-О да, - покачал головой Вилхо и как-то грустно улыбнулся, - с Бриуди, как я сейчас помню, произошло то, что порой бывает с наследником, который не сразу понял, что за наследство ему досталось. Знаете, бывает же так, что вот достанется порой счастливчику большой полузаброшенный особняк, он бродит по комнатам и совершенно случайно натыкается на картину, написанную искусным мастером, где-то в углу, в чехле, или на шкатулку из кости обсидианового дракона в трухлявом сундуке, или же вот гость-знаток к нему придет и назовет истинную цену цепи, которую тот сызмальства видел на шее ныне покойного родственника и перестал замечать ее красоты. Вот и Бриуди вдруг обнаружил, что у него в ковене есть удивительная ведьма, остаток той эпохи, когда его отец отбирал ведьм в свой ковен, как иной отбирает драгоценные старинные статуи, фарфор, или же единственные в своем роде драгоценные камни. Только величайшие творения искусства, вершины вершин… Когда каждая ведьма в ковене Ущербной Луны была драгоценностью. Такой была Морель. Такой была и Легис. Десятилетиями Черный Алмаз, потерявший оправу, лежал на дне шкатулки, заваленной ювелирным ломом, и лишь гребущая рука Арайн, которая занималась чисткой ковена, извлекла его на свет и чуть не отбросила к стекляшкам.
-Но ведь Легис и не позволила бы с собой так обойтись, если она настоящая ведьма, а не простой камешек, который можно стряхнуть с руки, - сказала Мурчин с некоторым напряжением в голосе, похоже, ревниво принимая похвалу другой ведьме. Вилхо закивал, соглашаясь и с этим утверждением, и своим мыслям.
Медленно, за его спиной вдруг проявилась другая Легис в каком-то мягком ореоле. То, что это именно она, Раэ узнал не сразу – как же она все-таки разнилась с той придворной девушкой, которая до этого возникала в воспоминаниях колдуна. Легис стояла на той же веранде, где солнце светило сквозь абрикосовую зелень, - да, на террасе имения Олмаров! Как будто дом и сад и в самом деле были рядом... Раэ даже готов был ощутить тепло летнего полудня на юге Ладилиса… Легис была высокого роста и несколько худощава, впрочем, как и многие ведьмы. Но лицо… до чего же оно было красиво! Сказочно красиво! Словно иной красоты в мире не было… Легис просто стояла, словно позировала, сложив узкие белые руки с тончайшими точеными, как хрустальными, когтями. А глаза-то, глубокие черные глаза, - вовсе не серо-зеленые, как она показывала среди людей - у нее были… , как два манящих омута. Она снова глянула на Раэ, и медленно поднесла тонкий палец к бледным и так же тонким губам. Мурчин тотчас оглянулась туда, куда был устремлен взгляд Легис – прямо в глаза Раэ - как-то недоуменно нахмурилась, как человек, который не понимает – то ли ему что-то кажется, то ли он в самом деле что-то видит… Раэ вспомнил, что мазь прячет его глаза, но не отражение света в них, и поспешно опустил веки. Мурчин снова повернулась, глянула на Легис: еще бы, иного зрелища здесь быть просто не могло, о эта прекрасная ведьма, в шелковом черном платье, с перевитыми в мощный жгут волосами, которые короной легли на ее маленькую голову… как же изящно и горделиво она держала тонкую белую мраморную шею! И Раэ не мог не поднять снова на нее свой взгляд… но на этот раз он боялся встретиться с ней глазами. И почему-то ему казалось, что ведьма снова начнет искать его взгляд… Странно захолодило сердце. И Раэ хотелось, чтобы Вилхо снова отвлекся на рассказ… иначе охотник не выдержит, вскрикнет, выдаст себя… хорошо, что Вилхо продолжил. И после его слов видение Легис стало рассеиваться. В золотистой туманной дымке Раэ даже показалось, что Легис тянет руки к нему, а перед тем, как окончательно раствориться, едва заметная тень ведьмы поманила его… или это просто золотистый дымок сделал такой прощальный виток?
-Я тогда первый оценил Легис, в те наши встречи на крыше чертога Удабери по ночам, когда она передавала мне сведения, одно другого ценней, и это не смотря на то, что в то время она ничтожно мало могла добыть, запертая в палатах княжны. Но с каждым разом она доставляла нам одно ценное сведение за другим. Крючок на одного дружинника князя, возможность подкупить другого, совет, кого и как убедить назначить на какую должность при княжеском дворе… Она умело плела свои сети и опутывала ими Лавараолу прямо под носом ведьмобойц! Какая смелая и отважная ведьма! Благодаря ей мы смогли остановить наступление Семикняжия на юг, а до этого оно бойко двигало границы! Правда, Авадан портил всю картину… но это уже другая история. Я первый понял. что за клад эта ведьма Легис и даже предложил ей перейти в свой ковен. Она не сказала ни да, ни нет. В то время как Бриуди увлекся ею так, как одно время, может, даже Морель не увлекался. Вот не замечал, а потом присмотрелся. Должно быть, этому поспособствовало и восхищение , которое снискала Легис в определенных кругах, среди разведки…
-А так же и то, что Бриуди за Легис начали «в определенных кругах» похлопывать по плечу, - насмешливо сказала Мурчин, - а когда магистра хвалят за ведьму…
-Ну, - развел руками Вилхо, - не без этого. Не забудьте, сударыня, что Бриуди тогда до этого здорово напортачил, раз ему назначили мейден от совета, а раз так, то какому магистру не хочется хоть как-то восстановить свое имя.
-Понимаю, - многозначительно сказала Мурчин.
-Я тогда попытался намекнуть Бриуди, чтобы он уступил мне Легис и даже предложил в обмен другую фею, иметь которую в их ковене охотно согласилась бы даже мейден Арайн…
-Стихийницу средней ступени? – ехидно спросила Мурчин. –в обмен на верховную?
-Ну… да… - рассмеялся Вилхо, пряча зубы, - рассчитывал, что Бриуди по-прежнему дурак и швыряется драгоценностями своего отца направо и налево.
Мурчин рассмеялась.
-Но он меня послал, - продолжил Вилхо под ее смех и тоже рассмеялся, - он тогда резко поумнел и стал себя очень, очень правильно себя вести. Все приписывали это к заслугам Арайн. И та сама так считала. И я одно время так думал. Пока… ну… случайно не вскрыл одно из писем Легис, адресованное ее магистру и не прочел между строк то, что она написала невидимыми чернилами. Она давала своему магистру очень, очень хорошие советы. Кое-какие совпадали с теми наставлениями, какие давала Бриуди Арайн… а какие-то не совпадали… Так вот, я тогда убедился, что Бриуди слушается не мейден, с которой делит трижды в день стол и трижды месяц ложе, а Легис из заснеженного дремучего Ладилиса… В общем, я опоздал сманить к себе Черный Алмаз, и мне остается по сей день досадовать, что я ее недооценивал, как и все. А тем временем она продолжала плести свою паутину в палатах княжны. После того, как мамки-няньки были устранены, Удабери вдруг поняла, что она ну очень, очень умна. И как много лет она потратила на то, чтобы жить чужим умом, да еще таких глупых и противных старух! Помогли ей в этом понять ее возлюбленный Джилен Сетрамайи и ее новая наперсница.
-В особенности ее новая наперсница, - подпела Мурчин.
-О да. Именно она посоветовала княжне Удабери в нужное время сказать брату князю нужное слово, и тем самым поразить его своим умом. Князь Лавараола, конечно, был удивлен тем, что у сестрицы ум проклюнулся, и поверил этому не сразу. Все-таки он знал Удабери с младых ногтей… И людей он знал. Так что да, перемены для него были слишком неожиданны. Удабери же всегда была из тех людей, которые не знают, чем им по жизни заниматься и куда себя деть. Тоже очень удобная порода людей. Их можно надоумить на что угодно! Увлечь чем угодно. Убедить в чем угодно.
-И Легис, надо думать, зря таких выгодных обстоятельств не упускала, - усмехнулась Мурчин.
-Да. Вскоре Удабери начала нет-нет, да и подавать Лавараоле правильные советы. Да еще по-правильному, эдак по-женски выражая беспокойство за родного брата. Или как бы под видом шутки. Как-то раз она подала Лавараоле остроумный совет как вывести на чистую воду одного хана, который передвинул межевые камни на границе Ладилиса. Сказала, что надо пустить слух о том, что под одним из межевых камней был припрятан дорогой клад и зарыть на прежние места межевых камней по нескольку золотых монет, а затем делать вид, что дружина князя ищет клад на тех местах, куда эти камни были передвинуты, ищет-ищет, а найти не может. а клад-то богатый… Родичи хана поспешили искать клад там, где межевые камни стояли ранее. Они вырыли на прежних местах, где стояли межевые камни, глубокие ямы, понаходили золотые монеты и стали копать еще глубже, так что сразу такие ямы не засыплешь землей... Так Лавараола вычислил свидетелей из родни хана, поймал их, и те потом не могли отрицать на суде, что камни были передвинуты.
Мурчин рассмеялась:
-Ловка Легис, ловка!
-Так Лавараола стал потихоньку советоваться с сестрой по самым трудным вопросам. Та же чуть все не испортила, когда пыталась на них ответить сходу. Затем привыкла просить у брата время на раздумье, так как открыла в себе способность приходить к правильному решению только хорошенько поразмыслив.
-А правильно поразмыслить ей помогала ее наперсница, - докончила Мурчин.
-О да. Путем наводящих вопросов, - усмехнулся Вилхо, - сама же о себе при этом Легис говорила, что она небольшого ума и лишь может помочь выразить словами то знание, которое сидит в умной головке Удабери…
Мурчин рассмеялась:
-Меня так в детстве обучала Алэ, очень ненавязчиво…
И тотчас ее смешок осекся под недоуменно вздернутые брови Вилхо, который явно не ожидал услыхать подобное.
-А как же этот страшный Сорафо? – поспешно задала вопрос Мурчин, - что происходило с ним?
-О, он сумел найти доказательства хищения и предоставить их Легис. А та – Удабери. А княжна – брату. И так за счет Сорафо Удабери выросла в глазах Лавараолы еще на одну голову…
-О, как вы кусали локти за то, что упустили ее! – воскликнула Мурчин, - да на одной Легис можно построить великий ковен!
Подолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 209.