Третий лишний 10
Девица убежала, притом с самым оскорблённым видом, прошипев, «Что тут у тебя за малолетка ошивается?» Артур кричал, размахивая кулаками. В запале выдал, что её, Катьку, здесь, вообще-то, никто не ждал. Как, впрочем, и её малохольную мамашу. Они обе могут катиться на все четыре стороны. Хоть на съёмную квартиру, хоть в свой забытый Богом городок, а она, чадо, к тому, кого считает своим папашей. И вообще, его дом – его порядки, и не ей что-то ему указывать.
Потом он извинялся. Ходил по пятам за Маринкой, ожесточённо собирающей вещи в баулы. Ведь действительно – поступок и слова были совсем не к месту. И не ко времени. Но до Катькиной мамы, похоже, всё же дошло, что расставание с Лунёвым – это одно, а её желание пригреться под боком у Катькиного отца совсем другое. И эти вещи пересекаться не обязаны.
Они остановились в гостинице, мать сразу начала обзвон сдаваемых квартир, а Катька, угрюмо и молча посидев несколько часов в оцепенении, к вечеру стала деловито открывать чемоданы и отсортировывать свои вещи. Маринка несколько секунд следила за её манипуляциями широко раскрытыми глазами, потом опомнилась и спросила:
– Ты что это творишь?
– Мам, я еду к папе. Домой. Я здесь не нужна, прости.
– Господи, – Маринка подорвалась, подбежала к дочери, порывисто обняла её и принялась зацеловывать. – Катёна, это ты меня прости. Себе жизнь сломали и тебе пытаюсь…
– Да всё нормально, ма, - Катя деликатно высвободилась. – Тем более, май. Если даже и не успею в свою школу вернуться – ничего же страшного?
– Задержись тогда хотя бы на пару дней, я документы заберу. С собой увезёшь.
В гимназии Марину встретили с недовольством.
– Что же это вы, мама, ребёнка так дёргаете? Четыре месяца всего проучилась – и документы забирать? Девочка психологическую травму получит.
– Извините, пожалуйста. Обстоятельства. Непреодолимой силы, поверьте. Она в старый коллектив вернётся, никакой психологической травмы. Наоборот, заранее радуется, - объясняла Марина.
Она так и осталась жить на съёмной, там же разместив свои многочисленные начатые и уже готовые работы. В надежде на одну, особенную, самую большую по размерам и количеству изображённых на ней действующих лиц. Сознавая притом, что в таком обиталище, наполненном запахами скипидара, лака и красок, ни один мужчина надолго не задержится. Да и плевать. Она решила выйти замуж за искусство.
Катя вернулась домой, к радости отца – она по-прежнему называла так Виктора. Не Артура. Считала «московского папу» недоразумением.
У Виктора, правда, только-только начал налаживаться контакт с Ириной и её восьмилетним парнем, но на длящемся битых три часа совете они решили пока события не форсировать. Ему нужно было подготовить к появлению в его жизни другой женщины дочь. А как это сделать, он не знал. Но, похоже, жизнь уже слегка потрепала Катьку, и на многие вещи она стала смотреть почти взрослыми глазами. К новому учебному году и вовсе выдала:
– Па, а хорошая тётка твоя Ира. Ты это… женись, а? Что вы как мои одноклассники по углам обжиматься будете?
– Катя, – делано возмутился отец. – Что значит «обжиматься»?
– Па, – Катька вздохнула и наставительно произнесла: – Я уже большая. Я теоретически уже и родить могу… - и, заметив панику в глазах Виктора, рассмеялась. – Па, я же сказала «теоретически». На практике воплощать не собираюсь.
Виктор в душе чертыхнулся. Ну вот как с ней разговаривать? Для этого мать нужна. Или, по крайней мере, другая женщина. Так что и правда, им с Ириной стоит сойтись. А Катя, будто отвечая его мыслям, добавила:
– С её пацаном я полажу, не волнуйся. Драться мы с ним не будем.
– А знаешь, дочь, иногда это не худший вариант – драться. Мы с твоей мамой в своё время так отношения и начали. Притом ещё в пятом классе. И только наша общая вина в том, что у нас не срослось. А ты, я уверен, будешь умнее. Дети ведь всегда в чём-нибудь, да умнее своих родителей. А иначе бы мы так и не вышли из пещер много тысяч лет назад.
Конец.