Мы продолжаем рассказ о том, как репетировали и выпускали комедию "Что угодно, или 12 ночь", начало здесь:
Борис Шильманский (Оливия, лауреат премии "Признание" за лучшую женскую роль)
Как мы выпускали этот спектакль? Тяжело. Весело. Интересно. Три слова! (Смеётся). Скажу честно, я никогда не был любителем творчества Шекспира. Ещё в институте, когда приходилось читать, никакой особенной склонности к этой драматургии не чувствовал. Тем не менее, во время обучения с ней довелось столкнуться. У нас был актёрско-режиссёрский курс, и одно полугодие было посвящено обязательной постановке отрывков. И я взял "Сон в летнюю ночь" Шекспира... сам не знаю, почему! Это был отрывок с Титанией и Обероном — я был режиссёром, и сам играл Оберона. И это оказалось фатальной ошибкой. Если помните пьесу, возвращение Оберона — это огромная сцена, с феями... у меня была на сцене сказка, такой... полный Дисней! (Смеётся). На стенах были изображения по мотивам Камасутры, знакомый художник их нарисовал по моей просьбе. По моей версии, Оберон возвращался из Индии. Танцовщицы кормили меня виноградом... кальян, хобот слона, прочая экзотика. И в процессе репетиций я понял, за какой тяжёлый материал взялся. Текст в стихах, объёмный отрывок, много персонажей в массовых сценах... и я поклялся себе: больше НИКОГДА В ЖИЗНИ никакого Шекспира! Но судьба, конечно же, сложилась иначе.
Сейчас я со своей Оливией уже сроднился... Но когда мы получили распределение ролей "Двенадцатой ночи", естественно, сразу же возник вопрос "Как?!.." Вячеслав Васильевич {Долгачёв - Прим.} добивался именно женского начала — походки, манер, жестов... логики! Учитывался даже возраст героини, потому что моя Оливия очень молода, а Мария — постарше. Интересный процесс был... (Пауза). Когда вышли на сцену, Вячеслав Васильевич сразу сказал: "Нет, Борис, вы не можете репетировать в мужской одежде! Идите и ищите женскую!" Я пошёл к девчонкам по гримёркам, отыскал какую-то чёрную юбку, надел, вернулся... "Хорошо, юбка есть. А верх почему не переодели?" — и я опять пошёл на поиски. Надел чей-то бюстгальтер, напихал в него тряпок, сверху натянул свою майку. И только тогда меня допустили к репетициям.
Мы долго бились над походкой Оливии. Она в трауре по умершему брату, но всё же она молодая женщина, и немножко в этот траур играет — он у неё напускной. Вячеслав Васильевич долго просил меня ходить так, чтобы плечи не шевелились — будто бы я летаю, парю над сценой. В какой-то момент он попросил у помрежей стакан воды и поставил мне на голову. И весь первый акт я репетировал с этим стаканом, который то и дело падал, проливался, а я вытирался... (Смеётся). Наливали следующий стакан, и репетиция продолжалась. Вот так во мне закрепилось не просто понимание, а внутреннее ощущение — как она ходит, эта графиня. Грудь у меня сначала была силиконовая, и она неоднократно дорабатывалась; когда мы выпускали премьеру — спектаклей через пять сделали лёгкую, из папье-маше.
Спектакль наш — о любви, подлинной и мнимой; об искренних чувствах. И во время работы у актёров родилась такая фишка: "Я — не я". С этой мантры мы начинали каждый день в каждой гримёрке. Вячеслав Васильевич нам говорил: "Не задумывайтесь вообще о том, кто и кого играет, мужчина женщину, или наоборот. Важно искреннее чувство к человеку, а не его внешней оболочке... Неважен пол, неважно платье... Важен внутренний мир, суть!"
Это был ещё и потому интересный опыт, что у нас была сугубо мужская компания, а поэтому — какая-то особенная атмосфера. Репетиции шли свободно, весело, легко. Нет, конечно же были тяжёлые моменты — с разбором, с отдельными сценами, как и в любом спектакле. Но в целом я до сих пор вспоминаю эту работу как нечто... невероятно доброе, забавное, где все артисты ощущали себя раскованно и комфортно. Хочешь не хочешь, но женский взгляд всё равно оказывает влияние, а тут всё придумывалось и создавалось исключительно мужскими силами, с мужским юмором, замечательной мужской компанией. Кстати, музыканты у нас тоже мужчины. Когда однажды, года три назад, у нас заболел скрипач, и его подменяла девушка... было так непривычно и странно!
Как-то раз, уже через некоторое время после выпуска спектакля, у меня родилась идея для капустника. Что было бы, если бы "Что угодно, или 12 ночь" играли только женщины? И мы ради интереса попробовали распределить роли и воспроизвести сцену из первого акта — как раз с Оливией. Я взялся за это просто из любопытства — как это будет выглядеть? Девчонки загорелись, выучили текст, мы приступили... и поняли, что это невозможно. Мало того, что получается вообще другой спектакль, так ещё и смотрится... тяжело, будто это вообще не комедия и даже не Шекспир. Не смешно. Прямолинейно. Не работает! И мы отказались от этой идеи, даже не вынесли её на капустник. Я тогда был поражён: "Неужели я могу сыграть женскую роль лучше женщины?!" Но именно в этом, судя по всему, загадка этой пьесы.
Расскажу ещё один случай — недавний, буквально с прошлого спектакля. Не особенно верю в чудеса и магию... но что-то такое у нас в театре точно есть! Когда-то на "Сейлемских ведьмах" {спектакль МНДТ, который уже снят с репертуара - Прим.} к нам на сцену вылетела живая летучая мышь. Мы увидели — и обомлели, такой символизм!.. На Островском однажды из-под забора вынырнул дворовый кот... И вот, Шекспир. У меня есть традиция: перед выходом в этой роли я всегда брызгаюсь определёнными духами, когда уже сделан грим, и костюм на мне. И в этот раз я тоже подушился, выхожу на сцену, эпизод с Оливией и Цезарио. Я под вуалью. И ещё до первой реплики, когда появляется Тёма Глухов {Артём Глухов играет Виолу/Цезарио - Прим.} из-за моей спины внезапно вылетает огромная бабочка!
Я смотрю из-под вуали и думаю: "Вот это да, какая у нас атмосфера-то сегодня!.." Тёма сориентировался, махнул рукой, бабочка улетела. Играем сцену. Самый яркий момент — когда я откидываю вуаль, чтобы показать лицо своему гостю.
Откидываю я её медленно, своими нежными "женскими" ручками, и произношу при этом: "Но мы отдернем занавес и покажем вам картину. Смотрите, сударь, вот какова я сейчас. Правда, недурная работа?.." И в этот момент, на словах "какова я сейчас", после которых мне нужно развернуться к партнёру, именно на этой реплике, бабочка возвращается — и садится мне точно на левую грудь! Весь зал замирает. Дрессированная бабочка?.. Что за чудеса?! Тёма смотрит — еле сдерживается, музыканты на втором плане уже посмеиваются. Живая, огромная бабочка, яркая — уселась, так будто так и было задумано. Ну как было не попробовать оправдать ситуацию? Я решил на неё дунуть, чтобы заставить летать. Подул резко — а она провалилась внутрь, прямо мне в корсет... (Смеётся). Когда я попытался её извлечь пальцами — хоп! Вылетела и упорхнула обратно в зал. И я до сих пор не знаю, запах ли моих духов привлёк эту красотку, или это действительно был магический привет от Шекспира...
Увидеть спектакль "Что угодно, или 12 ночь" можно на сцене Нового драматического театра (Москва, ул. Проходчиков, 2)
