Надежда Плотникова, друг семьи Астафьева и организатор встреч с Виктором Петровичем на рыбинской земле и в Овсянке, рассказывает о главных темах в творчестве писателя: вера в Бога и правда о войне. Эти темы звучат особо актуально накануне светлого праздника Пасхи и Дня Победы.
Покаялись – и выжили
На встречах Виктор Астафьев с присущей ему прямотой говорил, что еще на фронте расстался с дерзким отрицанием веры, в последнее время много думает о Создателе.
В уста героев он вкладывал свои сокровенные мысли и думы о Боге. Прочтем отрывок из затеси «Стынь»:
«Застал однажды лютый мороз двух охотников в тайге. Зашкалило градусник на улице далеко за шестьдесят. Что остается делать? Ждать, когда спадет. Пока температура была около пятидесяти градусов, охотники натаскали дров, принесли воды из проруби, прибрались в доме, впустили собак и закрыли накрепко дверь.
– Че же, Митрей, делать?
– Ждать, ждать. И Богу молиться. Небось и молиться не умеешь? – А где мне, я же во школе канцамольцем был. Иш-шо недавно. О-о, Господи, прости меня, прости!
– Дак я тож, Бога токо по святым праздникам вспоминаю, хоть и не был канцамольцем.
Мороз набирал силу. Истопили нары, стол, скамейки. Неделю так продержались. Молились дружно, милосердия у Бога просили.
– Дак я же его не положил, того лося-то.
– А сколько до се положил? Медведей, маралов, сохатых, зверья разного? Забыл? И не психуй, нам токо истерики бабьей тут недоставало... Молись. И за кровь зверушечью молись и кайся, она тоже красная.
– Да ить и жизни не хватит.
– А ты молись с верой во спасенье, тады хватит, и молитва наша, смертоубивцев по профессии, до Бога дойдет».
И дошла их молитва до Господа, потеплело. Покаялись они в том, что не верили, покаялись в том, что зверей убивали, молились, и за то были спасены. Не случайно герои Астафьева, верующие и неверующие, оказываясь в самых трудных жизненных обстоятельствах, вспоминают Бога, молятся, прося защиты и помощи у Него.
На веру позволения не спрашивают
В своем творчестве Виктор Петрович обращает внимание на то, что «все люди нашей планеты есть дети Земли, и, надо прямо сказать, дети неблагополучные…». Кто погасил свет добра в нашей душе? В чем причина? Он считал, что причиной тому стала, в первую очередь, советская антирелигиозная политика. И в этом мы убеждаемся, читая роман «Прокляты и убиты», особенно его первую книгу «Чертова яма». При чтении строк расстрела братьев Снегиревых холодеет кровь в груди.
«Дисциплина в полку не просто пошатнулась. Парнишки в заношенной одежде и обуви шныряли по расположению полка в поисках хоть какой-нибудь еды. Дожили до крайнего ЧП. Из второй роты ушли куда-то братья-близнецы Снегиревы. Братьев искали на вокзалах, в поездах, в родное село сделали запрос. Нигде нету братьев… На четвертый день братья сами объявились с полнущими сидорами. Давай угощать сослуживцев… Их приговорили к расстрелу. Текст приговора был невелик. «Приговор окончательный и будет немедленно приведен в исполнение», – прочитал майор…
Горевали всяк поодиночке. Лишь старообрядцы нарисовали на бумаге крест и лик богоматери – на него и молились, замаливая человеческие грехи. Старшина Шпатор, стоя на коленях перед печкой, слыша молитву старообрядцев, подумал: «Хоть бы никто не пришел. Мельникова бы черти не принесли». Вдруг дверь в каптерку распахивается. «Накликал... окаянство», – загоревал старшина.
– Что у вас здесь творится?
– Солдаты об убиенных молятся. Верующие которые.
– И вы... И вы... позволили?
– А на веру позволения не спрашивают... даже у старшины. Дело это Богово.
– Н-ну знаете!
– Ничего я не знаю, не дано. Пусть МОЛЯТСЯ. Не мешайте им.
– Я немедленно прекращу это безобразие.
– И сделаешь еще одну глупость. Десяток солдат молятся. Батальон их слышит. Вас вот не слышат. Спят на политзанятиях. А тут молитвы какие долгие помнят, оттого помнят, что к добру, к милости молитвы взывают.
– Но в нашей армии нельзя, недопустимо!
– Кто вам это сказал? Где это записано?
– Они что, и на фронте будут молиться?
– Если успеют, непременно взмолятся. Там раненые Боженьку да маменьку кличут. Но не политрука. И мертвенькие сплошь с крестиками лежат. Перед сражением в партию запишутся, в сраженье крестик надевают...»
Сколько ж надо было иметь мужества и смелости, чтобы сохранить и передать потомкам суровую правду о войне. Перечитывать роман не решаюсь. Больно. Больно за солдат, прошедших эту мясорубку.
Помню, мой отец, рано ушедший из жизни, получивший не одно ранение и контузию, нам, детям, не мог рассказывать о войне. А мы и не бередили его душу. Но в войнушку играли и всегда побеждали немцев.
Виктор Петрович с горечью говорил: «Мне иногда пишут и говорят, что война, изображаемая мною, неправильная, не похожая на войну тех, кто сражался в ста километрах от передовой». Благодарность Виктору Петровичу за его смелость, за его величайший труд, за который ему досталось немало от власть имущих, да и от ветеранов. Однако солдаты-окопники, истинные вояки, письма некоторых из них писатель поместил в комментарии к десятому тому собрания сочинений, выражают в своих письмах-исповедях благодарность от всех и за всех и за всю правду.
А есть ли спасение?
Суровая правда жизни нашла воплощение в рассказе «Людочка» о судьбе простой деревенской девчонки, приехавшей в провинциальный городок. Здесь и разыгрывается горькая драма, трагически оборвавшая ее жизнь. И никто не пришел к ней на помощь, даже мать на беду не откликнулась. Кажется, писатель не оставляет никакой надежды на счастье.
Не оставляют нас равнодушными последние строчки рассказа «Людочка», где Астафьев создает удивительную картину: устроившись в вагоне, едут домой с похорон Людочки мать, ожидающая ребенка, и отчим. И не замечает мать, что плачет, плачет и шепчет что-то похожее на молитву: «Господи, помоги хоть эту дитю полноценную родить и сохранить. Дитя не в тягость нам будет, хоть мы и старые, дитя нам будет уж как сын и как дочка, и как внук, и как внучка, оно скрепит нас, на плаву жизни удержит... А за тую доченьку, кровиночку алую, жертву жизни невинную, прости меня, Господи, если можешь... Я зла никому не делала и ее погубила не со зла... Прости, прости, прости...»
Не случайно здесь Виктор Петрович ведет нас к вечному образу дитя, к святой материнской молитве, несущей надежду и любовь. Ребенок – символ чистоты, света, надежды. Будет ребенок, рожденный с молитвой и покаянием, будет в мире праведник, будет покой в сердце, будет вера. Автор в этом убежден.
В чем же наше спасение? Писатель приходит к выводу, что вера помогает выжить в этом страшном мире и дает надежду на будущее. Тому подтверждение – часовня, построенная при его деятельном участии в его родной Овсянке. На открытии часовни он утверждал:
«…пожалуй, Господь вспомнил о нас. И надеюсь на остатки нашего разу-
ма, еще веры, оставшейся где-то на дне нашей души, надеюсь, хоть какое-то влияние окажет на просветление душ – убавится зла, пребудет добра. Чего вам и желаю». Молился он за весь русский народ и просил для него милости у Господа. Тому подтверждение молитва, найденная в рыбацком ящике.
Урок доброты и прощения
«Своим творчеством Виктор Петрович пытался вести людей к Богу, а значит, с честью выполнил Божью миссию на земле» – это вывод О. Золотухиной, кандидата филологических наук. И я, как человек верующий, соглашаюсь и подписываюсь под каждым ее словом.
Меня иногда спрашивают: «Будет ли творчество Астафьева востребовано в будущем?» Я, не сомневаясь, отвечаю – да. Как-то Андрей Ткачев, православный священнослужитель, сказал, что если в книге заложена хоть одна библейская идея, то эта книга будет жить долго. Судите сами. Возьмем рассказ «Конь с розовой гривой».
Рассказ учит не только детей, но и нам, взрослым, напоминает, что жить надо по Божьим законам. В основу рассказа положены пять заповедей из десяти. Он учит почитать родителей (бабушка с дедом заменили ему маму и отца), мальчик рано осознал, пишет автор, в какую бездонную пропасть ввергло его плутовство («Бабушку надул. Калачи украл»). Он боится открыть свой обман и кражу. Всю ночь и весь следующий день его мучают угрызения совести. Да и бабушка страдает, сокрушаясь: «А он уж мошенничат! Че потом из него будет! Жиган будет! Вечный арестант!» Обман, воровство, плутовство были глубоко противны ее крестьянской натуре. Осознали ли это левонтьевские ребятишки, привыкшие жить за чужой счет, для которых всё «ништяк», всё сходит с рук? Да и многим нынешним молодым людям не так-то легко понять Витины переживания.
А ключ к пониманию нужно искать в той духовной среде, в которой рос, воспитывался он. «Жить надо по совести», – говорила ему бабушка. В этом стержень христианского воспитания. И останутся на всю жизнь бабушкины слова, как добрые меты, в памяти писателя, как напоминание о том, что основное назначение человека на земле – помнить и творить добро. Она и сама дает урок доброты и прощения. Обманул ее внук, но она все же купила ему желанный пряник. Забыть такое нельзя.
Однажды в разговоре со своей внучкой-школьницей Аней я задала вопрос: «Скажи, какие заповеди нарушил внук в рассказе «Конь с розовой гривой»?». С трудом, но она ответила – нельзя обманывать, воровать, не слушаться родителей. А еще две найти подсказала древняя притча: «Не желай чужого добра, тем самым сохранишь и свою жизнь». Зная это, каждый ребенок будет помнить христианские принципы и со временем жить по совести.
Книги Астафьева учат памяти, любви к Родине, к своим корням, учат оберегать душу. Он говорил нам: «Не красота, а скорее доброта спасет мир». Ректор педуниверситета Н. Дроздов привел слова своего друга, американского ученого, который как-то сказал, что по книгам Астафьева он учит своего сына состраданию.
Обращаясь к читателю, Виктор Петрович повторял: «…Если мои произведения хоть немножко, хоть чуть-чуть обозначат человеку просвет впереди, укажут тропинку к собеседнику.., а кого-то, может быть, и образумят, заставят вспомнить о Боге и ближнем своем. Значит, не зря началась и продолжается во мне эта беседа».
У каждого из нас свой Астафьев. Нет с нами писателя, но книги его продолжают нести духовный свет и объединять нас, таких разных.
Фото Владимира ЕРОХИНА
