Глафира старалась не делать зла осознанно. Не потому, что была настолько уж добра, но на опыте убедилась – прилетит бумерангом. Зло – вещь такая. ..
Может быть сразу получишь ответку (так чаще всего и происходило), или уж там…за "поворотом" (под которым подразумевались - смерть и тот свет). В жизнь после смерти, в нематериальный Тонкий мир, Глафира верила – иначе откуда было взяться, ее вещим снам?
Начало здесь
Поэтому, «приворожив» чужого мужа к наглой девке «по всем правилам», Глафира не могла найти себе места. Съедало чувство вины.
Глафира догадывалась, что нужно сделать, но какое-то время пыталась избежать этого.
Легко прийти к людям, которые тебя любят. Но встретиться с той, кого обрекла на горе и одиночество, посмотреть ей в глаза – для этого нужно было мужество. И Глафира собирала его в себе по крохам. Веником сметала в кучку.
Но она понимала, что время не ждет, что уже скоро Наталья узнает все и так. Поэтому надо было торопиться.
Глафира навела справки. Узнала, где живет семья Георгия, и в какое время его жена возвращается с работы. Пошла и села возле подъезда на лавочке. Она была убеждена, что это лучшее место. Здесь, на людях, Наталья не испугается чужой тетки, будет вести себя «в рамочках». В то же время она, Глафира, хоть и наскоро, но успеет сказать все, что хотела.
Глафире пришлось прождать около часа. Наконец она увидела женщину, которая вела за руку маленькую девочку. Эти двое почему-то напомнили Глафире беженцев или странников. Гадалка тряхнула головой, понимая, что опять перед ней мелькнул призрак будущего.
Наталье с дочкой только предстояло уйти из дома. А ей они уже мерещились с рюкзаками за спиной.
Глафира вздохнула и встала им навстречу . Заступила Наталье дорогу.
— Простите, мне нужно с вами поговорить….
— Что такое?
Взгляд женщины сразу стал испуганным. Глафира была уверена, что Наталья не могла чего-то натворить – слишком уж тиха, неуверенна в себе. Но Наталья сходу перепугалась, что в чем-то проштрафилась. Похоже, она воспринимала мир как врага, и всегда готовилась к худшему. Придумывала себе беды.
— Прощения я у вас попросить хочу, — сказала Глафира.
— За что?!
Страх в глазах не исчез. Теперь Наталья думала, что перед ней – городская сумасшедшая? Они друг друга первый раз видят, но эта странная тетка хочет, чтобы ее за что-то простили.
У Натальи была плохая память на лица. Чтобы точно узнать человека, ей нужно было увидеть его на том же месте и в той же одежде, что и в прошлый раз. Но сейчас она исподволь рассматривала женщину и пыталась припомнить – может быть, они все-таки встречались раньше?
Женщина была похожа на псевдоцыганку. Одета ярко, с вызовом, словно хочет, чтобы непременно на нее обратили внимание. Но вещи смотрятся дешево. То ли фигура нехороша, то ли женщина просто не умеет носить шмотки. На голове целый тюрбан намотан – пайетки отблескивают на солнце. Выбиваются наружу пережженные пряди белокурых волос. Ресницы густо накрашены черным, а глаза белесые, водянистые…
— Так что случилось? — пыталась понять Наталья.
— Ваш муж скоро от вас уйдет.
Глафира внимательно смотрела Наталье в лицо, пыталась понять, как та отреагирует. Взбесится? Пошлет ее подальше? Станет расспрашивать? Но реакция была неожиданной. Молодая женщина лишь плотнее сжала губы. Пришлось каяться дальше.
— И это моих рук дело. Есть такой заговор, которого не перебить…
Только сейчас Глафира заметила на шее у Натальи цепочку, взгляд скользнул ниже – к серебряному крестику. Она хотела спросить – «православная, что ли?» Но Наталья опередила ее.
— Извините, но я не верю во все эти заговоры и прочее, — мягко сказала она, — Это все, что вы мне хотели сообщить?
Девочке было уже скучно. Она переминалась с ноги на ногу, поглядывала на мать. Ей хотелось домой, где ее ждали вкусный обед и целый ящик игрушек.
— Сейчас, — пообещала дочери Наталья.
— Выслушайте, что я вам скажу, — теперь Глафира торопилась, — Мне велели, и я не смогла отказаться… Не сегодня-завтра муж скажет вам, что он хочет развестись. Но это не потому что вы такая плохая, а потому что на него «сделано».
Наталья посмотрела гадалке в глаза:
— Я действительно для него «плохая», и уже давно. Ничего нового вы мне не сказали.
— Он из дома вас прогонит! — это было последнее, чем Глафира надеялась «достучаться» до этой дурочки.
Наталье показалось: странная женщина ждет, когда же она достанет кошелек. Вот-вот эта тетка начнет причитать как любят это делать цыганки: «Бедная ты, моя бедная. Один раз оступилась, не туда шагнула. Не будет тебе счастья от черных сил. Сейчас все расскажу. Не пожалей бумажечку….»
Но женщина сказала:
— Запишите мой телефон.
— Зачем? — не поняла Наталья.
— Если все сбудется как я скажу, и вы увидите, что я вас не обманула….Я хочу хоть немного искупить свою вину… Помочь. Дело в том, что у меня есть брат…
Вот тут уже Наталья только устало рукой махнула – этого еще не хватало, ее хотят свести с каким-то братом…. Как-то неосознанно для себя она сжала Васькину руку (будто верила, что цыгане и вправду воруют детей) и пошла к подъезду.
Женщина опередила ее.
— Вот тут я запишу свой номер…
Она уже стола возле входа, там, где была доска объявлений. И на одном из листочков черным фломастером стала писать цифры.
Наталья прошла мимо. Хлопнула дверь. Теперь можно быть спокойной, что тетка не последует тотчас за ними – у нее же нет ключа от домофона. Но у Натальи почему-то колотилось сердце.
Дома она постаралась вести себя как обычно. Отправила Ваську мыть руки и переодеваться, поставила греть обед….
...При такой работе Георгию даже не нужно было оправдываться, когда он задерживался. Когда-то он говорил: «У меня срочная операция» или «Привезли тяжелого больного» или «Я дежурю за такого-то».
Теперь это все было в прошлом. Подразумевалось – если муж опоздал, значит, на то была серьезная причина. Никто никого ни о чем не спрашивал.
…На этот раз муж пришел рано – не было еще и десяти вечера. Наталья только что уложила дочку, погасила свет во всей квартире. И сидела на кухне, ждала, когда закипит чайник. Георгий открыл дверь так тихо, что она его не услышала. И он еще несколько мгновений стоял за ее спиной. Кухню освещал мягкий свет бра. Крышка на чайнике чуть подпрыгивала, но Наталья не спешила погасить огонь. Она оперлась головой на руку. Вся поза ее выдавала глубокую усталость, точно не он, а она простояла весь день за операционным столом.
Услышав, наконец, его движение, она тяжело встала, и, не глядя на мужа, поставила на огонь сковородку. Налила масло, переложила на сковороду из кастрюльки картофельное пюре, из другой кастрюльки – куриную котлету, прикрыла крышкой.
— Я не хочу есть, — сказал Георгий, — Недавно мы перекусывали на работе.
Так же равнодушно она погасила огонь. Спросила:
— Чаю?
— Давай.
Она налила и себе. Они сидели рядом. Наталья грела ладони о чашку, хотя в доме было очень тепло. Георгию хотелось взяться за телефон (все-таки интернет – это нар-котик,) но что-то его останавливало.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — вдруг спросила Наталья.
— О чем?
Наталья посмотрела ему в глаза – очень внимательно, с тою пытливостью, точно они были двумя бойцами, прошедшими длинный и трудный путь, и ничего не получилось бы у них скрыть друг от друга.
— Мне кажется… Я почти уверена… В твоей жизни что-то случилось, и ты просто не находишь об этом заговорить..
Ее слова были такими неожиданными, и так верно попали в «болевую точку», что он вздрогнул. Повисло молчание. Наконец он сказал:
— Случилась беда.
Она ждала, что скажет он дальше.
— Я влюбился. И ничего не могу с собой поделать.
Тут-то и вывалить бы ей – и про гадалку, и про то, что не любовь это вовсе – его околдовали, что надо бороться, и морок спадет. А если муж не поверит, то хоть истерику закатить. Никогда у нее не было больше прав на полноценную истерику со слезами и даже с битьем тарелок. Выплеснуть бы все, что внутри накопилось.
Почему же она чувствовала внутри что-то сродни надежде? Надежда на освобождение. От данного когда-то слова.
— Я думаю, нам с Васькой хорошо бы на время уехать. Хотя бы на дачу…
— Уехать? Нет, ну зачем….Куда это вы уедете? — Георгий сразу принялся протестовать, возвысил голос, говорил с подчеркнутой твердостью, убеждая и ее, и себя, что об этом и речи идти не может.
Сам понимал – это уже ни в какие ворота не лезло бы, если бы он выставил жену с маленькой дочкой за дверь, чтобы привезти другую, молодую, красивую…
— Я возьму отпуск, — Наталья говорила мягко – точно рассуждала вслух, беседовала сама с собой, — Начальница обрадуется. У меня по графику – август, в августе многие хотят отдохнуть, а сейчас не очень-то популярный месяц. Дача на полуострове… Природа… Ваське там нравится… все, что нужно для жизни – есть. Будем вдвоем возиться с грядками.
И добавила:
— Нам обоим – и тебе, и мне – нужно сейчас прийти в себя. Подумать. К чему-то прийти. Легче это сделать порознь.
Наталья догадывалась, что раздумывать о будущем в тишине и одиночестве Георгий не будет ни дня. Но говорила именно так. Облегчала его совесть.
— Вам будет холодно, — он уже сдавался, — Ночи холодные пока.
— Там в каждой комнате есть обогреватель. Отвезешь нас – проверишь, все ли работает исправно.
— И ты даже не хочешь спросить….
Несказанное «кто она» повисло в воздухе. Георгий не понимал, как Наталья может не интересоваться соперницей. А она лишь пожала плечами с прежним своим глубоко-усталым видом.
— Я пойду спать, — сказала она.
…Две чашки так и остались на столе. Прежде Наталья не ложилась – пока не уберет за собой. Но теперь это была уже вроде и не ее кухня.
*
Они уехали через два дня. На скользкую тему больше не говорили. Георгий грузил вещи в машину, играл роль заботливого мужа и отца – чтобы его «девочки» ничего не забыли.
— Ну если что – позвоните. Я привезу.
Хотя ясно было без слов – Наталью удаляют из дома, она освобождает место для той, другой…
Васька была в восторге. Она и не надеялась на нежданные каникулы. Дача представлялась ей «заповедником чудес». Девочка прыгала возле машины, тормошила отца, что-то весело рассказывала ему.
Наталья на мгновение задержалась возле доски объявлений. Там, где кто-то предлагал ремонт стиральных машинок – черным фломастером поперек листочка был написан номер. Наталья сорвала объявление и спрятала его в карман.
…Убедившись, что на даче все в порядке – никто за зиму не вскрыл замки и не выбил окна, обогреватели работают, вода есть, Георгий сразу засобирался домой. Наталья не пошла проводить его до калитки. Георгий обернулся и издали увидел ее фигурку на ступеньках крыльца. Она смотрела ему вслед, обхватив себя за локти. Точно поддерживала так, чтобы устоять на ногах.
Для Васьки и вправду дачный мир был полон чудес. Она верила, что в старой ванне до краев полной воды (она согревалась там солнцем для полива огурцов) в темной глубине живет русалка. И если бросать ей обычные камушки – русалка превратит их в драгоценные.
В зарослях цветущей сирени у Васьки был «дом» с несколькими «комнатами», здесь она могла играть часами. Летом, когда на соседние дачи приезжали семьи с детьми, сюда к ней приходили играть девчонки.
Устроила Васька и свое собственное «кладбище домашних животных». Притащила из сарая кем-то когда-то купленный письменный прибор, тяжелый, мраморный и поставила его над могилой золотой рыбки – как надгробную плиту.
И ничего не нужно было Ваське – по крайней мере пока – только бегать по этим дорожкам вприпрыжку, нюхать огромные гроздья сирени, напоминающие фиолетовое мороженое на палочке, спасать тонущих в садовой ванне пчел и ос, делать наскоро кукол из листков и лепестков и воображать себе то, что совершенно недоступно уму взрослого.
Наталья же до самого вечера сидела на ступеньках дачи, смотрела на играющую дочь и думала – как пойдет жизнь дальше. Справится ли она? Как объяснит Ваське то, что произошло? Хватит ли у нее сил – поставить дочку на ноги? Она и раньше боялась, что судьба как-то подкосит ее – например, тяжелой болезнью…В глазах всех – Георгий был завидным отцом. Но Наталья знала, что на самом деле опереться дочка может только на нее – такую неприспособленную к жизни, слабую, и в то же время – надежную.
— Я справлюсь, — пообещала Наталья то ли себе, то ли покойной маме.
Она решила на другой же день позвонить этой галадке…или колдунье… как там ее называть. Может быть той известно и то, что будет дальше?
Продолжение
#мистика #мистические рассказы #мистические истории
