Начало статьи читайте здесь "Был ли Владимир Соловьев влюблен в Софию"
Многие исследователи творчества Рериха называли его «русским Леонардо да Винчи», так как он занимался и наукой, и археологией, и живописью. В подобной синтетической практике действительно звучат Ренессансные мотивы: целостность картины мира, понимание природы человека как космологического существа, который органично неразделим с природой и мистическим началом. Однако Ренессанс стал одновременно тем переломным моментом, когда индивидуализм и материализм начали разрушать связь человека с природой и божественным началом, но именно в русском философском мышлении оказалось возможным возрождение космологизма. Н. Рерих в своих теоретических трудах и художественных произведениях воплотил всеобъемлющий синтез различных культурных слоев постижения бытия на перекрестке восточной и западной цивилизации.
В 1924 году Николай Рерих написал два живописных варианта «Матери Мира», они имеют одну композицию и общий сине-голубой колорит: она восседает на престоле над горным пейзажем и лицо ее наполовину скрыто под покрывалом, над ней звездное небо или вместо звезд ее окружают святые с нимбами. Сам Рерих писал в очерке «Держава Света»: «Учения говорят о наступившей эпохе Матери Мира. Близкая всем сердцам, почитаемая умом каждого рожденного Матерь Мира опять становится у великого кормила. Будет счастлив и убережен тот, кто поймет этот Лик эволюции». Матерь мира становится обобщением женских мистических образов различных культур и религий у Рериха, она выходит за рамки понимания ее как Богородицы, он расширяет образ Мадонны до более универсального: «Образ Матери Мира, Мадонны, Матери Кали, Преблагой Дуккар, Иштар, Куанин, Мириам, Белой Тары, Радж-Раджесвари, Ниука – все эти благие образы, все эти жертвовательницы собрались в беседе, как добрые знаки единения. И каждая из них сказала на своем языке, но понятном для всех, что не делить, но строить нужно». Однако в 1932 году Н. Рерих создал картину «София-Премудрость», где изобразил Мать Мира на огненном коне: здесь она летит над городом как всадница, окруженная пламенем, и держит в руках свиток.
Таким образом, Рерих показывает Матерь Мира то в функции строительницы, защитницы и посредницы между непостижимым Логосом и человеком, а то в роли вестницы перемен. Несмотря на христианские мотивы, тем не менее, образ Матери Мира Рериха максимально универсален, так как задача художника была объединить различные религиозные символы и культурные традиции в одном визуальном воплощении. Соловьев также выступал за единение востока и запада, но мыслил его более абстрактно. Поскольку визуальное искусство имеет дело с конкретными образами, Рерих синтезировал различные художественные приемы в двух вариантах Матери Мира 1924 г. – от иконописных канонов до традиционных индийских элементов, добавив импрессионистические впечатления от пейзажей Гималаев. В данном случае горный пейзаж удивительно точно передает смысловое наполнение образа, поскольку он одновременно и реален, и символичен.
Мать Мира или Великая Мать с точки зрения архетипического анализа – пересечение земного и небесного, позитивного и негативного, поскольку в ней есть начало материальное и идеальное, дарующее жизнь и смерть. Структурный анализ архетипа Великой Матери в коллективном бессознательном наиболее полно был предпринят Э. Нойманном и включал в круг женских архетипов основные индоевропейские мифологические образы. Эти фигуры были сгруппированы Нойманном в диаграмме функциональных сфер женского начала с четырьмя диагоналями: добрая мать - старая ведьма (Деметра, Исида, Мария, Кали, Геката, Горгона) и дева - юная ведьма (София, Мария, Муза, Цирцея, Лилит, Астарта), включающие разные аспекты женского – позитивные и отрицательные – от смерти, болезней, экстаза и безумия до плодородия, духовного преображения и мудрости.
В отличие от психоаналитического подхода к интерпретации архетипа Великой матери, Рерих и Соловьев, казалось бы, идеализируют свои образы, используя только положительные стороны женского начала. Однако в изображении огненной Софии Н. Рериха присутствует элемент разрушения и воинственности, связанный с грядущими переменами, как он сам писал: «Сказала, что пришло время Матери Мира, когда приблизятся к земле Высокие Энергии, но в гневе и в разрушительстве эти энергии вместо сужденного созидания дадут губительные взрывы». Соловьев, когда говорит об освобождении Софии от ее тварной сущности и свободы относительно Бога, пишет так: «Суета и рабство тления не добровольно, а по воле мировой души». В иконографии София имела облик ангела с огненным ликом, руками и крыльями, с венцом на голове, иногда олицетворяя церковь, иногда сближаясь с образом Девы Марии в ее небесном образе. Так и в картинах Рериха подчеркивается двойственность женского начала, когда Матерь Мира предстает в разных своих функциях и ипостасях. У Соловьева в поэзии превалирует безоговорочное восхищение и преклонение перед образом Софии, как воплощением самого эйдоса Красоты, однако в его философских рассуждениях она так же являет свою двойственную сущность.
Как можно заметить, и у Соловьева, и у Рериха в изображении Софии и Матери мира доминирует голубой или лазурный цвет в сочетании с золотом: «вдруг золотой лазурью всё полно», «и в пурпуре небесного блистанья, очами, полными лазурного огня, глядела ты, как первое сиянье всемирного и творческого дня». Архетипически женское земное начало в архаических культурах изначально связывалось с черным цветом как олицетворением земли, небесные же цвета приписывались мужскому началу. Однако в иконописной символике синий начал традиционно ассоциироваться с небесным происхождением Богоматери, ее принадлежности к миру горнему, в сочетании с золотом – как олицетворением божественного сияния. Дева Мария ассоциировалась с лазурью, как образом чистоты и целомудрия. Картины Рериха переполнены синим и голубым цветом, что в сочетании с образом гор создает эффект удаленности, бескрайности и метафизичности. Так художник стремился подчеркнуть нематериальный, универсальный, всеобщий характер Великой Матери как прародительницы всего живого.
Образ покрывала у Рериха и Соловьева («и покрыла его, тихой ласки полна, лучезарным покровом своим») можно также отнести к христианской традиции, поскольку покров всегда выступал необходимым атрибутом Богородицы в роли защитницы. Рерих добавил на одежду Матери Мира символы славянских птиц в качестве орнамента, что подчеркивает связь всех времен и верований, заложенной в русской культуре. Соловьев так же отводил России особую миссию в процессе объединения мира, в том числе София имела у него национально-исторический аспект: «Посвящая древнейшие свои храмы святой Софии, русский народ дал этой идее новое воплощение, неизвестное грекам (которые отождествляли Софию с Логосом)… Так, наряду с индивидуальным, человеческим образом Божества – наряду с Богоматерью и Сыном Божиим – русский народ знал и любил под именем святой Софии социальное воплощение Божества и церкви Вселенской».
В стихотворении Соловьева упоминается «алмазный венец семигранный», что можно проинтерпретировать, в связи с этим социально-историческим аспектом Вселенской церкви, как образ новой церкви, в которой сохранилась «неподвижная божественная основа», и ее должен оплодотворить разум человеческого начала, чтобы «породить духовное человечество». Число семь архетипически означает первооснову мироздания и универсализм, что отражалось в христианской семантике как Божественное число полноты и явление Троицы в мире: Бог в твари и тварь в Боге. В притче Соломона говорится о Софии: «Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его» (Притч. 9:1). В целом семерка отсылает и к ветхозаветной традиции (менора) и новозаветной (семь таинств, Апокалипсис), что переосмысливается Соловьевым в более универсальном философском ключе, а не узко конфессиональном.
Таким образом, общие черты Софии Соловьева и Матери Мира Рериха состоят в их универсальной функции единения мира на разных уровнях. Именно женское начало становится эффективным посредником между Божественной недосягаемостью Логоса и человеческим миром за счёт своей собственной двойственности. И если в патриархальной христианской культуре София сводится к подчиненному положению, то в русской философии она становится важным и равноправным элементом достижения полноты гармонии Абсолюта, а также олицетворением свободного духа.
Парадоксально, но современный феминизм становится зачастую крайним проявлением женского архетипа в своем негативном проявлении, что является искаженным воплощением идеи Рериха о наступлении эпохи Великой Матери. Действительно, мы можем наблюдать в современной культуре актуализацию женского начала, но в форме агрессивной борьбы, напоминающей месть (читайте статью "Медуза с головой Персея"), она пока остается всего лишь симулякром тех идей, о которых писали Рерих и Соловьев. Борьба феминизма за восстановление симметрии переросла в другую тенденцию – отказ от бинарности как таковой и развитие так называемых квир-ценностей. Небинарность свойственна всему новому типу мышления иррациональной философии постмодернизма ХХ века, обосновавшему принцип деконструкции, то есть отказа от диалектических оппозиций в пользу так называемого номадизма. Номадизм предполагает отказ от субъективности как таковой, то есть, по сути, ситуацию распада личности, что было пророчески предречено В. Соловьевым, когда он говорил о том, что антропоцентризм неизбежно приведет к самоотрицанию. Однако он также считал, что через эту стадию человечество может прийти к свободному пониманию истины и гармонии.
Из моей статьи - Строева О.В. "София В. Соловьева и Матерь Мира Н. Рериха: философско-поэтическое и визуальное воплощение", опубликованной в журнале "Человек: Образ и сущность. Гуманитарные аспекты". №1, 2024.
Больше читайте в моей книге Строева О.В. "Искусство и философия. Удивительные параллели, необычные интерпретации".