Влад Васюхин написал о двух странных премьерах, которые посмотрел перед финалом театрального сезона.
Под занавес сезона посмотрел две премьеры. Обе — по классике. И обе — очень странные. Так и хотелось спросить режиссеров: что за опилки у вас в голове? Или нет, не так: почему вы превратили в опилки хрестоматийные произведения?
В Театре им. Гоголя, который активно избавляется от духа Гоголь-центра, формируя новый репертуар и другой круг зрителей, появилась «Шинель». Еще один реверанс в сторону великого писателя земли русской, чьё имя носит этот многострадальный очаг культуры у Курского вокзала. В текущем сезоне там уже были презентованы довольно диковинные и шумные «Игроки» в постановке худрука театра Антона Яковлева, названные «Игроки. Иллюзия», где Степана Утешительного почему-то играет женщина — Ирина Гринева, трактирного слугу Алексея — другая женщина, Алена Гончарова, а трактир, где происходят события, режиссер трактует как «пространство некоего чистилища». Хозяин — барин, кто запретит.
И если уж худрук склонен к рискованным экспериментам, то творческой молодежи — «Шинель» поставила 25-летняя Арина Бессергенева — сам бог велел похулиганить. А потому в её спектакле тоже весьма оригинальный кастинг.
Вот как описывает Гоголь главного героя — мелкого чиновника, пугливого и робкого Акакия Акакиевича Башмачкина, которого все мы со школьной скамьи помним как символ «маленького человека»: «низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным».
В спектакле Бессергеневой Башмачкина играет рослый — 190 см — и вполне себе модельного вида Марк Вдовин. Башмачкину за 50, артисту Вдовину — 31. Ни о каком перевоплощении и речи нет — фото тому подтверждение. Надеюсь, театралы помнят какой изобретательный портретный грим делали Марине Нееловой, которая отважно и убедительно сыграла Башмачкина, по сути бесполое существо, в легендарном спектакле Валерия Фокина?
Кастинг вызывает недоумение, но и с остальным в новой «Шинели» тоже «без ста грамм не разберешься».
Действие, судя по костюмам, мебели и подзаголовку «офисная мистерия», перенесено в наше время, однако Башмачкин почему-то по-прежнему переписывает бумаги, не догадываясь о существовании копировальной техники. Зато в его департаменте есть современный кулер с водой.
А главное — что заставляет этого здорового и статного жеребца носить старую шинельку и что мешает сменить офис и заработать на одежду от кутюр — загадка.
Режиссерка отважно и беспардонно вымарала гоголевский текст — всю биографию титулярного советника, поскольку история энергично сопротивляется её «прочтению». Слова заменены музыкой, пантомимой, танцами и... пародией на телепередачу «В мире животных» с её легко узнаваемым саундтреком, а потому зрители, давно или плохо учившиеся в школе, многого в этом капустнике могут попросту не понять.
Новая шикарнейшая шинель, которую смоделировала Акакию Акакиевичу художник по костюмам Василиса Кутузова, оказывается ярко-красного революционного цвета. И тут даже не хочется задаваться вопросом: а почему? Да потому! И неважно, что у Гоголя сказано, что «ворот был из самой лучшей кошки, которую издали можно было принять за куницу». Тут вообще никакого меха.
Короче, куда ни глянь вместо мистики — бессмыслица «по мотивам».
Спектакль этот поставлен по итогам режиссерской лаборатории «Гоголь. 215» (цифры в названии — это юбилей Николая Васильевича). Нужно было сделать эскиз по одной из «Петербургских повестей». Ну вот, сделали. Можно отчитаться.
Главное достоинство этой «Шинели» — хронометраж. Но даже этот час с четвертью кажется невыносимым. И ведь не уйдешь — антракт не предусмотрен, а дверь в Малом зале расположена так, что уходить пришлось бы на глазах у публики и артистов.
Вторая премьера, где с классикой обошлись не менее жестко, состоялась на днях в Театре Наций. Там на основной сцене 36-летний режиссер Семен Серзин сделал с участием прекрасных артистов свою версию тургеневских «Отцов и детей». К Тургеневу зрелище имеет отдаленное отношение. К примеру, действие зачем-то перенесено в 90-е годы ХХ века. Текст, разумеется, сопротивляется: ну какие нигилисты в то время?
Впрочем, подробнее расскажу в следующий раз — хорошего понемногу.
Влад Васюхин для портала Альтерлит
