу, сменяя одна другую.
Иван Савельечвич терпеливо ждал, стоя у окна, облокотившись на подоконник.
Наконец жену прорвало, голосом, которого Бульдог не знал, она выплюнула, сузив глаза:
—Ты идиот! Старый уродливый маразматик! Думаешь ты нужен мне?! Давно уже терплю тебя из последних сил. Ты мне противен, отвратителен, невыносим.
—Терпишь из последних сил?! Отвратителен?! Невыносим?! - опешил Иван Савельевич, чей рот невольно приоткрылся, а глаза полезли на лоб.
—А ты думал я тебя люблю? Думал хочу быть с тобой? Да ты когда в зеркало смотришь, кого там видишь? - спросила разъяренная женщина, уперев руки в боки. —Думаешь жила бы я с тобой, таким Квазимодо, не будь ты уже тогда, много лет назад столь перспективным, многообещающим, талантливым?
Бульдог смотрел на жену и не узнавал ее. Весь его мир, все представление о семье, рухнули в один миг.
"Счастье, что дети взрослые", - подумал он и начал собирать вещи.
—Думаешь тебе удастся построить новую жизнь? Начать все сначала?! Держи карман шире! - визжала фурия, еще недавно бывшая близким, родным человеком.
"Боже мой, зачем я ждал так долго? - думал Иван, укладывая в чемодан сорочки и галстуки. - Я мог бы быть с Дарьей. Я мог бы быть счастлив"...
Сердце Бульдога болезненно сжалось, когда стараясь не слышать оскорбления, что безумным потоком изливала из себя незнакомая гарпия, он обулся и вышел вон, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Надежда Ровицкая