Глава 18.
Начало здесь
Данька обмяк в руках Владимира. Тот, растерянно взглянув на Алексея, осторожно усадил подопечного в кресло и похлопал по щекам.
- Он лишился чувств? – удивлённо пробормотал Алексей. – Что же такого он мог увидеть ТАМ?
- Не знаю, - озадаченно покачал головой Владимир. – Езжай за Ольгой. Тут я сам.
- Уже уехал! - донёсся голос друга из-за двери зала.
Картина мира вернулась к Даньке одновременно с ощущением холодных капель на лице. Когда изображение окончательно прояснилось, он увидел склонившегося над ним наставника, в руке тот держал стакан с водой, из которого, видимо, только что щедро брызнул на лицо юноше.
- Очнулся?
Владимир улыбался, но улыбка получилась какой-то вымученной, что ли. Он грустно подмигнул Даньке.
- Что со мной случилось? – хрипло спросил юноша.
- Обычный обморок.
- Что? Что это такое? – не понял Данька.
- Временная потеря сознания, - попытался объяснить Владимир. – Это когда на какое-то время тебя будто выключили. Понимаешь?
Данька не очень понимал. Обмороков он ни разу в жизни не видал, да и где бы? В деревне не до обмороков, там работать надо от зари до темна, иначе не выжить. Какие уж тут обмороки, коли надо успеть и животину накормить, и огород прополоть, и по дому всё переделать, и еду приготовить, и в поле ещё ж работу никто не отменял. И сейчас Даня испытывал что-то вроде стыда за своё столь неприличное, по его мнению, состояние.
- Почему? – снова спросил он.
- Я не знаю, - пожал плечами Владимир. – Был бы я доктором, наверняка ответил бы на твой вопрос, но я не доктор. Поэтому могу лишь предполагать. Думаю, всему виной картина. С нетерпением жду рассказа о том, что же ты там увидел.
При упоминании о картине значки парня расширились, он затрясся всем телом, губы его задрожали, он часто и хрипло задышал. Владимир молча протянул ему стакан с водой, и юноша, вцепившись в него двумя руками, жадно сделал несколько глотков. Глядя куда-то мимо него, Владимир заговорил, его тихая речь лилась неторопливо и монотонно, будто он специально постарался максимально лишить её эмоционального окраса. Данька поднял взгляд на наставника и встретился с его глазами, из которых струилась бесконечная печаль и тоска.
- Это не простая Галерея, Даниил. Здесь представлены работы одного единственного художника, и чёрт знает, откуда он всё это брал и как ему удавалось ТАК писать. Мы ничего толком о нём никогда не знали, кроме того, что создавал он настоящие шедевры. В том, что это шедевры, я ни минуты не сомневаюсь, как и все люди нашего… скажем так… клана.
- Что такое клан?
- Даниил, все подробности ты будешь постигать постепенно. Пойми меня правильно: взваливать сейчас на тебя поток того, что ты на твоей нынешней базе понять и принять не в состоянии, неразумно и одновременно жестоко по отношению к тебе же. На данном этапе просто прими факт существования некоего сообщества, все члены которого знают несколько больше о… ммм… так сказать, иных существах. Что-то тебе уже рассказывал Егор, не так ли?
- Было дело, - кивнул Даня. – Он говорил то же, что и Вы с господином Клеманом. Что я из стражей, он сам из дозорных, как и Вы, а Катя была… палачом.
- Пока достаточно, - улыбнулся Владимир.
________
Рассказ Владимира.
Настоящее его имя неизвестно никому. Сомневаюсь, что и он сам его помнил. Все звали его просто господин Вакат. Откуда он взялся, где родился, в какой стране? Он появился внезапно в салоне известной в то время в городе мадам Шиловской и сразу же завоевал умы и сердца всех, без исключения, дам. Особо экзальтированные стремились пригласить его на светские приёмы в свой дом, те, кто не решался, тихо восхищались со стороны, тайно вздыхая наедине с собой. Внешне он был хорош, как… Пожалуй, сравнение подобрать затруднительно. Было в нём одновременно что-то ангельское и демоническое. Чёрные прямые волосы ниспадали на плечи и невероятно красиво обрамляли его смуглое лицо, будто высеченное из камня, настолько острыми были его скулы и слегка выдающийся вперёд подбородок. Идеальной формы чёрные брови, резко взлетающие над миндалевидными глазами, такими синими, как морская глубина. Прямой нос, губы с изящным, немного горестным, изгибом. Мечта дам, что и говорить. Добавь ко всему высокий рост и атлетическое телосложение, и картина завершена. Одевался же Вакат как истый представитель людей искусства, решительно попирая все общепринятые каноны. Впрочем, он их попирал самим своим существованием.
Самое странное в его появлении то, что никто не удосужился заинтересоваться прошлым Ваката. Спросишь, почему я не заинтересовался? Отвечу: для меня это не было важным, я предпочёл наблюдать со стороны. Дело в том, что упоминания о чудо-художнике сохранились в записях одного из «наших», что жил за пару веков до нас с тобою. Поэтому, столкнувшись с ним в салоне госпожи Шиловской, я понял, с кем имею дело. Не сразу, конечно, а лишь после того, как госпожа Шиловская устроила на одном из своих салонов выставку его картин. Работы были бесспорно талантливы, но три из них вызвали много толков среди гостей.
- Господин Вакат, не могли бы Вы немного просветить всех нас вот об этой картине, - спросил один из гостей, указывая на полотно. – Признаюсь, я в растерянности, а ведь слыву знатоком искусства. Такое направление вижу впервые, и оно разительно отличается от стилистики остальных Ваших произведений.
- Господин… Альберт, кажется? – несколько развязно откликнулся Вакат, делая глоток из бокала с шампанским. – Я НИКОГДА, запомните это, НИКОГДА не даю никаких пояснений. На то оно и искусство, чтобы будоражить сердца и души, но никак не умы.
Между ним и Альбертом вспыхнула ссора, которая за малым не дошла до дуэли. К счастью, их удалось разнять, во многом благодаря племяннику госпожи Шиловской, весьма влиятельному молодому человеку. Но Альберт всё же затаил нешуточную злобу, из-за чего, собственно, Вакату пришлось исчезнуть. Но это уже к делу не относится.
Картина, на которую, указывал Альберт, как раз и была в числе тех трёх, резко выделяющихся из остальной группы. Никто из присутствующих, кроме Альберта, не решился высказать недоумение, ибо обидеть художника легко, а, учитывая остальные его картины, можно и не обращать внимания на хаотичное буйство разноцветных мазков, штрихов и брызг, из которых состояло изображение на трёх из них. Лишь я один улавливал гармонию, только я. Дело было двадцать лет назад, я был молод, но не горяч, как большинство моих ровесников. Наследие моей семьи, которое мне выпало принять и нести сей крест, не позволяло мне полагаться на волю чувств, отключая разум. А разум требовал установить контакт с художником. Мне кажется, нет, я уверен, что Вакат знал о том, что я увидел гармонию его основных работ, ведь, как оказалось позднее, остальное было лишь для зарабатывания на жизнь, ну или для отвода глаз. Я захотел выкупить эти три картины, но Вакат неожиданно отказал мне.
- Господин Вольдемар, эти картины не продаются, - ответил он на моё предложение со своей традиционной, немного насмешливой, улыбкой.
- Я могу предложить Вам достойную цену, - настаивал я. – Вдвое больше той, которую Вы получали за самую дорогую из Ваших работ.
Вакат в тот день был приглашён ко мне в дом отобедать. За столом были только я и он, лишние свидетели мне были без надобности. Клянусь чем угодно, этот человек обладал самыми изысканными манерами, я даже невольно залюбовался тем изяществом, с которым он управлялся с серебряными столовыми приборами и держал в руке бокал. Когда я показывал ему нашу семейную библиотеку, увидел, как загорелись его глаза при виде старинных изданий. Готов поспорить, что они попадались ему на его жизненном пути. В какой-то момент у меня возникло чувство, что Вакат играет со мною, как кошка с мышью, давно раскусив моё основное ремесло. Но не мог же я на самом деле выйти с ним на прямой разговор! Видимо, он тоже…
- Господин Вольдемар, - вкрадчиво произнёс Вакат. – Деньги не имеют значения. Эти три картины не продаются. И точка. Отличное вино. Пью за Ваше здоровье и Ваш гостеприимный дом.
Он отсалютовал мне бокалом, и я с улыбкой кивнул, ответив ему тем же. После обеда я пригласил своего гостя посидеть у камина, выпить по рюмке ликёра и выкурить по сигаре.
- Так вот, господин Вольдемар, - сказал Вакат, пригубив ликёр. – В продолжение нашего разговора о моих картинах. Ещё раз повторю, что именно эти три не продаются. Но! Я передам их Вам в качестве подарка.
- Господин Вакат! – возмутился я, едва не уронив свою рюмку. – Я не смогу принять такое! Это слишком дорогой дар! С какой стати!
- Вольдемар, - немного развязно, отбросив все условности, возразил Вакат. – Прекратим эту бесполезную дискуссию. Ну в самом деле, зачем ходить вокруг да около? Я прекрасно понял, КТО Вы. Только обо мне Вам никогда не удастся заявить то же самое, я навеки останусь для Вас мимолётным видением, призраком, который Вам так и не удалось поймать. Я Ваша неразгаданная тайна. А мои картины послужат хоть каким-то мало-мальски утешением. Вы увидели их гармонию, Вы их заслуживаете.
Больше за всю дальнейшую нашу беседу Вакат не возвращался к тебе картин, лишь позднее, когда садился на извозчика, повернулся ко мне и прошептал:
- Вы увидели их гармонию, но не видели их суть. Он живые, Вольдемар. Надеюсь, что Вам повезёт, и Вы найдёте человека, который до конца УВИДИТ их.
________
- Так что ты видел, Даниил? – спросил Владимир, закончив свой рассказ.
Ответить Данька не успел, быстрые шаги прервали разговор, в зал вбежала, нет, влетела Ольга, следом за ней вошёл Алексей.
- Это случилось, да? – выпалила женщина, подскакивая к юноше.
Она стянула со своих изящных ручек перчатки, взяла Даньку за подбородок и, глядя ему в глаза, с восторгом произнесла:
- Берегите его, второго такого нам, наверное, не найти.
***
- Я прошу, нет, я требую, чтобы вы оба объяснили мне, наконец, о чём речь! – возмутился я не на шутку.
Вот честно: мне до жути надоели все эти шпионские игры невесть во что. Намёки, полунамёки, недомолвки… Сколько можно, в конце концов? И ведь не поспоришь с тем, что тут и впрямь творится некая чертовщина, хоть и нет абсолютно никакого желания признаваться в этом себе самому. Картина, которую я увидел сегодня, подтвердила это. И хозяин дома явно как-то связан с происходящим, потому что, как я уже упоминал, картина появилась на стене, пока я находился в ванной комнате. То есть, Михаил целенаправленно повесил её, чтобы зацепить моё внимание и понаблюдать за реакцией. Ну что ж, реакцию я выдал. Признаюсь, картина вызвала неприятное ощущение, даже мурашки по спине пробежали. Сначала я воспринял её, как заурядную современную мазню. Знаете, в последние годы развелось столько так называемых «художников», вообразивших себя одновременно Пикассо, Дали, Малевичами и Кандинскими, посчитавших почему-то, что им по силам писать не хуже. По принципу: а чего такого, я тоже так могу! И ляпают (иначе не скажешь) свои «произведения искусства» десятками, если не сотнями, считая, что всё ими созданное можно гордо назвать сюрреализмом. Ну или абстракционизмом. Кубизмом. Или любым другим «-измом», наиболее приятным слуху такого «художника». Вспоминается цитата из так любимого мною фильма «Трасса 60»: «Папа, а это мусор. Тебя надули». Вот и я, глядя на скопление штрихов, мазков и брызг самых разных цветов и оттенков, воспринял всё именно так. Пока картина не пришла в движение…
- Роман, не шумите, ночь всё-таки, - шутливо погрозил мне пальцем Михаил.
- Вы опять юлите!
- Роман, погодите, - остановил меня Николай Никифорович. – Даём слово, что Вы всё узнаете. Только сейчас есть нечто более срочное. Пожалуйста, расскажите, ЧТО вы увидели на картине, потому что нашему взгляду это недоступно.
По-прежнему не понимая абсолютно ничего, я прикрыл глаза, и передо мною снова ожило изображение, созданное явным шизофреником.
- Картина, видимо, является стереограммой, - задумчиво пробормотал я. – Когда скрытое изображение возникает при расфокусировке зрения. Наверняка я, когда смотрел на неё, увидел это скрытое изображение. Я просто люблю это – рассматривать картины с «третьим глазом»,
- Стоп, стоп, стоп! – воскликнул раздражённый Николай. – Ваши рассуждения сейчас совершенно никому не интересны. Рассказывайте, что видели!
Этот мужик откровенно бесил меня. Я начал не на шутку закипать. Что за хамство, в конце концов? Затащили вроде как в гости посреди ночи под предлогом объяснений, подсунули чёрт-те что для просмотра, а теперь ещё и так невежливо перебивают. Я хмуро зыркнул на него и отвернулся к хозяину, решив отправить его гостя в игнор.
- Сначала мне показалось всё каким-то хаотичным набором красок, потом всё это задвигалось, как в детском калейдоскопе, это и притянуло моё внимание. А потом… этот сюжет, он явно выписан человеком, если не душевнобольным, то близким к этому.
Я бормотал всё единым потоком, не глядя на собеседников, стараясь снова вызвать в памяти увиденное. Изображение всплывало размытым, как сквозь пелену тумана, чётко выделялся лишь автограф художника – Вакат. Ни разу в жизни не слыхал о таком. Странное имя, или это псевдоним? Помню, как медленно вращающиеся штрихи и брызги постепенно сложились в абсурдный сюжет – туманная ночь, луна едва пробивается сквозь облака, на земле лежит человек, над ним кружит рой чёрной мошкары. Изображение приближается подобно кинокадру, лица лежащего не видно, но понятно, что это очень хрупкая девушка. Я всматривался, пытаясь разглядеть черты, но на месте физиономии белое пятно. Чёрные мухи сгрудились в кучу и обвили шею жертвы, постепенно сжимая кольцо. Девушка, похоже, начала задыхаться, а петля всё затягивалась, пока, наконец, тело не перестало дёргаться. Петля сползла с худенькой шеи, и из чёрного облака вылезла пара щупалец, которые ввинтились в грудную клетку, раздвинув в ней небольшое отверстие, в которое тут же, кружась в бешеном движении, со стремительным напором ввернулась вся эта чернь. После всего изображение пропало, уступив снова место медленному танцу красок. На этом мой рассказ закончился, добавить мне было больше нечего. Мужчины сидели молча, вертя в руках кружки с чаем. Похоже, я не слишком оправдал из ожидания.
- Это всё? Вы точно лицо не видели? – спросил Николай Никифорович.
- Не видел, - уверенно ответил я. – Как манекен, фигура без лица.
- Ну, тогда, в принципе, мы ничего не узнали, - тяжело вздохнул он. – Мне думается, что нам показали это не просто так. Нам дали намёк на что-то. Поэтому нужно лицо, нужно понять, КОГО нам показали из тех, в кого внедрились эти твари. А Вы в этом помочь не смогли. Эх… нашли зрячего, а он подслеповат.
- Есть второй зрячий, я уверен, - вдруг подал голос Михаил Николаевич. – Его дочь!
Следующую главу опубликую 08.05.2024.
Дорогие мои, 8 мая я уеду на 5 дней отдыхать. Ноутбук с собой беру. Не обещаю, но постараюсь подготовить в этот период к выпуску ещё одну главу)
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"